""Третий путь" Нестора Махно". Олег Шахнюк.

Вместо примелькавшегося еще в кинофильмах советской поры образа, легко узнаваемого по высоченной папахе, длинным волосам, ниспадающим на плечи, и испепеляющему взгляду черных очей на бледном челе, с фотографии на нас смотрит совсем другой батька Махно. Как денди лондонский, одет, и взор отнюдь не горящий... Снимок сделан в начале 30-х годов в Париже, где легендарный предводитель "Повстанческой армии" завершал работу над своими трехтомными воспоминаниями. Как тут не поблагодарить известного крымского историка и краеведа Вячеслава Зарубина, любезно предоставившего автору этих строк столь раритетное издание, две последние книги которого вышли в свет уже после смерти Н. И. Махно, в 1934 году.

Гуляй-стреляй-поле
Нестор Иванович Махно родился в 1889 году в Гуляйполе (или, как тогда писали, Гуляй-Поле) - волостном центре Александровского уезда Екатеринославской губернии (ныне Гуляйполе пребывает в Запорожской области), в бедной крестьянской семье, с 12 лет батрачил у немецких колонистов, получил начальное образование в церковно-приходской школе... Трудно сказать, как сложилась бы его дальнейшая судьба, если бы Махно не попал, по его словам, под идейное влияние анархиста-революционера Владимира Антони, известного под "революционным именем" Заратустры. В юном Несторе проснулся бунтарский дух его казацких предков, которые некогда основали село под залихватским названием Гуляйполе. Можно сказать, что вековые традиции запорожско-гайдамацкой вольницы и презрения к любой государственной власти причудливым образом переплелись с анархистскими идеями Бакунина и Кропоткина, главной составляющей которых было отрицание не только "фараоновского монстра", то бишь государства, но даже такого "буржуазного пережитка", как семья... Недаром в старой казацкой песне прославлялись достоинства Сагайдачного, "що промiняв жiнку на тютюн та люльку..." Нестор пришел в группу анархистов-боевиков вместе с братом Саввой, и началась "долгая и упорная борьба с царскими сатрапами". Она заключалась преимущественно в "эксах", как революционеры для краткости называли "экспроприации", а проще - вооруженные налеты на банковские и почтовые учреждения (вспомним, как гордился "Коба" - Сталин своим участием в "эксе" Тифлисского банка!). Но нередко бывали и акты индивидуального террора... В 1909 году Махно "замочил" полицейского пристава, после чего был арестован и приговорен к смертной казни, которая была заменена ему, по младости лет, пожизненной каторгой.
"Революция 1917 года открыла для меня, в ночь с 1-го на 2-е марта, ворота московских Бутырок, а дело революции на Украине заставило меня быстро перебраться из Москвы в родное Гуляй-Поле, где я отдался снова... делу организации трудящихся для борьбы за новую свободную жизнь", - пишет Н. Махно в своих мемуарах.
И еще один штрих к личности "анархиста-хлебороба". Ему были абсолютно чужды какие бы то ни было национальные "комплексы"... В Гуляйполе проживали украинцы, русские, евреи, немцы, молдаване, а посему семена раздора на межнациональной почве здесь не приживались. По словам Махно, "трудовое крестьянство в Гуляй-Поле не допустило в 1905-м еврейских погромов, когда небезызвестные в Екатеринославской губернии организаторы и вдохновители "Черной сотни" - судебный следователь г. Майдачевский и молодые представители купечества, некие Щикотихин и Минаев - присылали специально своих гонцов в Гуляй-Поле..."

Получив статус "батьки"
Вернувшись в родные пенаты, "узник царизма" возглавил созданный при его непосредственном участии Крестьянский союз. При этом Махно и его соратники-анархисты, среди которых наибольшей славой пользовалась некая Маруся Никифорова (лично расстрелявшая двух "царских сатрапов" на станции Орехово), активно вооружались. У Временного же правительства в Петрограде, занятого подавлением корниловского мятежа, до Гуляйполя руки, естественно, не доходили... Октябрьский переворот 1917 года Махно приветствовал (правда, весть о взятии Зимнего докатилась до Гуляйполя лишь в... начале декабря). Он тогда не боялся конкуренции со стороны большевиков и левых эсеров, гораздо больше досаждала ему киевская власть в лице "буржуазно-кулацкой" Центральной Рады. Подумать только, требуют разоружить "революционное крестьянство"! С учетом сего обстоятельства Махно вступает в союз с большевиками в лице В. Антонова-Овсеенко.
