Глава IX
Анархо-синдикалистский эксперимент

1. Анархия и власть

Начало мятежа военных 17-18 июля оказалось для правительства неожиданностью и дезорганизовало его работу. Капитан У.Орад де ла Торре вспоминает: "В военном министерстве не было ничего, что стояло бы на месте. Все было в хаосе. Касерес Кирога, премьер министр и военный министр, был в состоянии коллапса, неспособным принимать решения"¹. 19 июля, после отставки Кироги и неудач М.Баррио достичь компромисса с военными (ни массы на улицах, ни восставшие офицеры не хотели и думать о примирении), премьер-министром стал республиканец Х.Хираль.

Однако мятеж оказался неожиданностью только для правительства. Попытка военных положить конец правлению "левых" привела к немедленному контрудару со стороны профсоюзов и социалистических партий, которые обеспечили мобилизацию общества и добились раздачи оружия народу. Собственно, "левые" ждали только повода для развертывания революционных действий.

Уже 16 июля, в связи с напряженной обстановкой, НКТ требовала оружие у генералидада (регионального правительства) Каталонии и, естественно, получила отказ. Более того, полиция генералидада попыталась разоружить появившиеся на улицах патрули НКТ, что привело к столкновениям. Первые же сведения о выступлении военных включили организационную машину НКТ на полную мощность. 17 июля отряды НКТ стали захватывать оружие и брать под контроль улицы Барселоны. После того, как факт военного мятежа стал очевиден, правительство прекратило сопротивление анархо-синдикалистам. Извечный их враг - национальная гвардия - перешла на сторону отрядов НКТ. Фактически анархо-синдикалисты возглавили сопротивление перевороту в Каталонии и Арагоне. Б.Дурутти заявил: "Нет времени на разговоры. Мы должны действовать. Мы не хотим становиться жертвами фашизма из-за паралича политиков. С этого момента НКТ и ФАИ будут направлять борьбу"².

В течение нескольких часов рабочие Барселоны были вооружены. Это событие имело большое значение, так как решительным образом изменило соотношение сил в Каталонии. Активист НКТ Капдевилья вспоминал: "Это был момент, когда народ Барселоны был вооружен. Таким образом, это был момент, когда власть попала в руки масс. Мы в НКТ не думали делать революцию в это время, мы просто защищали себя, защищали рабочий класс"³. Анархо-синдикалисты еще не воспринимали происходящее как социальную революцию. Выступая на митинге в Тортосе, активист НКТ С.Карод заявил: "Позвольте мне подчеркнуть, что мы должны ... бороться за республику, а не совершать революцию"⁴.

Силы мятежников, наступавшие к центру города, встретили энергичное сопротивление. Х.Томас пишет об этом: “Офицеры, командовавшие мятежом, были неспособны что-либо поделать с революционной неортодоксальностью своих противников; второе артиллерийское подразделение, например, было окружено колонной вооруженных рабочих, которые наступали с ружьями, поднятыми вверх, и, с “энергичными словечками”, призывали солдат не стрелять. Затем они убедили войска повернуть оружие против своих офицеров”⁵.

Борьба с мятежом сопровождалась актами насилия и вандализма. Вся ненависть, накопившаяся у городских низов к старой Испании, вышла наружу. Бойцы левых движений и просто уголовные элементы убивали офицеров и священников, жгли церкви, которые были символом идеологического деспотизма предыдущих веков. По мнению свидетельницы событий М.Очоа "это были акции протеста, потому что церкви не были в глазах людей тем, чем они должны были быть. Разочарование человека, который верил и любил, и был предан"⁶. Однако центральный собор Барселоны и монастырь Педраблес были сохранены, так как революционеры признали их художественную ценность⁷. Волна террора разлилась по всей Испании. В Барселоне было убито около 700 священнослужителей⁸. Ненависть низов выплеснулась и на головы служителей юстиции. Левый депутат А.Самбланкат во главе антифашистских бойцов ворвался во дворец юстиции и устроил там бойню и погром⁹(впоследствии учреждения юстиции будут восстановлены при активном участии НКТ и ФАИ). В этих расправах активно участвовали и анархо-синдикалисты, но часть вождей движения отнеслись к волне террора с негодованием. Х.Пейро заявил: “В ряды восставших людей проникли аморальные элементы, которые профессионально грабят и убивают”¹⁰. Сразу по окончании боев в городе ФАИ принялась бороться против террора с помощью таких, например, воззваний: "если безответственные лица, которые распространяют по Барселоне террор, не остановятся, мы будем расстреливать каждого, кто будет уличен в нарушении прав людей”¹¹. Несколько активистов НКТ (Карденас, Фернандес и др.) были расстреляны за самочинные расправы¹². Самочинные расстрелы и убийства к августу прекратились.

В течение 19-20 июля руководимые анархо-синдикалистами силы республиканцев разгромили мятежников в Барселоне и развернули наступление на Сарагосу. Улицы Барселоны перешли в руки вооруженных рабочих, в большинстве своем членов НКТ. Одна из лидеров анархо-синдикалистского движения Ф.Монтсени вспоминала о вечере 20 июля: "День завершался славно, в блеске огней, в революционном опьянении ото дня народного триумфа... Буквы НКТ и ФАИ были начертаны на всех стенах, на каждом здании, на всех дверях, домах и автомобилях, на всем"¹³.

К 20 июля стало ясно, что на большей части территории страны вооруженный народ смог блокировать и разгромить мятежные части. Восставшая часть армии и отряды фалангистов не могли обеспечить военный перевес над многочисленной милицией "левых". Этот перевес предоставила оперативно предоставленная помощь стран "Оси". Решающую роль сыграла поддержка авиацией. В 1936 г. Германия поставила мятежникам 173 самолета, Италия - 114¹⁴. Вскоре стали прибывать боеприпасы, инструктора. Германия вмешалась в борьбу непосредственно, направив в зону конфликта военно-воздушный легион "Кондор". Италия "не препятствовала" отправке "добровольцев".

Помощь стран "Оси" помогла армии оправиться от первого удара, полученного ею 18-20 июля. И тут стало ясно, что милиция, превосходившая армию в условиях локального противоборства в городах, не может вести наступательную войну. Попытка наступления синдикалистов на Сарагосу не удалось. Здесь фронт стабилизировался. В других регионах, где милиционная система не опиралась на прочную синдикалистскую структуру в тылу, милиция не могла организовать и достаточного сопротивления фронтальному наступлению армии.

В то же время, раздав оружие населению, правительство в одночасье потеряло свою самостоятельность от общественных организаций. Теперь каждая партия и профсоюз имели свои вооруженные формирования. В июле во многих регионах страны возникли местные центры власти - Центральный комитет антифашистской милиции Каталонии, правительство Страны Басков, Совет Астурии и Леона, Арагонский Совет, Хунта Сантандера и др. В эти органы входили представители партий Народного фронта и анархисты. Советы и хунты пользовались широчайшей автономией. Особенное значение среди этих автономных районов играла Каталония, где было сосредоточено около 70% промышленного потенциала республиканской зоны¹⁵. Колонны каталонских анархо-синдикалистов заняли большую часть провинции Арагон, где был создан Арагонский совет (первоначально - совет обороны, то есть военный, а не административный орган) во главе с Х.Аскасо, двоюродным братом погибшего анархистского лидера Ф.Аскасо. Арагонцы вдохновлялись опытом Махновского движения¹⁶.

Истинным вождем движения здесь был Б.Дурутти. Если верить М.Кольцову, особые надежды анархистский вождь связывал со взятием Сарагосы: “Я войду с Сарогосу первым, провозглашу там свободную коммуну. Мы не будем подчиняться ни Мадриду, ни Барселоне, ни Асанье, ни Хиралю, ни Компанису, ни Казановасу. Хотят - пусть живут с нами в мире, не хотят - мы пойдем на Мадрид... Мы покажем вам, большевикам, русским и испанским, как надо делать революцию, как доводить ее до конца”¹⁷. Но в августе стало ясно, что Дурутти не собирается воевать с Мадридом и тем более с Каталонией. Он приложил усилия к тому, чтобы Арагон стал признанной правительством автономной территорией. По предложению Дурутти Арагонский Совет принял собственную конституцию¹⁸.

Анархо-синдикалисты практически безраздельно доминировали в столице Каталонии Барселоне. Государственный аппарат Каталонии был полностью дезорганизован. Премьеру Каталонии Л.Компанису в Барселоне не подчинялся никто¹⁹. Он было попытался вызвать национальную гвардию из провинции, но лидеры НКТ пригрозили забастовкой, и от этой идеи пришлось отказаться²⁰. Дезорганизация государственной машины была общим следствием революции на всей территории Испании, и притом весьма долгосрочным. Даже в октябре А.Марти сетовал: “Государственный аппарат либо уничтожен, либо парализован. В лучшем случае он не пользуется никаким авторитетом”²¹.

Перед анархо-синдикалистами встал выбор - добить всю старую социально-политическую и социально-экономическую систему и попытаться "установить" анархический коммунизм (как этого и требовали решения съезда в Сарагосе) или пойти на сотрудничество с другими антифашистскими силами в Каталонии и вне ее. На состоявшемся 20 июля пленуме Барселонской организации НКТ Г.Оливер защищал первую позицию (близкую настроению Дурутти), а Д.Абад де Сантильян - вторую. Линия Сантильяна победила. Согласившийся с его аргументами Г.Оливер писал позднее, что выбор стоял "между либертарным коммунизмом, который означал диктатуру, и демократией, которая означала сотрудничество"²². По мнению радикального анархистского автора В.Ричардса "выбор 20 июля, как мы думаем, может рассматриваться как начало предательства ожиданий рабочих их представителями"²³. Ситуация, однако, была сложнее: надежда на то, что либертарная революция вовлечет в себя массы всех трудящихся, не оправдались. Анархо-синдикалистам пришлось выбирать между двумя фундаментальными основами своей идеологии - радикализмом и антиавторитаризмом. Лидеры НКТ и ФАИ выбрали второе, отказавшись от установления "собственной диктатуры". По словам Г.Оливера "НКТ и ФАИ решились на сотрудничество и признание демократии, отвергая революционный тоталитаризм, который мог привести к удушению Конфедерации диктатурой анархистов"²⁴.

