12. Какие еще есть анархистские точки зрения?
Есть определенно другое течение анархистской мысли, хотя оно намного неопределеннее и предлагает меньше, чем взгляды, уже объясненные. Для некоторых, "анархист" -- это только заявление о восстании против правил и власти любого вида. В этом случае не делается попытки, чтобы объяснить как общество работало бы без правительства; и, возможно, нет большой уверенности, что оно могло бы это сделать. Этот вид анархизма больше позиция или эмоция -- это ощущение, что испорченный мир настоящего должен исчезнуть в огне, без каких-либо определенных альтернатив, что, если что-нибудь вообще, было бы предпочтительнее и возможно. За неимением лучшего термина я назвал бы это "эмоциональным анархизмом", чьим наиболее выдающимся представителем почти определенно был Макс Штернер (хотя, если быть справедливым к Штернеру, он все же кратко описывал свое видение того, как существующее общество можно заменить неким "Союзом эгоистов".
Для эмоционального анархиста оппозиция государству это только частный случай его или ее оппозиции по отношению почти ко всему: семье, традиционному искусству, буржуазной культуре, обеспеченным пожилым людям, британской монархии и т.д. Эта позиция, когда ясно высказана, часто трудно понимаема, поскольку она, кажется, стремится к уничтожению без какой-либо альтернативы или довода, что что-либо другое было бы предпочтительнее. С эмоциональным анархизмом близко связан нигилистский анархизм, который иногда имеет более теоретический характер. Анархо-нигилисты сочетают оппозицию эмоциональных анархистов фактически ко всем формам порядка с радикальной субъективистской моралью и эпистемологической теорией.
Еще одно течение менее интеллектуальной, более эмоциональной анархистской мысли родствено эмоциональному анархизму. Оно кем-то было названо "моральный анархизм". Взгляды этого течения также подразумевают, что существующее статичное общество плохо; но вместо того, чтобы предложить какие-либо всеохватывающие планы для его отмены, это подразделение анархистов выступает за немедленные реформы. Подобный анархизм -- это разновидность идеальной мечты, красивой и вдохновляющей, чтобы созерцать ее, в то время как преследуешь более конкретные цели.
Эмоциональный анархист часто сосредотачивается на действии и призирает теоретизирование. Другая порода анархистов, известная как "философичные анархисты", напротив, видит мало возможностей практического применения своей интеллектуальной позиции. Лучше всего изложенный Робертом Полем Вольффом, философский анархизм просто отрицает, что государственные приказы, как таковые, могут иметь какую бы то ни было законность. Каждый индивидуум должен развивать свою моральную автономию, чтобы самому судить о добре и зле независимо от декретов государства. Однако, пока декреты государства согласуются с личной совестью, нет необходимости менять поведение. В сущности, позиция по Вольффу подразумевает, что разумный человек не может и не должен слепо повиноваться власти, чего, как кажется, часто требует правительство; но этот подход не требует каких-либо политических действий, если декреты правительства не являются чрезвычайно безнравственными.
Еще одна фракция, на которую сильно повлиял Лев Толстой, называет себя "христианские анархисты". (Толстой избегал термина "анархист", вероятно, из-за ассоциации в умах русских современников с насилием и терроризмом.) Привлекая в помощь евангелийские понятия ненасилия и равенства всех людей, эти анархисты осуждают правительство за противоположность христианскому учению. Толстой особенно подчеркивал безнравственность войны, военной службы и патриотизма, требуя от христиан жить согласно радикальным требованиям их веры путем отказа от поддержки всех этих трех зол. Очерк Толстого "Патриотизм или мир?" особенно известен своей ранней атакой на национализм и кровопролитие, обычно сопровождающее его.
Наконец, у многих левых и прогрессивных движений есть анархистское толкование и анархистские защитники. Например, существует фракция феминисток, называющих себя "анархо-феминистками". И зеленое движение и движение защитников окружающей среды также включают сильное анархистское крыло, где сочетаются оппозиция государству и защита окружающей среды. Вероятно, их главный теоретик -- Мюррей Букчин, он (в последнее время) проповедует идею общества, состоящего из маленьких и довольно независимых местных общин. Как объясняет Букчин, "анархистская концепция сбалансированной общины, демократия лицом к лицу, гуманистическая технология и децентрализованное общество -- эти ценнейшие либертарианские концепции -- не только желательны, они также необходимы". Такой институт, как городское собрание классической демократической теории, указывает путь радикальной реорганизации общества, к созданию такого уклада, при котором малые заинтересованные в сохранении природы общины регулярно собираются, чтобы обсудить и проголосовать по вопросам производства в их общинах и по более широким вопросам. Несомненно, есть много других слияний между анархизмом и прогрессивными движениями и их возникает все больше, по мере возникновения новых проблем.
