"Атаман и его атаманша"
(Фрагмент из книги С.Н. Семанова "Махно. Подлинная история." - М.: АСТ-Пресс, 2001, 320 с.)

С анархистами историку всегда приходится нелегко. Канцелярии они не ведут, дальше "текущего момента" ничего не планируют, вместо рефлексии у них находчивость… Лишь самых упорных исследователей фортуна вознаграждает уникальными источниками. Что и случилось с автором книги о легендарном батьке Сергеем Семановым. В начале 60-х вдова Махно Галина Кузьменко сама написала ему письмо и пожелала поведать о своем прошлом.

Строить биографию на ее рассказах было бы, конечно, опрометчиво - они только сопровождают архивно-документальный сюжет. Тут даже воспоминания самого Махно, написанные в Париже под чужую диктовку, второстепенны. Более-менее правдоподобная картина складывается из тщательного сопоставления множества текстов, где и проглядывает подлинное содержание фактов. Некоторые источники автор предлагает сравнить самим читателям. Это дневники Галины Кузьменко и начальника махновской контрразведки Голика, написанные в одно и то же время. Описания боев, цифры убитых и пленных, перечень трофеев чаще совпадают. Но очевидно другое: насколько конечная реконструкция факта зависит от стиля и настроения свидетеля. Скупой слог разведчика в исторической ценности, безусловно, проигрывает раздольному перу атаманши. Ее батальные зарисовки достойны классиков революции: "Кавалерия наша еще не успела подскочить, как силы красных из пулеметов и винтовок застрочили по вырвавшимся вперед махновцам. На этот раз нашим героям не повезло: вражеская пуля попадает Литвиненко прямо в лоб, вторая пуля тяжело ранит Середу, третья убивает коня в тачанке, четвертая пронизывает плечо кучера".

Семанов вообще умело пользуется документами, не перегружая ими внимание читателя, но и обеспечивая свои суждения надлежащими ссылками. С особой осторожностью автор подходит к интерпретации личности Махно. Воспоминания соратников вполне исчерпывают эту тему: привычный нам фильмовый образ лишается, пожалуй, только своей утрированности. Но этот жестокий, одержимый и неуравновешенный человек заканчивается вместе с Гражданской войной.

После бегства в Европу начинается вторая жизнь Нестора Махно - в бедности и труде. В отошедшем от лихих дел батьке, судя по всему, произошел внутренний надлом. Заработать на лихом прошлом он не сумел. Привыкнуть к жизни обывателя-эмигранта беззаветному анархисту было также непосильной задачей. Хотя, по словам жены, до самой смерти он не отчаивался: "Махно был и декоратором на киностудии, и сапожником, даже плел из разноцветных веревок модные тогда в Париже домашние тапочки".

Последние главы книги повествуют уже о судьбе Галины Кузьменко и дочери Махно Елены, вывезенных в 1945 году советскими войсками на родину. Обеим пришлось пройти лагеря и ссылку, прежде чем устроить свой быт в казахском райцентре. Куда и отправился однажды настойчивый биограф.