Приняв принципиальное решение, вожди движения направились к Компанису. "Мы сели, держа ружья между коленей", - вспоминает Оливер о начале встречи. Президент Каталонии заявил: "Вы всегда грубо преследовались, в том числе, к сожалению, и мной... Сегодня Вы - хозяева положения, потому что Вы победили вооруженный мятеж... Вы победили, и все в Ваших руках, и если я не нужен Вам, и Вы не признаете меня Президентом Каталонии, скажите мне сейчас, и я стану еще одним рядовым бойцом против фашизма... Но, с другой стороны,... Вы можете рассчитывать на меня как на человека и как на политика..."²⁵. Х.Томас видит в этом тонкую игру, когда Компанис стремился добиться независимости Каталонии, опираясь на анархистов против республиканского правительства²⁶. Трудно согласиться с тем, что Компанис был настолько наивен, чтобы сознательно уступать ключевые позиции в регионе радикальной общеиспанской организации ради дальнейшего раскола страны, который никак не входил в планы НКТ. Характерно, что как только в регионе окрепло коммунистическое движение (тоже далекое от сепаратизма), Компанис тут же вошел с ним в союз против анархо-синдикалистов во имя сохранения прежних форм государственности. Это привело каталонскую автономию к краху еще до поражения в войне с франкизмом. В июле-августе решения об устройстве новой системы власти принимал не Компанис, а анархо-синдикалистские вожди.

Оливер и Абад де Сантильян согласились сохранить государственность в Каталонии. Таким образом анархо-синдикалисты сделали выбор, который определил развитие движения вплоть до мая 1937 г. Генералидад и Народный фронт признавали право анархо-синдикалистов на проведение социально-экономических реформ в Каталонии. При этом анархо-синдикалисты могли исходить из того, что “их” революция еще не началась, пока не выиграна война. НКТ и ФАИ признавали легитимность коалиционных правительств Испании и Каталонии. Так, например, в соглашении Арагонских организаций НКТ и ВСТ, заключенном 22 февраля 1937 г., говорилось: "Мы предпримем усилия к реализации всех указаний легитимного правительства Испанской республики и Совета Арагона, в котором наши уважаемые организации представлены, используя для этой цели все наше влияние и ресурсы"²⁷.

После соглашения НКТ и Компаниса в Каталонии возникла полицентричная система (своего рода “двоевластие”), включавшая помимо широкой сети органов самоуправления различные правительственные и партийные организации, имевшие свои военные формирования. За признание своей номинальной власти Компанис согласился на то, что всю экономическую жизнь Каталонии будет регулировать Центральный комитет Антифашистской милиции (ЦК МАФ). Он состоял из трех представителей НКТ, трех - ВСТ, трех - Каталонской левой (партия Компаниса), двух представителей ФАИ и по одному от организации виноделов, Каталонского действия, Объединенной социалистической партии Каталонии (ОСПК) (фактически - филиал ИКП), враждебной ИКП Объединенной рабочей марксистской партии (ПОУМ), состоящей из коммунистов-диссидентов разного толка (ИКП вслед за ИККИ воспринимала их в качестве троцкистов, но лидер ПОУМ А.Нин порвал с Л.Троцким еще в 1933 г., и троцкисты были исключены из ПОУМ ²⁸).

ЦК МАФ не был правительством в собственном смысле слова. Республиканец Х.Миравитльес, работавший в ЦК, вспоминал: "С организационной точки зрения он был хаотичен... Каждый "секретарь" делал в большей или меньшей степени что хотел. Однако мы находились в состоянии постоянной сессии, хотя и не присутствовали на ней все одновременно." Коллеги анархо-синдикалистов по ЦК не могли понять, почему представители НКТ не "управляют" вверенными им "секретариатами". "Либертарианцы контролировали наиболее важные "секретариаты", но власть все еще лежала на улицах"²⁹- вспоминает Х.Миравитльес. Задача анархо-синдикалистов первоначально заключалась не во взятии власти, а в “прикрытии сверху” низовых организаций трудящихся, которые брали хозяйство в свои руки. Секретари ЦК МАФ от НКТ не давали партиям вмешиваться в сферу экономики. Они сознательно оставляли власть улице. Однако "улица" была хорошо организована структурами НКТ и ФАИ. Милиция взяла под свой контроль ключевые пункты коммуникаций (это было не сложно сделать, так как везде в Барселоне большинство составляли рабочие - члены НКТ), охрану границы. За неполных два месяца работы ЦК МАФ организовал формирование Арагонского фронта, продовольственное снабжение вооруженных сил и города, обеспечил поддержание порядка, наладил антифашистскую агитацию, доказав таким образом работоспособность своей "хаотической" системы.

Фактического влияния на политику ЦК Л.Компанис не имел. После посещения им ЦК один из лидеров анархистов Б.Дурутти сказал представителю партии президента: "Скажите ему, чтобы он сюда больше не приходил. Если придет - я заставлю его почувствовать, что он наполнен пулями"³⁰. Конечно, это была фигуральная угроза старого террориста, но она произвела впечатление. Публично же НКТ выступало за прекращение терроризма. В конце июля НКТ призывала: "Революция не должна позволить потопить нас в крови! Сознательная справедливость - да! Никогда больше - убийства!"³¹.

С ростом влияния НКТ росла и его численность. В июле она достигла миллиона человек, сравнявшись с численностью ВСТ. К 1938 численность НКТ выросла до двух с половиной миллионов³². В НКТ вступали даже работники генералидада, ввергая своего патрона в состояние безысходности: "Я окружен трусами, из страха вступившими в НКТ. Отряды фаистской милиции суют свой нос повсюду, - вспоминает Д.Ибаррури о словах Компаниса на встрече с коммунистами, - Мне одному приходится бороться со всем этим, и у меня нет больше сил!

Тут заговорил сопровождавший нас товарищ из ОСПК. Он напомнил Компанису, что тот не одинок, что на его стороне ОСПК и ВСТ, готовые помочь ему в установлении и удержании порядка"³³. В этом корень противоестественного союза националиста Компаниса с коммунистами - последние оставались единственной реальной силой в Каталонии, которая могла "установить твердую власть". Компанису она виделась только как власть генералидада. В реальности все будет иначе.

Политика сотрудничества НКТ с другими силами предполагала сближение с ВСТ (этого требовали и решения съезда в Сарагосе). Синдикалисты вообще предпочитали союзу с партиями союз с профсоюзами как родственными организациями. В профсоюзах влияние партийной идеологии было слабее, а задачи непосредственной защиты нужд трудящихся выражались рельефнее. Ряд союзов ВСТ тяготели к НКТ. 22 февраля 1937 г. арагонские организации НКТ и ВСТ заключили договор о сотрудничестве, который, также был основан на идее политического плюрализма: "если взять в расчет различие в программах разных секторов антифашистского фронта, ...попытка внедрить ограниченный тип экономического и политического устройства была бы самоубийственна и фатальна для нашей борьбы"³⁴.

В августе Л.Компанис, провозгласивший себя президентом Каталонии, приступил к восстановлению генералидада (правительства) Каталонии и официально предложил социалистам и анархо-синдикалистам войти в него. Этот вопрос был чрезвычайно сложен для анархо-синдикалистов. Ведь они до этого отрицали возможность использования государственных институтов в своих целях. Первоначально создание полновесного органа власти рассматривалось как реорганизация ЦК МАФ. Пленум ФАИ 17 августа согласился преобразовать ЦК МАФ в региональный совет, состоящий из 3 представителей ВСТ, 5 НКТ, 3 левых (националистов), 2 ФАИ и 2 марксиста. Так был сделан первый шаг к вхождению анархистов в правительство, которое первоначально представлялось как новый революционный орган³⁵. В итоге дискуссии было принято решение: “Пленум согласен с роспуском Комитета антифашистской милиции, обходясь созданием таких советов, которые требует политическая и органическая жизнь Каталонии... Это преобразование прежнего Комитета антифашистской милиции продолжает исключать республиканские буржуазные партии, при уважении интересов, которые сейчас связаны с генералидадом и Республиканской левой Каталонии”.

Затем выяснилось, что другие партии не готовы войти в Совет, и речь может идти о формировании коалиционного генералидада, к которому должны перейти полномочия ЦК МАФ. Это не меняло сути дела, но терминология имела большое значение для анархистов, которые могли рассматривать как “негосударственный орган” ЦК МАФ и Совет, но не генералидад³⁶. Проблема обсуждалась на совместном пленуме региональных комитетов НКТ, ФАИ и Федерации либертарной молодежи (ФЛМ), где снова разгорелась дискуссия между Г.Оливером, вернувшимся на прежние, радикальные позиции, и Д.Абадом де Сантильяном. Один из сторонников позиции Оливера Р.Санс утверждал: "Ситуация в целом не улучшается. Она ухудшается, пока мы сотрудничаем,... мы должны взять всю власть несмотря на последствия". Тогда Абад де Сантильян остановился на этих "последствиях": "в Каталонию не придет оружие, никто не даст нам валюты, чтобы купить его за границей, нам не дадут сырья для промышленности. Мы чувствуем, что проиграть войну - значит проиграть все, вернуться к тем ничтожным, бессильным позициям, как во времена Фердинанда VII"³⁷. Абад де Сантильян просто напомнил своим оппонентам, в каком окружении развивается революция. Приоритет сопротивления франкизму останется доминирующим фактором политики анархо-синдикалистов. Объясняя мотивы вхождения в правительство, Абад де Сантильян писал: "Если бы это был только вопрос революции, само существование правительства было бы не только нежелательным фактором, но и препятствием, которое было бы разрушено. Но мы столкнулись с требованиями жестокой войны, международными связями, которые были вынужденно связаны с международными рынками, с отношениями с государственническим миром. И для организации и управления этой войной, в условиях, в которых мы оказались, мы не располагали инструментом, который мог бы заменить старый государственный аппарат"³⁸.