13. Какие нравственные оправдания анархизму могут быть предложены?
Опять-таки, есть очень много предложенных ответов. Некоторые, такие как эмоциональные анархисты и (как это ни парадоксально) нравственные анархисты, имеют небольшой интерес в нравственной теории высокого уровня. Но это представляет интерес для более интеллектуального подразделения анархистов.
Один популярный довод за анархизм таков, что это единственный путь для существования истинного социализма. Государственный социализм не способен к фактическому установлению человеческого равенства; вместо этого он просто создает новый правящий класс. Бакунин пророчески предсказал результат захвата контроля над государством социалистами, когда он писал, что социалистическая элита образует "новый класс", который будет "самым аристократичным, деспотичным, высокомерным, презрительным из всех режимов". В другом месте Бакунин писал, что "свобода без социализма -- это привилегии и несправедливость, ... Социализм без свободы -- рабство и жестокость". Конечно, социализм защищали как на деонтологическом, так и на прагматичном основаниях, и нет необходимости повторять это здесь.
С другой стороны, анархо-капиталисты спорили, что только при анархизме "права человека на личную жизнь и собственность" Локка, так громко защищаемые более умеренными либертарианцами, могут полностью уважаться. Любая попытка навязать монополистическое правительство обязательным образом предотвращает конкурирование полицейских и судебных служб по предоставлению законных услуг; кроме того, пока существует правительство, будет и налогообложение. Заявление правительства о защите частной собственности является, таким образом, весьма ироничным, так как государство, по словам Ротбарда, является "учреждением, которое полагает, что "защищает" человека и собственность, само существуя на одностороннем принуждении, направленном против частной собственности, известном как налогообложение. Другие анархо-капиталисты, такие как Дэвид Фридман, считают эти доводы из естественных прав Локка неубедительными, и вместо этого пытаются доказать, что прагматичное оправдание Адама Смита капитализма свободного рынка применимо также к свободным рынкам в сфере защитных услуг, делая государство бесполезным, также как и опасным.
Третьи анархисты, такие как Лисандр Спунер и Бенджамин Такер, также как Прудон, утверждали, что анархизм отменил бы эксплуатацию, присущую доходам с процентов и ренте, просто посредством свободной конкуренции. По их мнению, только трудовая прибыль законна и важный в пользу анархизма аргумент таков, что без навязанных государством монополий, нетрудовой доход снизился бы до нуля под действием рыночных сил. Однако, неясно, расценивают ли они это как просто желательный побочный эффект и отвергли бы они анархизм, если бы узнали, что этот предсказанный экономический эффект в действительности не случится. (Другие индивидуалистические анархисты спорили, в противоположность Спунеру и Такеру, что свободная банковская практика привела бы к более низкому уровню инфляции, чем мы испытываем сейчас; что рента и проценты возникают не из-за "монополии", а из-за недостатка земли и фондов для займа; и что нет нравственного различия между трудовым доходом и доходом с процентов и ренты, которые все зависят от комплекса факторов, таких как дефицит, спрос, удача и усилия человека.)
Основное нравственное интуитивное положение, которое, возможно, разделяют анархисты всех разновидностей, это просто то, что ни один человек не имеет права управлять другим человеком. Определение "управления", однако, различается: левые анархисты склонны видеть отношения работодатель -- работник как случай "управления", а анархо-капиталисты часто сомневаются на счет заявления, что предлагаемые анархистские коммуны будут демократичными и, следовательно, добровольными. Близко родственное моральное интуитивное положение, опять широко разделяемое всеми подразделениями анархистов, заключается в том, что каждый человек должен развивать личную независимость, или самоуравление. Человек должен критически относиться к авторитетам и решить все сам, нежели просто идти за стадом. И снова, толкование "личной независимости" различается: лево-анархист видит отношения работодатель -- работник как нарушение личной независимости, тогда как анархо-капиталист скорее видит, что личная независимость, исчезает в коммуне или коллективе, как бы демократичны они ни были.
http://arulez.h1.ru/cgi-bin/i_text.p...e=P_Kaplan_FAQ
Древовидный вид