Хотя уже тогда, в декабре 17-го, Нестор Иванович "разошелся в идейном плане" с большевиками, которые не скрывали своего намерения построить государство... "Везде учреждаются комиссариаты. И комиссариаты эти больше с полицейским лицом, чем с лицом равного брата, стремящегося нам объяснить, как лучше было бы устраиваться нам самим самостоятельно, без окриков начальников...". Как же предлагал "устраиваться" гуляйпольцам их батька? "Во время революции Кредитный банк в Гуляй-Поле спекулировал и мародерствовал за счет труда. По праву, он должен быть давно экспроприирован". По инициативе Н. Махно "налаживается товарообмен деревни с городом", или, выражаясь по-современному, бартер, а также создаются сельскохозяйственные коммуны, организация которых "основывалась на равенстве и солидарности сочленов... Кухни были общими, столовая тоже". Думается, однако, что все эти элементы "нового строя" были скорее показушно-пропагандистскими мероприятиями, нежели какой-то долговременной кампанией по строительству коммунизма в отдельно взятом Гуляйполе! А вот что действительно превратило политкаторжанина Махно в батьку всей округи, так это его личное участие в разделе помещичьих земель, проведенном "по справедливости", когда никто из здешних крестьян не был обижен. Вопреки советской историографии, утверждавшей, что социальной базой махновского движения было исключительно "антиреволюционное зажиточное крестьянство" (или кулачество) Юга Украины, фактически эта база была гораздо шире. Простому народу, равнодушному ко всяким там заумным президентам и спикерам, куда ближе к сердцу батька, говорящий простые и ясные вещи и вообще "свой в доску"!
"...Политиканы-социалисты и коммунисты-государственники довольны своими успехами. Широкие же трудовые массы, которыми и во имя которых совершалась революция, отдают свои права... под покровительство этим поистине зарвавшимся вершителям судеб трудящегося люда". Столь гневно-обличительные слова Н. Махно произносит в Москве летом 1918 года (Украина в это время находилась под германской и австро-венгерской оккупацией) руководителям советского правительства. В. И. Ленин не остался в долгу, заявив "товарищу с Украины" следующее: "Да, да, анархисты сильны мыслями о будущем; в настоящем же они беспочвенны, жалки, исключительно потому, что они, в силу своей бессодержательной фанатичности, реально не имеют с этим будущим связи..."

Перекопский финал
После вывода в ноябре 1918 года германских и австро-венгерских войск с Украины и ввиду политической и военной несостоятельности властей в Киеве (будь-то Центральная Рада, правительство гетмана Скоропадского или Директория во главе с В. Винниченко и С. Петлюрой) главными "игроками" на Украинском театре военных действий, по 1920 год включительно, были красные и белые. В этой ситуации формированиям батьки Махно самой судьбой уготована роль "третьей силы".
Зимой 1919 года боевые отряды анархистов совместно с Красной армией сражаются против белогвардейских войск генерала Деникина, наступающих на Донбасс. Махновцы показали себя храбрыми и умелыми воинами при взятии Мариуполя (28 марта 1919 года), однако традиции "казацкой вольницы", мягко говоря, не способствовали дисциплине, без которой армия превращается в непонятно что... Если хлопцам попадался на пути винный склад, то наступление на врага... захлебывалось до всеобщего протрезвления... К тому же "неуправляемый" батька провел с превеликой помпой анархистский съезд, хотя подобные мероприятия во фронтовых условиях строжайше возбранялись. Москва начинает явно тяготиться таким "союзником". Повод для объявления батьки "врагом революции" появился в мае 1919-го, когда казачий корпус Шкуро прорвал линию обороны красных как раз на том участке, где находились махновские части. И вот уже председатель Реввоенсовета Л. Троцкий выдвигает лозунг "Долой махновщину!". Кстати говоря, в это время Махно, роль которого поначалу недооценивали в деникинском штабе Вооруженных сил Юга России, предлагают примкнуть к белому движению. Но подобные предложения батька "с презрением отверг". Зато демонстративно повел переговоры с атаманом Григорьевым, который был объявлен большевиками вне закона, а также заключил "союз" с Петлюрой - так сказать, в пику и белым, и красным!