Решение о вхождении в правительства Каталонии было приняты региональным пленумом НКТ 26 сентября 1936 г. Затем аналогичное решение было принято и Национальным пленумом. Анархо-синдикалисты заняли посты членов генералидада (советников) по вопросам продовольствия (Х.Доменеч), здравоохранения (Г.Бирлан) и экономики (Х.Фабрегас). 1 октября структуры ЦК МАФ были объединены со структурами генералидада. “По иронии, - пишет Х.Томас, - этот первый выход анархистского движения на позиции политической власти знаменовал начало конца анархизма как политической силы в Испании”³⁹. Автор не обосновывает свой вывод. В принципе “началом конца” движения, которое затем было физически подавлено, можно объявить любой из ключевых моментов его истории, так как и он вел к конечной неудаче. Таким моментом мог бы стать и отказ анархистов от вхождения в правительство, который не спас бы НКТ и ФАИ от последующих ударов. “Выход анархистского движения на позиции политической власти” имел противоречивые последствия, но нельзя забывать, что между этим моментом и поражением лежал период наибольшей массовости анархистской организации в истории, глубоких социальных преобразований, драматической социально-политической борьбы, исход которой зависел от многих, в том числе и случайных обстоятельств. Не легко судить участников трагедии, даже зная, чем она кончится.

Анархо-синдикалисты чувствовали, что вступают в еще более опасную игру, чем раньше. Не выступая принципиально против вхождения в правительство, представители синдикалистских профсоюзных организаций опасались отрыва министров от низовых организаций НКТ. На октябрьском пленуме регионального комитета НКТ-ФАИ "большинство делегатов выразили свое логичное требование, что, насколько возможно, с рядовыми членами организации должны консультироваться, просили не использовать свои полномочия кроме чрезвычайных случаев"⁴⁰.

Широкий союз левых сил, опирающийся на массовые организации, и прежде всего на профсоюзы, был жизненно необходим и в центре. Для согласования многочисленных региональных, партийных и социальных интересов необходимо было новое правительство. Поскольку Кортесы не отражали фактической расстановки сил (анархо-синдикалисты в них вообще не были представлены), правительство отныне формировалось с опорой на левые организации, пользующиеся реальным влиянием. В этом вопросе Ларго Кабальеро пришлось преодолеть сопротивление президента Асаньи⁴¹. По мнению П.Бруэ и Э.Темиме, "участие ВСТ и поддержка НКТ должны были в нормальных условиях дать ему (правительству, которое по поручению президента стал формировать лидер левых социалистов Ф.Ларго Кабальеро - А.Ш.) авторитет, которого не было у Хираля"⁴². Правительство, сформированное первоначально без НКТ, не приобрело достаточного авторитета. Низкий авторитет правительства признавали и вошедшие в него коммунисты⁴³. В то же время, выступая на заседании секретариата ИККИ, А.Марти утверждал: “влияние анархистов имеет решающее значение для всей страны и даже для Мадрида, где находится правительство”⁴⁴. Ларго Кабальеро понимал, что привлечение этой силы в единую систему, координируемую правительством, имеет решающее значение для сопротивления франкизму. В октябре эту точку зрения разделяли и коммунисты. А.Марти на заседании ИККИ заявил о необходимости “втянуть в работу государственного аппарата не только Каталонии, но и всей страны, анархистов. Это повысит в них чувство ответственности и сократит безответственную критику с их стороны... Борьба с ними перед лицом фашизма - это конец. Значит, не нужно останавливаться перед тем, чтобы уступить им кое в чем, а после победы мы с ними посчитаемся, тем более, что после победы мы будем иметь сильную армию”⁴⁵. Надежды Марти оправдались лишь частично - войдя в систему власти, анархисты продолжали проводить те же преобразования, что и раньше, и остро критиковать коммунистов за стремление остановить социальную революцию. Решающее столкновение между коммунистами и анархо-синдикалистами произошло “до победы” и подорвало шансы на нее.

В сентябре НКТ рассматривало будущее правительство не как правительство в собственном смысле слова, а как национальный совет обороны. Возможность вхождения в такой орган обсуждалась анархо-синдикалистскими лидерами еще в конце августа - начале сентября, во время кризиса кабинета Хираля. Анархо-синдикалисты предложили столь радикальное переустройство политической системы, что это вызвало слухи о готовящемся государственном перевороте⁴⁶. Впрочем, в планах анархо-синдикалистов не было ничего секретного. 18 сентября они были изложены в резолюции Национального пленума НКТ, который предложил сформировать Национальный совет обороны с реальными полномочиями, и включить в него по пять представителей от ВСТ, НКТ и республиканцев (коммунисты должны были войти в Совет через ВСТ). Совет должен был организовать народную милицию на основе всеобщей воинской повинности, провести социализацию промышленности и осуществлять планирование работы крупных предприятий, гарантировать свободу социальных экспериментов в деревне⁴⁷. Для Ларго Кабальеро эти меры были еще слишком радикальными. Он считал, что НКТ собирается "навязать государственную структуру, основанную на неправительственных органах, которые в действительности привели бы к исчезновению республиканского государства (такое обвинение для анархо-синдикалистов звучит как похвала, ведь исчезновение бюрократического государства было их программной целью - А.Ш.). Они хотели, чтобы премьер-министр стал президентом анархо-синдикалистского государства. Он ответил, что принял власть для того, чтобы сделать все возможное для спасения республики, а не для того, чтобы ее предать"⁴⁸. Эти возвышенные строки были написаны уже после событий. В 1936-1937 гг. Ларго Кабальеро не исключал коренного переустройства республиканских институтов в направлении прямой демократии⁴⁹. Но предложение НКТ лишало реальной власти президента, партии и правительственные органы. Осенью 1936 г. Ларго Кабальеро побоялся остаться без этой опоры, один на один с организованным трудом. Когда партии проигнорировали идею Национального совета обороны и сформировали обычное правительство, НКТ сначала отказалась от участия в нем.

Но если в сентябре 1936 г. критика идеи вхождения в национальное правительство со стороны Г.Оливера, М.Эскосы и др. дала результат, то в октябре, когда военная ситуация в стране ухудшалась, а в Каталонии дал первые плоды опыт вхождения в генералидад, позиция большинства лидеров НКТ и ФАИ стала меняться. К этому времени правительство уже успело показать анархистам, что без золотого запаса им будет трудно обойтись. Правительство отклонило запрос экономического совета Каталонии о предоставлении валюты на закупку сырья и военных материалов. Валютная проблема вызвала серьезный конфликт. В начале октября Д.Сандино и Д.Абад де Сантильян в резких выражениях требовали у президента Асаньи золото на военные нужды. Дурутти даже угрожал захватить Банк Испании, но Абад де Сантильян отговорил его от этой идеи. На всякий случай Дурутти был допущен к неофициальным испано-советским переговорам по поводу закупки оружия⁵⁰.

4 ноября в правительство Испании, сформированное Ларго Кабальеро из социалистов, коммунистов и республиканцев, вошли четыре синдикалиста: Х.Лопес (министерство торговли), Х.Пейро (промышленности), Ф.Монтсени (здравоохранения), Г.Оливер (юстиции). Лопес и Пейро были триентистами. Синдикалистам в сотрудничестве с социалистическим министерством труда предстояло обеспечить проведение в стране социально-экономических преобразований. Новое правительство считалось правительством Народного фронта, несмотря на то, что в него вошли и представители организации, в Народный фронт не входившей (сами анархо-синдикалисты стали отождествлять себя с Народным фронтом⁵¹). Кабинет Ларго Кабальеро стал правительством широкой антифашистской коалиции, которая просуществует до мая 1937 г. Абад де Сантильян считал, что анархисты представляют в правительстве "единую сторону народа", противостоя партиям⁵². При этом генеральный секретарь НКТ Х.Прието заявил министрам-синдикалистам, что НКТ - не компартия, и не собирается ограничивать свободу действий своих министров⁵³.

В правительство Испании лидеры анархо-синдикалистов вошли не без личных колебаний. Ф.Монтсени позднее вспоминала об этом: "После соглашения между Ларго Кабальеро и Хорасио Прието последний вернулся в Каталонию и объяснил позицию, достигнутую на переговорах, которые закончились назначением Х.Лопеса, Пейро, Гарсия Оливера и меня членами правительства. Я отказалась, Хорасио Прието и Мариано Васкес настаивали. Я попросила 24 часа, чтобы обдумать это. Я посоветовалась с моим отцом (ветеран анархистского движения Ф.Уралес - А.Ш.), который, подумав, сказал: "Ты знаешь, что это значит. Фактически это значит ликвидацию анархизма и НКТ. Оказавшись у власти, ты никогда уже не освободишься от власти..." Несмотря на это отец Ф.Монтсени все же благословил ее на вхождение в правительство⁵⁴. Позднее она говорила: “Я, анархистка, которая отрицала государство, решила выдать ему небольшой кредит доверия, чтобы способствовать революции сверху"⁵⁵.

Идея вхождения в республиканское правительство вызвала естественную оппозицию в НКТ. В сентябре 1936 информационный бюллетень НКТ писал: "Идея замещения этих правительств... сильным правительством, основанным на идеологии и на сильной "революционной" организации, может привести только к революционному восстанию"⁵⁶. Речь шла о правительстве социалистов и коммунистов, но намек на невозможность революционного идеологизированного правительства как такового заметен. Однако когда пленумы НКТ одобрили вхождение в правительство, его противникам оставалось только согласиться со свершившимся фактом. Против сотрудничества выступило лишь незначительное меньшинство групп ФАИ и ФЛМ, ориентировавшихся на газету "Nosotros".

Резкий рост влияния НКТ на национальном уровне вызвал эйфорию среди анархо-синдикалистов. Иногда часть их идеологов забывала о вспомогательном характере участия в кабинете с точки зрения выполнения задач НКТ и допускала высказывания в духе государственного социализма. Так, например, "Рабочая солидарность" писала: "Государство более не представляет организма, который разделяет общество на классы", поскольку вхождение рабочих организаций "привносит в него дух масс"⁵⁷.

Постепенно анархо-синдикалисты втягивались в межпартийную борьбу. В условиях участия в многопартийном правительстве это было неизбежно, но представители НКТ не имели здесь никакого опыта. В ноябре-декабре 1936 г. статья советского консула В.Антонова-Овсеенко о связи троцкистов с фашистами спровоцировала правительственный кризис в Каталонии. ОСПК потребовала выдворения ПОУМ из генералидада. Обострившееся противоборство двух марксистских партий воспринималась НКТ как борьба за влияние в рабочем движении (прежде всего в ВСТ). Равнодушие НКТ к судьбе ПОУМ определялось и некоторыми мерами А.Нина в качестве члена генералидада. 9 октября он распустил местные комитеты, возникшие в Каталонии в первые месяцы революции. 10 октября был распущен ЦК МАФ, ставший к этому времени органом, дублирующим каталонское правительство⁵⁸. Нин проводил линию унификации власти, что не могло нравиться анархистам. Кризис в генералидаде был разрешен формированием 15 декабря профсоюзного правительства из представителей НКТ, ВСТ и каталонских профсоюзов. ПОУМ потеряла в этом правительстве место⁵⁹. НКТ получила вместо трех четыре места (Абад де Сантильян, Доменеч, Херрера, Иглеас). Но в итоге НКТ лишилась в Генералидаде потенциального союзника, и ее позиции в действительности ослабли. Впоследствии отсутствие политического опыта и знаний сыграло важную роль в поражении анархо-синдикализма и на республиканском уровне. По словам республиканского министра-анархиста Ф.Монтсени, "в политике мы были совершенно бесхитростны"⁶⁰.

Пытаясь действовать как партия, НКТ усилила контроль над своей прессой. В итоге на конференции анархо-синдикалистской прессы 28 марта 1937 г. издания НКТ были подчинены руководящим органам конфедерации, что противоречило принципам анархизма, но объяснялось трудностями военного времени. Контроль над прессой был усилен решением пленума НКТ 17 апреля 1937 г., который ввел ответственность редакций за публикации⁶¹.

В испанском синдикалистском движении авторитарные тенденции развивались на почве внутренней бюрократизации профсоюзных структур, харизматического авторитета лидеров, не имевших возможности согласовывать каждое свое решение с широкими массами рабочих, давления коллективов на личность и др. Оружие, оказавшееся в руках трудящихся, само по себе порождало соблазн навязать свои взгляды не силой убеждения, а насилием. Однако широко это явление не могло быть распространено, так как массы трудящихся были вооружены, и каждое идейное течение имело свои вооруженные формирования. Но де-факто власть в Каталонии и Арагоне находилась у анархо-синдикалистов, так как на их стороне было большинство организованных тружеников. ВСТ здесь играл роль младшего партнера, а в Арагоне даже был взят курс на слияние ВСТ с НКТ, что нашло отражение в договоре двух федераций⁶².

"Несмотря на то, что мы были антиавторитарны, мы были единственным авторитетом (властью – А.Ш.) здесь", - вспоминает член Иберийского комитета ФАИ Ф.Караскер, - местный комитет НКТ вынужден был заниматься администрацией, транспортом, продовольствием, здравоохранением..." Чтобы наладить нормальную жизнь в контролируемых районах, анархистам приходилось взаимодействовать и с бывшими непримиримыми противниками: "Они были, судя по всему, фалангистами, но вынуждены были продолжать работу"⁶³, - вспоминает он о медицинском персонале одного из госпиталей в синдикалистской зоне.

Анархо-синдикалисты ввели в Каталонии бесплатное медицинское обслуживание, сохранившее прежнее качество. После прихода к руководству министерством здравоохранения Ф.Монтсени бесплатное медицинское обслуживание стало вводиться по всей стране. Развертывались новые места для больных туберкулезом, укреплялась профилактика эпидемиологических заболеваний (несмотря на войну, в это время Испанию минули эпидемии), создавались детские медицинские учреждения. Вводились новые методы спасения раненых (включая переливание крови), которые предложили медики-интернационалисты. По словам Х.Томаса эти методы “произвели медицинскую революцию”⁶⁴. 13 января Монтсени легализовала аборты.

Оказавшись во главе министерства юстиции (по-испански это слово значит как право, так и справедливость), Г.Оливер начал с сожжения архива обвинительных актов. Дальнейшие действия анархистов здесь отличались большей конструктивностью⁶⁵. Министерство вело систематическую работу по наведению порядка в республиканских институтах, предотвращению инфильтрации в них сторонников франкистов. Соответствующее обращение министр отправил и ФАИ. Товарищи по движению, солидаризировавшись с поставленной Оливером целью, напомнили ему, что пока к членам организации не предъявлялось конкретных обвинений в шпионаже⁶⁶.

Были отменены судебные платежи, узаконены “свободные” (не зарегистрированные) браки. Взяв на себя задачу реформирования юриспруденции, анархо-синдикалисты занялись и реорганизацией пенитенциарной системы. Теперь уже нельзя было просто ликвидировать тюрьмы, нужно было решать, где содержать хотя бы военнопленных. Декрет 26 декабря 1936 г. санкционировал создание трудовых лагерей, которые были организованы в республиканской зоне в первые месяцы гражданской войны. 7 апреля 1937 г. был сформирован Национальный патронат трудовых лагерей, который осуществлял общее руководство и контроль над их состоянием⁶⁷. А.Сухи во время поездки по Арагону посетил концентрационный лагерь в Вальмуэле, контролируемый ФАИ. В лагере вместе работали и заключенные, и анархисты, одновременно охранявшие их. Они строили ирригационную систему, пасли скот, занимались земледелием. Заключенные и охранники "обращались друг к другу как равные". Ограничения на встречи с родными и знакомыми были незначительны. Во время этих встреч заключенные и их посетители предоставлялись сами себе (на территории лагеря, конечно). Государство и местные власти не оказывали лагерю поддержки. По существу это был производственный коллектив, в котором вынуждены были работать и фалангисты⁶⁸. Коммунист Э.Листер утверждает, что в этих лагерях было много и антифашистов, но конкретных имен не называет⁶⁹. Характерно, что лагеря продолжали существовать и после отстранения анархо-синдикалистов от правительственной власти в мае 1937 г.⁷⁰.

Одновременно Оливер назначил генеральным директором тюрем философа-гуманиста М.Родригеса, который стал наводить порядок в республиканских “узилищах”. Режим был смягчен⁷¹. Однако специальные тюрьмы коммунистов оставались вне досягаемости Родригеса.

В лагеря и тюрьмы направлялись люди, осужденные трибуналами. Собственно, до создания лагерей трибуналы широко пользовались орудием смертной казни. Декрет 26 декабря 1936 г. упорядочил меры ответственности, предусматривая заключение в лагере⁷².

Упорядочение системы трибуналов, возникших в ходе революции, стало важнейшим достижением министерства юстиции во главе с Г.Оливером. Хаотичность "народного правосудия" создавала множество возможностей для произвола, и министерство занялось систематическим упорядочением как методов судопроизводства, так и комплектования трибуналов. 10 и 26 декабря 1936 г. и 7 мая 1937 г. (уже во время баррикадных боев в Барселоне) были приняты важнейшие декреты о различных категориях трибуналов. Последний декрет, разработанный наиболее тщательно, должен был поставить репрессивную силу государства под контроль всех политических сил республики, так как трибуналы должны были комплектоваться из их представителей в соответствии с определенной пропорцией (п.74 декрета)⁷³. Это должно было предотвратить саму возможность использования трибуналов в качестве орудия политической расправы. Еще 10 апреля, обращаясь к партиям и организациям с предложением прислать присяжных для организующихся трибуналов, Г.Оливер писал, что люди должны быть надежны, дабы не скомпрометировать эти учреждения. "Мой долг, связанный с моим постом, вынуждает меня напомнить вам, что настоящие хранители народных учреждений, которые народ постоянно творчески создает, являются организации и партии - синтез и организованное выражение нашего народа. Если эта фраза не была бы искажена, - пишет министр-анархист, опасаясь критики за отход от принципов анархизма, - то я бы сказал: пусть все погибнет, но не наши юридические учреждения (можно привести как “институты справедливости” - А.Ш.).

Со стороны партий и организаций, входящих в Трибуналы юстиции, случались несправедливости и искажения.