В 1919 году "Повстанческая армия имени батьки Махно" (так она называлась) насчитывает до 60 тысяч бойцов. Благодаря тачанкам (под боевые колесницы переоборудовались брички, в великом изобилии реквизируемые у зажиточных хуторян) махновцы преодолевали до 100 км в сутки, появляясь там, где их не ждали. На борьбу с ними Деникину пришлось отвлекать значительные силы (корпус Слащева, конницу Шкуро и т. д.), в результате чего был потерян "стратегический темп" наступления белых на Москву. Однако (о, ирония судьбы!) крупномасштабная операция Красной армии по ликвидации "бандформирований" Махно в начале 1920 года позволила белым основательно укрепить свой крымский плацдарм. Большевики поняли свою ошибку, и в сентябре 1920-го Ленин дает указание командующему Южным фронтом М. Фрунзе вступить в переговоры с Махно с целью выступления единым фронтом против Врангеля.
Крымский исследователь феномена махновщины Александр Тимощук так описывает в своей книге "Анархо-коммунистические формирования Н. Махно" развернувшиеся затем события: "Перед штурмом Перекопских укреплений Фрунзе произвел перегруппировку сил. Повстанческая армия была выведена из оперативного подчинения 13-й армии и передана 4-й... Таким образом махновцы находились на направлении главного удара... Они должны были первыми переправиться и вступить в бой, отвлечь на себя силы противника, обеспечить штурм красными частями перекопских укреплений. Чехарда с оперативным подчинением махновской Повстанческой армии дает основания предполагать, что Фрунзе предвидел большие потери личного состава фронта и искал "союзникам" самые опасные места".
Как бы то ни было, но махновцам выпала честь в числе первых начать практическое осуществление популярного в 1920-м девиза "Даешь Крым!". К исходу дня 9 ноября переправившиеся через Сиваш красноармейцы и махновские части под командованием Каретникова заняли село Караджанай, после чего врангелевцы отступили с Перекопского вала на Ишуньские позиции... 10 ноября махновцы участвуют в жарком кавалерийском сражении у Ишуни, 13 ноября их тачанки грохочут по улицам Симферополя, 15 ноября Крымская группа Каретникова занимает Евпаторию, а затем, в составе 2-й конной армии, махновские формирования входят в Севастополь и Ялту. "Мавр сделал свое дело..." И Фрунзе докладывает Ленину (23 ноября) о "начале ликвидации партизанщины". Эта задача была облегчена тем, что в боях за Крым махновцы потеряли не менее 6 тысяч отборных бойцов.
Вызванные в Симферополь командир крымской группы махновцев С. Каретников и его начштаба П. Гавриленко были "без лишних слов" расстреляны, такая же судьба постигла и многих других "освободителей Крыма", сражавшихся под черными анархистскими знаменами. Самого же батьку Махно поймать так и не сумели. Он уходит от преследовавших его по пятам красноармейских частей, появляясь не только в разных местах Украины, но даже в российских регионах - в Курской, Воронежской губерниях и на Дону. Но все попытки батьки в очередной раз поднять на "борьбу против векового рабства" уставшее от гражданской войны крестьянство были тщетны... Безусловно, под знаменами Махно было немало идейных борцов, однако наличие при его особе таких личностей, как пресловутый Лева Задов, "с которым шутить не надо", или "крутая" Маруська Никифорова, отнюдь не добавляло авторитета Нестору Ивановичу. В конечном итоге он с сотней самых верных хлопцев переправился 26 августа 1921 года через Днестр, сдавшись на милость румынских властей... А затем был Париж, где Махно сменил свой френч на цивильный пиджак, где он освоил профессии сапожника и типографского рабочего, где он писал мемуары о "смутном времени", проникнутые ностальгией по родному Гуляйполю.