Также часто неправильно интерпретируется смысл законов, так как кажется, что (в них - А.Ш.) присутствует сильное влияние партийности. Поэтому важно, чтобы комитеты, организации и партии выбрали тех людей, которых они считают самыми способными, и которых все считают наиболее справедливыми и неподкупными, чтобы сегодняшние недоработки не стали бы большой эпидемией, которая покрыла бы нас позором"⁷⁴. Министр-анархист понимал, что без правосудия любое социальное преобразование будет скомпрометировано. И поэтому он, даже рискуя подвергнуться новым обвинениям за отход от идей классического анархизма, видевшего в государственной юстиции один из источников зла, призывал сохранить законность и юридические учреждения в огне революции, в которой "погибнет все", что унаследовано от старого мира. Под контролем организаций и партий - общественных, а не государственных институтов, юстиция по мысли Оливера могла бы стать истинно народной, общественной, а не бюрократической и коррумпированной.

Однако подход Оливера к букве права оставался творческим: “Справедливость (право) должна пылать, справедливость должна быть живой, справедливость не может быть ограничена рамками профессии. Это не значит, что мы полностью отрицаем сборники права и юристов. Но дело в том, что у нас было слишком много юристов. Когда отношения между людьми будут такими, какими они должны быть, не будет нужды красть и убивать. Прежде всего, разрешите нам допустить, здесь в Испании, что обычный преступник - не враг общества. Он преимущественно - жертва общества”⁷⁵.

Одной из важнейших функций НКТ в республике было поддержание обороноспособности Арагонского фронта и производства в Каталонии и Арагоне. Военная политика НКТ серьезно отличалась от линии крупнейших партий. Синдикалисты выступали за развертывание партизанской войны в тылу противника и сохранение самоуправления в армии (милиционной системы).

Действенную партизанскую войну развернуть так и не удалось. Среди прочих обстоятельств, это было вызвано и скептическим отношением к "партизанщине" правосоциалистического и коммунистического военного руководства. Оно принимало во внимание перспективу выхода из под контроля командования партизанских соединений, что было непосредственно связано с перспективами борьбы за власть. А.Марти, который был сторонником более активной партизанской войны, так характеризовал отношение к ней со стороны испанских коммунистов: “наши испанские товарищи как бы боятся того, что не все население пойдет с ними, и что партизаны могут повернуть оружие против нас же”⁷⁶.

Пытаясь доказать тезис о низкой боеспособности синдикалистских формирований, Д.Ибаррури писала: "Арагонский фронт оставался неподвижным на протяжении многих месяцев"⁷⁷. Но на протяжении тех же месяцев остальные фронты отступали. Несмотря на отсутствие у анархо-синдикалистов тяжелых вооружений (а без них наступление было невозможным), прочность Арагонского фронта была достаточной, чтобы не отступать. Этот фронт прикрывал промышленную Каталонию и аграрный Арагон, что не только обеспечило экономическую базу республики и надежное прикрытие правительству, но и позволило отправить под Мадрид трехтысячную анархо-синдикалистскую дивизию под командованием Б.Дурутти (через несколько дней после прибытия сюда он погиб). Анархистская милиция сражалась практически на всех фронтах республики. Высокие боевые качества бойцов-синдикалистов вынуждена была признать и сама "Пассионария"⁷⁸. Коммунистический лидер А.Марти признал, что милиционная система может обеспечить санитарную службу не хуже, чем регулярная⁷⁹. Профессиональный военный полковник Х. де ла Бераса так оценивал анархо-синдикалистскую милицию: “С военной точки зрения - это хаос, но это хаос, который работает"⁸⁰.

Уже 9 августа митинг НКТ так отозвался на решение правительства о мобилизации призыва 1933-1934 гг.: “Мы не можем быть единообразными солдатами. Мы хотим быть милиционерами свободы. На фронт - конечно. Но в казармы как солдаты, а не субъект народных сил - конечно нет!”⁸¹. Агитируя за милиционную систему, бойцы отрядов ФАИ писали в листовке: "Мы не признаем милитаризацию, так как она несет явную опасность. Мы не признаем чинов в воинских частях, ибо признание чинов есть отрицание анархизма. Выиграть войну - не значит выиграть революцию. В современной войне имеет значение техника и стратегия, а не дисциплина, предусматривающая подавление личности"⁸².

Лидеры НКТ понимали необходимость укрепления дисциплины "не предусматривающей подавления личности" в анархо-синдикалистских отрядах, сочетания милиционных и регулярных принципов военного строительства. В сентябре 1936 г., принимая решение о вхождении в генералидад, региональный пленум НКТ принял резолюцию с призывом к укреплению дисциплины, в том числе и в милиции⁸³. Однако это вызывало недовольство рядовых инсургентов, особенно первоначально: "Сейчас, когда революция произошла, они не могли понять, когда я говорил о необходимости милитаризации, уважения республиканских институтов и политических партий, организации городских советов, новых органов власти. Они просто покидали колонну. Но в их родных деревнях на них оказывалось огромное давление, заставлявшее их возвращаться. Многие возвращались”⁸⁴. Крестьянское самоуправление становилось не только экономическим, но и моральным тылом синдикалистских отрядов, который не давал им распадаться несмотря на недовольство анархистской молодежи "оппортунизмом" лидеров.

20 апреля 1937 г. пленум НКТ решил провести реорганизацию Арагонского фронта, чтобы приблизить его структуру и условия службы к другим фронтам. Одним из основных направлений этой работы должна была стать борьба с дезертирством⁸⁵.

Боеспособность милиции поддерживало также осознание справедливости существовавших в ней отношений. Д.Оруэлл писал о своих впечатлениях от службы в милиции: "Для испанских милиционеров, пока они существовали, существовал и некий микрокосм бесклассового общества. В этом сообществе не было никого, кто действовал бы из-под палки. Когда был недостаток всего, но не было привилегий и чинопочитания, каждый получал, возможно, грубый прообраз того, как будут выглядеть начальные стадии социализма"⁸⁶.

Вторым решающим испытанием после июля 1936 г. для милиции стали бои за Мадрид. Падение столицы могло иметь катастрофические военные, моральные и политические последствия для республики. Однако темпы наступления франкистов на Мадрид были столь велики, что падение столицы казалось неизбежным. 6 ноября генерал Т.Асенсио приказал войскам оставить Мадрид и закрепиться в районе Сьерры⁸⁷. К счастью для республики, армия еще не была в значительной степени избавлена от милиционной "военной демократии", и этот приказ не был выполнен. Построенная по милиционному принципу республиканская армия, терпевшая неудачи в войне фронтов, в крупном индустриальном центре оказалась непобедимой. Здесь "запускался" тот же механизм восстания, который помог разгромить мятежников в крупных городах в июле 1936 г. Милиция закрепилась на улицах Мадрида и немедленно обросла местными жителями, снабжавшими ее к тому же всем необходимым, поддерживавшими боевой дух: "Водители трамваев, сталкиваясь лицом к лицу с противником, превращали вагоны в баррикады, брали винтовки у раненых или убитых солдат, а часто просто кирки и лопаты - любое орудие, которым можно было убивать фашистов. То же самое делали парикмахеры, официанты, служащие. Все!.. Женщины, захватив кофе, коньяк и другие продукты, отправлялись на передовую, чтобы подкрепить ополченцев. Они говорили бойцам самые нежные и самые жестокие слова. Они обнимали храбрых и насмехались над теми, кто колебался... Каждый квартал города возводил свои оборонительные сооружения"⁸⁸. В этот решающий момент в город прибыла дивизия Дурутти и Интернациональные бригады. В итоге франкисты были остановлены.

События в Мадриде подтвердили необходимость централизаторских и милиционных форм военного строительства. Ларго Кабальеро еще в сентябре спорил по этому поводу с представителями коммунистов. Кодовилья рассказывал: “Нужна дисциплина, нужно военное руководство. Словом, мы предложили слить отряды милиции, образовать армию. Ларго Кабальеро, не атакуя нас... очень искусно сослался на цитату Ленина, где говорится, что единственная гарантия республики - это оружие в руках народа. Затем он высказал такую идею: если мы создадим наемную армию, то дисциплина не удержится; нужна только сознательность, солдаты должны участвовать в борьбе, только если это им подсказывает совесть и т.д. и т.п.”⁸⁹. В 1936 - первой половине 1937 гг. военное строительство республиканцев было основано на сочетании регулярных и милиционных форм. При этом и лидеры анархо-синдикалистов поддерживали гибкое сочетание двух форм, выступали за общее усиление дисциплины в милиции: "Заинтересованы ли мы в том, чтобы выиграть войну? Тогда какой бы ни была идеология рабочих или организаций, к которым они принадлежат, чтобы победить, они должны использовать методы, которые использует враг, и особенно дисциплину и единство",- говорилось в выступлении Г.Оливера в декабре 1936⁹⁰.

В апреле руководители правительства наконец стали более податливы к стратегическим планам анархистов. Ф.Ларго Кабальеро и Х.Асенсио разработали план южного наступления, в котором большую роль отвели поддержке партизанских действий⁹¹. Это означало бы кардинальную перемену методов ведения войны с чисто фронтовых (где франкисты были сильнее) на гибкое сочетание партизанских, милиционных и регулярных форм при гораздо большей военно-технической поддержке первых. Этот путь давал шанс на победу, но ему не суждено было сбыться. Против выступили И.Прието и коммунисты, а в мае правительство Ларго Кабальеро пало.

2. Синдикалистская экономика

Стабилизация фронта в Арагоне и фактический приход анархо-синдикалистов к власти в ряде районов страны ставил перед движением вопрос о социальных преобразованиях. Однако многие лидеры анархо-синдикализма продолжали пребывать во власти апокалипсических представлений о революции как о процессе тотального разрушения, лишь после которого последует строительство нового мира. На вопрос корреспондента "Вы будете сидеть на куче руин, если победите?", Б.Дурутти ответил: "Мы всегда жили в трущобах и стенных дырах. Мы знаем, как можно со временем приспособиться к жизни. Но не забывайте - мы умеем также строить. Именно мы построили дворцы и города здесь в Испании и в Америке, и везде... Мы не боимся руин. Мы хотим унаследовать Землю... Мы несем новый мир в наших сердцах. Этот мир растет сейчас, в эту минуту"⁹². Устами Дурутти говорили люди, привыкшие к нищете и тяжелому труду. Для них даже пуританский образ жизни был заметным улучшением. Их вдохновляли не материальные, а духовные ценности. Именно воодушевление, вера в то, что революция несет освобождение, стимулировали массы людей к самоотверженному труду, к активному участию в политической жизни, к готовности отдать жизнь за "новый мир в наших сердцах".

Казалось, этот мир возникнет вот-вот. Участник анархо-синдикалистского движения Э.Понс Прадес вспоминал о своих ощущениях того времени: "Было бы достаточно сменить флаги, запеть новые революционные песни, отменить деньги, иерархию, эгоизм, спесь - столпы, на которых покоится империя денег. Так думал не только я, рядовой юнец. Так думали бойцы НКТ, которые так долго и ожесточенно боролись в своей жизни"⁹³.

Побывавший в Барселоне в декабре 1936 г. Д.Оруэлл писал: "Впервые я был в городе, где рабочий класс был "в седле". Практически любое здание любого размера было захвачено рабочими и украшено красными флагами или черно-красными флагами анархистов... Церкви здесь и там были систематически разрушаемы группами рабочих. Каждый магазин и кафе имели надпись, сообщавшую, что они коллективизированы... Официанты и продавцы смотрели вам в глаза и обращались к вам как к равному. Холопские и даже церемониальные формы речи на время исчезли. Никто не говорил "Дон" или "Сеньор". Каждый обращался к каждому "товарищ" и "ты", и говорил "привет" вместо "добрый день"... Человеческие существа старались чувствовать себя как человеческие существа, а не зубцы в капиталистической машине"⁹⁴.

Много лет спустя участник этих событий рабочий-коммунист Н.Хулиан говорил корреспонденту: "Вы не представляете, как быстро массы могут организовать сами себя"⁹⁵. Волна захватов предприятий рабочими сделала профсоюзы хозяевами экономики. В промышленном ядре республиканской Испании и в целом по стране экономическое влияние НКТ было доминирующим. Эмиссар Коминтерна А.Марти признавал: “Анархисты держат под своим контролем прямо или косвенно всю основную промышленность и сельское хозяйство страны”⁹⁶. Развернулся процесс реорганизации экономики на новых началах не только в Каталонии, но и по всей Испании. Ларго Кабальеро поддержал синдикализацию хозяйства. Левые социалисты отвечали коммунистам: “Мы берем пример с Каталонии.” Коммунисты требовали отложить вопрос о собственности на предприятия, так как в тех условиях у них не было шанса добиться широкомасштабной национализации. Анархо-синдикалистские реформы в большей степени отвечали настроениям рабочих⁹⁷.

В соответствии с анархо-синдикалистской доктриной рабочие-синдикалисты взяли предприятия в свои руки. Этот процесс назывался по разному: коллективизация, инкаутация, синдикализация, и составлял, по мнению анархо-синдикалистов, "первый этап социальной революции"⁹⁸. ВСТ тоже поддержал коллективизацию. Первая волна коллективизации прошла в июле-сентябре 1936 г. Наиболее активно коллективизация проводилась в зоне, контролировавшейся НКТ, хотя и в других регионах Испании рабочие часто коллективизировали предприятия. Но здесь все же преобладал рабочий контроль над принятием управленческих решений.

Иногда вопрос о коллективизации решался автоматически - когда хозяева бежали из зоны, охваченной революцией. "Мы столкнулись с необходимостью снова наладить работу фабрики, - вспоминает синдикалист Л.Сантакана, работавший на крупном текстильном предприятии, - Мы призвали рабочих (в большинстве своем женщин) вернуться, и через четыре-пять дней фабрика уже давала продукцию... Мы собрали общую конференцию 2500 рабочих компании в местном кинотеатре. Группа из дюжины активистов НКТ собралась предварительно, чтобы обдумать план работы предприятия, который можно было бы предложить конференции." Поскольку 80% рабочих принадлежало к НКТ, оппозиции предложениям инициативной группы не было. Обсудив финансовое состояние предприятия, рабочие избрали фабричный комитет из 12 человек, который включал в себя представителей цехов, техников и административного аппарата. Таким образом, комитет становился местом согласования интересов различных социальных групп предприятия, в том числе и инженерного персонала. Позднее в комитет было включено два представителя от профсоюза ВСТ⁹⁹.

Иногда хозяева были готовы продолжать работу. Но охваченные эйфорией рабочие обычно выдвигали такие требования к руководству, которые то не могло принять. И тогда следовало решение о коллективизации¹⁰⁰. Иногда всеобщая коллективизация встречала сопротивление со стороны умеренных членов НКТ. Так, например, на заседании городского совета союза мельников и булочников, обсуждавшем перспективы дополнительной коллективизации еще остававшихся частных производств, один из активистов НКТ Х.Крусас предупреждал собравшихся: "Я принимаю во внимание, что мы находимся в состоянии войны, и что наш коллективизм противоречит нашим же решениям о том, что мы должны тратить на нужды войны часть нашей энергии, и я говорю вам: иллюзии могут скоро привести к разочарованиям." Эти возражения не возымели действия, что не помешало рабочим избрать Х.Крусаса в совет своего предприятия¹⁰¹.

После коллективизации завода Форда в Барселоне последовали протесты американского правительства¹⁰². Тогда НКТ выпустило список восьми британских компаний, не подлежащих отчуждению¹⁰³. Лидеры революции понимали, что конфликт со всем внешним миром чреват быстрой экономической катастрофой. “Если сырье приходило из-за границы, - комментирует Х.Томас, - (а хлопок, использовавшийся на фабриках Барселоны, шел из Египта), фабрикам приходилось торговать с социалистами докерами и даже с капиталистами”¹⁰⁴.

Высшим органом на коллективизированном предприятии считалось рабочее собрание (ассамблея). Сами ассамблеи, конечно, не могли управлять производством. Первоначально на них царил хаос, так как опыта самоуправления у рабочих не было - большинство из них большую часть своей жизни даже не состояли в профсоюзах. "Каждый хотел сказать, что он или она думает и чувствует", - вспоминает текстильный рабочий А.Капдевила¹⁰⁵. Позднее ассамблеи более четко организовывались синдикатами. В этих условиях на ассамблее доминировала лидерская группа, хотя сама форма ассамблей облегчала выявление реальных лидеров и обеспечивала обратную связь рабочих и руководства фабрикой. Рабочие считали, что они сами принимают решения, и это обеспечивало их согласие с ними. Привлечение рабочих к управлению и самоощущение себя собственниками производства давало экономический эффект. Конференции рабочих играли мобилизующую роль и иногда на них высказывались идеи, помогавшие менеджерам и профсоюзным лидерам находить выход в тяжелой экономической ситуации военного времени.

Большое значение в успехе производства играл энтузиазм рабочих, ощущавших себя хозяевами производства. Чувство хозяина привело и к появлению новой рабочей морали. Коллектив стал силой, воздействующей на каждого рабочего. Воровство и даже недисциплинированность воспринимались как вызов коллективу. Л.Сантакана вспоминает, что на его предприятии были установлены "черные доски", куда заносились имена провинившихся. Реакция человека, который мог попасть на эту доску, была панической: "Нет, нет, кричал он - только не черная доска!" "Больше не было случаев недисциплинированности..." - комментирует Л.Сантакана¹⁰⁶. Трудно сказать, смогли бы подобные стимулы стать долгосрочными. Но материальная заинтересованность также играла немалую роль в качестве стимула к труду, так как рабочие сами распределяли прибыль предприятия.

Несмотря на тяжелую экономическую ситуацию, вызванную войной и расколом страны, коллективизированная промышленность не допустила резкого падения производства. С июля по декабрь 1936 г. производство промышленности Каталонии упало на 29% и стабилизировалось до июня 1937 г.¹⁰⁷ (когда началось разрушение синдикалистской системы военно-политическими методами). Металлообработка и машиностроение, от которых зависело поступление на фронт отечественных вооружений, росли до апреля 1937 г., то есть именно в период лидерства анархо-синдикалистов в регионе¹⁰⁸. Зависимость эффективности производства от наличия самоуправления иллюстрирует динамика добычи угля на синдикализированных предприятиях Берге. В августе 1936 г. было добыто 302 т. В сентябре, после инкаутации добыча снизилась на две тонны, однако уже в октябре возросла до 334 т., а в декабре 1936 - до 360 т. В январе-феврале 1937 г. добыча падает до 328-335 т. (уровень октября 1936 г.), но в июне-июле восстанавливается. Однако в августе-декабре 1937 г., по мере вытеснения самоуправления более жестким управлением и государственным контролем, добыча угля падает до 235 т.¹⁰⁹.

Особое значение имело военное производство, особенно, если учесть, что до войны современное оружие в республиканской зоне практически не производилось. “Множество вопросов должны были найти техническое решение: может ли фабрика губной помады производить ящики с гильзами?”¹¹⁰ - комментирует Х.Томас. Положительные ответы были найдены. В Каталонии было налажено массовое производство стрелкового оружия, патронов и даже броневиков. В феврале 1937 г. производилось 500000 ружейных магазинов в день¹¹¹. В Барселоне производились даже танки, впрочем, довольно несовершенные¹¹².

Рабочие советы были избраны практически на всех предприятиях Каталонии. Каждый год их состав обновлялся. По соглашению с рабочими на их заседании мог присутствовать представитель генералидада (под более жестким контролем генералидада были оставлены 125 заводов)¹¹³. Предприятия сменили собственника, но структура управления изменилась незначительно. Большая часть прежних менеджеров сохранила свои места. Иногда управляющими становились старые владельцы фабрик. Ассамблея назначала и смещала директора. Позднее его мог сместить также Генеральный индустриальный совет Каталонии. Руководство было относительно стабильным¹¹⁴.

И профсоюзные лидеры, и широкие массы трудящихся считали, что страница истории окончательно перевернута, и нужно переходить к фронтальному наступлению на капитализм. “Господа, капитализм погиб, - говорил на конференции Единого профсоюза металлистов г. Алкойан председатель союза Г.Боу. - Единственной основой его существования является фашизм, а фашизм в Испании на пути к уничтожению. Вы знаете, что мы переживаем кризис труда”. В качестве решения проблемы профсоюз предложил всеобщую социализацию и координацию промышленности советом делегатов предприятий¹¹⁵. Всеобщая коллективизация, как казалось, могла создать цельную социально-экономическую систему, основанную на единых принципах.

Участие анархо-синдикалистов в системе власти существенно облегчило им проведение преобразований. В октябре было принято решение объединенного пленума НКТ и ФАИ: “Рабочие всех отраслей промышленности должны немедленно приступить к секвестру (здесь - конфискации - А.Ш.) всех предприятий путем их коллективизации. Это должно быть проведено в кратчайший срок, после чего избирается рабочий совет, который будет управлять промышленностью (вероятная неточность перевода, имеется в виду предприятие - А.Ш.) при помощи соответствующего технического персонала. В случае отсутствия такого персонала обращаться с заявками в технический контрольный комитет Национальной конфедерации труда. В состав совета должен быть привлечен представитель от Экономического совета”¹¹⁶. Сказано - сделано. 24 октября 1936 г. генералидад Каталонии декретировал коллективизацию большей части промышленности региона. Этот декрет стал своеобразным ответом анархо-синдикалистов и социалистов на франкистское наступление на Мадрид¹¹⁷. Коллективизации подлежали предприятия, на которых было занято свыше 100 человек. Остальные предприятия также могли быть коллективизированы по решению рабочих. Декрет легализовал около 2000 коллективов и положил начало новой волне коллективизации. Авторы декрета провозглашали: "Победа людей должна означать смерть капитализма"¹¹⁸. Этим декретом был юридически оформлен и унифицирован фактически прошедший с июля процесс захвата предприятий их коллективами. Рабочие приобрели уверенность в легальном статусе своих прав на предприятия, что создало дополнительные стимулы к труду.

Декрет о коллективизации был компромиссом различных политических сил. Идеалом НКТ с ее теорией анархического коммунизма была "единственная и неотчуждаемая собственность социального организма, осуществляемая при посредстве производящего класса, и в том числе организмов, которые объединяют производителей - синдикатов"¹¹⁹. Эта формулировка из циркуляра секретаря Национального комитета НКТ по экономике М.Роселя обосновывала соответствие анархо-коммунистического принципа всеобщего обобществления практике фактической передачи собственности в руки синдикатов и коллективов - социализации (синдикализации). Партии, входившие в созданный при генералидаде экономический совет, оказали этой идее ожесточенное сопротивление. По словам А.Капдевилы, участвовавшего в этой дискуссии, "причина, по которой НКТ согласилась на коллективизацию, было то, что мы не могли добиться социализации, которая была нашей целью"¹²⁰.

Однако социализации сопротивлялись не только партии, но и часть синдикатов. В сентябре 1936 г. на заседании пленума Каталонского комитета НКТ разгорелась дискуссия между сторонниками социализации и кооперативизации. Социализация предполагала передачу фабрик в руки синдикатов, которые регулировали бы их работу. Кооперативизация сохраняла права владения за коллективами, которые сами могли бы распоряжаться капиталом фабрики. Крупные синдикаты отстаивали первый вариант, мелкие тяготели ко второму. После двухдневной работы согласительной комиссии был выработан компромиссный вариант, выдвинутый членом генералидада от НКТ и председателем экономического совета Каталонии Х.Фабрегасом. Участник согласительной комиссии Х.Феррер так характеризует смысл соглашения: "Каждая коллективизированная фирма сохраняет свой индивидуальный характер, но при условии вступления всех предприятий данной отрасли в федерацию"¹²¹. Таким образом, за предприятиями сохранялась широкая внутренняя автономия, но они все же должны были войти в систему экономического регулирования.

Анархисты всячески сопротивлялись унификации внутреннего устройства предприятий и форм их взаимоотношений с синдикатами и регулирующими органами. Особенно последовательно против унификации выступал экономический советник (министр) генералидада Д.Абад де Сантильян, сторонник "автономии и спонтанности работы"¹²². Рабочие советы, созданные на предприятиях, тоже часто сопротивлялись вступлению в федерацию¹²³. По мере накопления опыта синдикализации, организации ФАИ критиковали этот сектор за бюрократизацию¹²⁴, но преимущества большей стабильности (в условиях общеэкономической стагнации) обеспечивали регулированию производства через синдикаты достаточную поддержку предприятий.

Создание системы регулирования коллективизированного производства, которая не могла не быть иерархической и, следовательно, в большей или меньшей степени бюрократической, обуславливалось как обстановкой военного времени, так и стремлением НКТ как можно скорее объединить все производства в единый организм. Выступая на конференции представителей предприятий стекольщиков, секретарь союза стекольщиков Х.Доменеч говорил рабочим: "Хорошо, сеньоры, вы - работодатели, и мы с Вами находимся в водовороте революции. Сейчас, если мы так считаем, это то же самое, что всем сесть за руль одной машины, и тогда эта машина разобьется... Нет, то, что мы должны сделать сразу, так это позаботиться о защите наших с Вами интересов... А сейчас вы как работодатели конкурируете между собой самым нечестным и беззаконным образом." Х.Доменеч критиковал стекольщиков за производство ненужной продукции, борьбу за сырье и т.д. "Это не должно далее продолжаться." Доменеч призвал подписать документ о синдикализации производства, что вызвало протесты части собравшихся, так как рабочие не хотели "кормить лодырей", которые работают на менее прибыльных предприятиях. Но Доменеч предложил систему экономического стимулирования, которая удовлетворила большинство. По его мнению, было необходимо произвести инвентаризацию, в зависимости от результатов которой распределять прибыль: "Тем, кто оказывается прибыльными, мы будем доплачивать каждые три месяца 10% от среднего дохода, а кто будет в убытке - увы". Таким образом, практики анархо-синдикализма отступали от уравнительных принципов, чтобы заинтересовать рабочих в синдикализации. Но важным стимулом труда оставались мечты о будущем: "Я сказал им, что скоро мы будем строить дома из стекла, что скоро все уличные надписи будут из стекла, и так далее"¹²⁵.

Первоначально регулирующие функции в экономике выполняла структура НКТ и секретариаты ЦК МАФ. Как уже говорилось, "секретариаты" не были министерствами и не располагали реальной властью. Скорее это были координирующие органы, действовавшие более или менее эффективно в зависимости от авторитета "секретаря" и организации, которую он представлял. Так, руководить комитетом снабжения был направлен один из лидеров ФАИ и НКТ Д.Абад де Сантильян. В его аппарат вошел секретарь союза стекольщиков Х.Доменеч, по его собственному признанию ничего не понимавший в снабжении. Инструктируя своих сотрудников, Д.Абад де Сантильян сказал: "Сейчас ты должен достать продовольствие для колонн милиции, госпиталей и населения... О да, - добавил он, как бы между прочим, - послезавтра до вечера мы должны обеспечить поставку 5000 холодных рационов для колонн милиции, которые собираются поужинать перед атакой на Арагонском фронте. Вы займетесь этим. До свидания"¹²⁶. Однако в условиях энтузиазма сторонников синдикализма и страха перед анархистами со стороны их противников достать продовольствие оказалось не сложно. "Волшебные слова" "мы из комитета по снабжению" обеспечивали немедленное сотрудничество рабочих и беспрекословное подчинение торговцев¹²⁷.

Оказавшись у власти и организуя экономическое регулирование, анархо-синдикалисты должны были воплотить в жизнь и свои собственные требования надежного социального обеспечения. В комитет по снабжению стали стекаться люди, требовавшие социальной поддержки. "Войдя, он или она начинали рассказывать долгую историю. Человек, чья жена родила, хотел попросить цыпленка, но никак не мог перейти к сути дела. "Скажи мне только, что ты хочешь!" - кричал я на него, как генерал. "Цыпленка". "Возьми этот листок бумаги. Иди к окошку туда-то. Там тебе дадут одного. Следующий," - вспоминал Х.Доменеч¹²⁸. Столкнулись с необходимостью выполнения функций, которые веками обеспечивались государством, анархо-синдикалисты не располагали для этого значительным бюрократическим аппаратом, необходимость которого отрицали. В результате первоначально основная тяжесть этой работы упала на плечи лидеров движения. Анархо-синдикалистская доктрина возлагала функции социального вспомоществования на синдикаты и коммуны. Подключение низовых организаций к этой работе постепенно избавило координирующие органы от потока случайных посетителей.

Постепенно создавалась система общего экономического регулирования, в которую входили предприятия разных форм собственности и владения. 11 августа был создан Экономический совет Каталонии, состоявший из представителей отраслей. В нем доминировали синдикаты. Экономический совет мог принять решение о коллективизации любого предприятия, которое еще не было коллективизировано.

В сентябре Экономический совет опубликовал программу своих действий:

“1.Нормализация производства в соответствии с размерами потребления,

2. Контроль национальной внешней торговли,

3. Коллективизация крупной земельной собственности и соблюдение прав мелких землевладельцев,”

4. Снижение квартплаты,

5. Коллективизация крупной промышленности, общественных предприятий и транспорта,

6. Секвестр и коллективизация предприятий, брошенных владельцами,

7.” Усиление кооперативного принципа в области распределения продуктов и особенно эксплуатирования оптовых торговых предприятий на кооперативных началах”.

Пункты 8-11 предусматривали контроль над банками, рабочий контроль на частных предприятиях, вовлечение безработных в производство, электрификацию Каталонии, упразднение по мере возможности косвенных налогов¹²⁹. Если не считать электрификацию, которая представляла собой длительный процесс, вся эта программа была выполнена в течение ближайших месяцев.

В октябре 1936 г. была создана новая надстройка - Генеральный индустриальный совет, в который вошли представители профсоюзов, Экономического совета, совета предприятий и каталонского генералидада. При Генсовете были созданы фонды. 50% прибыли предприятий шло в фонд торгово-промышленного кредитования, 20% - в резервный фонд, 15% - на социальные программы коллективов и 15% распределялись по решению рабочих собраний. На крупнейших предприятиях назначение директора должно было быть одобрено Экономическим советом. Совет предприятий и Генеральный индустриальный совет планировали производство с целью добиться его максимальной социальной эффективности и ограничения конкуренции. Генеральный совет также обеспечивал связь с внешними рынками, взаимодействуя здесь с правительством Испании. В случае если какой-либо из субъектов этой системы выступал против решения Генерального индустриального совета, он мог апеллировать к советнику по экономике генералидада¹³⁰. Таким образом, экономическая система, установленная в Каталонии, регулировалась органами, представлявшими как производственные, так и государственные интересы.

НКТ стремился упорядочить негосударственные механизмы экономического регулирования и выстроить самоуправление и синдикалистские органы в стройную систему в масштабах всей страны. 20 апреля 1937 г. Пленум НКТ решил создать Конфедеративный орган экономического регулирования. Проект конкретной структуры должна была представить каталонская организация. В представленном ею плане говорилось: “Первое. Промышленный синдикат будет составляться из территориальных организаций на сессиях, которые представляют различные специальности и подразделения труда в каждой отрасли, синдикальном комитете, фабрике, мастерской, деревне, шахте, и, наконец, в каждом пункте производства и распределения... Второе. На месте труда или центра производства трудящиеся назначают различных товарищей, которыми создается фабричный комитет, который осуществляет профсоюзный контроль, идеологическую ориентацию и отношения, разрешает моральные конфликты, (поддерживает) нормы гигиены и безопасности на производстве”, посылает делегатов на пленум синдиката. Синдикат создает административный совет из представителей секций, который формируется на Генеральной ассамблее. Региональная федерация формируется из представителей синдикатов. В ее комитете и секретариате должно быть сохранено равноправие различных отраслей путем ротации руководства. Национальный комитет должен формироваться на национальном съезде или референдуме организаций. Региональные и национальный комитеты создадут советы по экономике, контролю и статистике соответствующего уровня. “Главная задача этого совета - установить общую статистику для всех отраслей федерального региона, техническую организацию, административный контроль, распределение труда, компенсацию и взаимопомощь между отраслями, регулирование заработной платы там, и всех тех аспектов, которые имеют большее или меньшее отношение к общему интересу, также как и к порядку производства и распределения всех отраслей”¹³¹. Здесь мы видим уже детальную проработку управленческой схемы, основанной на обычных для синдикализма идеях делегирования, но с добавлением элемента прямых выборов (референдум).

Центральное правительство первоначально устранилось от регулирующих функций, но в то же время сохраняло в своих руках валютные резервы, что давало ему контроль над импортом и финансовой системой. Первое время правительство отказывалось кредитовать промышленность Каталонии, за что критиковалась на региональном пленуме НКТ в сентябре 1936 г.¹³².

Достижением анархо-синдикалистов стало сведение к минимуму безработицы. Несмотря на обстановку экономического кризиса военного типа рабочие не увольнялись, а снижался рабочий день (в текстильной отрасли - до трех дней в неделю)¹³³. Борьбе с безработицей способствовал и отток людей на фронт.

Анархо-синдикалисты организовали распределение произведенной коллективами продукции в масштабе всей системы синдикализированного производства. Цены контролировались НКТ, а в обмене между синдикатами деньги вообще не употреблялись. Благодаря существованию разветвленной сети синдикатов удалось организовать бартерный обмен между отраслями и между городом и деревней. "Они говорили, что им нужна обувь, - вспоминал Х.Доменеч. - Мы обращались к влиятельному делегату НКТ по обувной промышленности и говорили: "Завтра нам понадобится 700 пар обуви". И назавтра обувь была у нас"¹³⁴.

В то же время, по мнению участника событий А.Переса-Барро на территории, контролируемой анархо-синдикалистами "капитализм не был отменен, но его роль была сведена к минимуму"¹³⁵. Хотя 15 ноября 1936 г. газета НКТ "Рабочая солидарность" призвала к "пониманию и уважению мелкой буржуазии"¹³⁶, часто анархисты пытались "забежать вперед", ускорить полное обобществление экономики. По словам умеренного синдикалиста С.Клара, "Рабочий класс продемонстрировал замечательное чувство инициативы. Но это не значит, что не было глупостей в коллективизации. Возьмите парикмахерские. Что там было на самом деле коллективизировать?... И каков был результат? Все те мелкие собственники, которые по своей воле поддержали борьбу против фашизма, повернулись против нас"¹³⁷. Опасаясь “возрождения капитализма”, Пленум НКТ 20 апреля 1937 г. объявил кампанию против “спекулянтов”¹³⁸. Наступая на черный рынок, анархисты боролись с конкурентами своей системы распределения. В то же время необходимость участвовать во внешней торговле создавала потребность в кредите, а банковская система контролировалась ВСТ, объединявшем банковских служащих.

В целом в Каталонии сохранялся низкий (даже по сравнению с прежним) уровень жизни, очереди за хлебом, дефицит продуктов питания. Но голод отсутствовал, и трудности во многом объяснялись "атмосферой войны", по выражению Д.Оруэла¹³⁹. Однако если первоначально аскетическая мораль рабочего класса накладывала отпечаток на жизнь Барселоны, с улиц которой совершенно исчезла нарядная одежда, то со временем этот пуританизм исчез. Посетивший столицу Каталонии в январе-феврале 1937 г. Ф.Боркено писал о "возрождении мелкобуржуазных элементов" и о том, что "девушки уже не боятся надевать свою лучшую одежду"¹⁴⁰. Жизнь постепенно налаживалась.

После вхождения в правительство Испании синдикалисты проводили здесь относительно плюралистичную экономическую политику, которая поддерживалась Ларго Кабальеро и по существу стала политикой кабинета в целом. Характеризуя этот курс, Г.Оливер говорил: "У меня есть причины считать, что есть вещи, которые следует коллективизировать, потому что они могут быть коллективизированы, что также есть вещи, которые необходимо муниципализировать, потому что они не могут быть коллективизированы с точки зрения экономической эффективности или прибыльности, что есть вещи, которые должны быть национализированы, потому что, из-за экономических обстоятельств, постоянных или временных, они не могут быть ни коллективизированы, ни муниципализированы. У меня есть причины считать, что есть вещи, которые должны оставаться в свободной эксплуатации мелких собственников и мелких промышленников. Все существующие проблемы могут быть решены хорошим правительством людей, которые работают, которые не путешествуют слишком много, которые меньше занимаются политикой и больше - решением проблем и организацией работы, которая должна быть сделана"¹⁴¹. Эта модель смешанной экономики, регулируемой "народным правительством" (с точки зрения синдикалистов - правительством представителей организованного труда) очень далека от анархо-коммунистических принципов, принятых в Сарагосе. Эта модель воспринималась как реализация своего рода "программы-минимум", необходимость которой ранее отрицалась. Несмотря на то, что идея многосекторной экономики и "хорошего правительства" несомненно противоречила идеям немедленного перехода к анархическому коммунизму, она, тем не менее, обеспечивала большее приближение к идеалам свободы (позитивное наполнение идеи анархии) и социальной справедливости, чем запрещение и разгром тех социально-экономических и социально-политических форм, которые не укладывались в анархо-коммунистическую модель. В этом смысле отказ от радикализма и переход к сотрудничеству с другими силами в рамках государственных и рыночных структур позволял анархо-синдикалистам с большим или меньшим успехом двигаться в направлении целей, определенных в Сарагоской программе.

3. Коллективизация по-испански

Одновременно с городской коллективизацией развернулось движение за коллективизацию сельского хозяйства. "Огромный вред индивидуального хозяйства, - писал Д.Абад де Сантильян, - который ложится на всех трудоспособных членов семьи: отца, мать, детей, - это чрезмерный объем труда... Крестьянин не должен приносить себя и детей в жертву прибыли. Важно, что он должен иметь время и энергию для того, чтобы дать образование себе и своей семье, что свет цивилизации должен осветить жизнь села"¹⁴². Анархо-синдикалисты стремились противопоставить беспросветному семейному труду крестьянина силу общинной солидарности, которая позволила бы рационализировать производство и высвободить часть времени сельских тружеников для их культурного развития, преодоления вековой отсталости. Идея была поддержана тысячами крестьян. Началось массовое движение коллективизации.

Коллективизация опиралась на революционный земельный передел, вызванный массовым бегством помещиков из республиканской зоны. “Брошенные” латифундии конфисковывались. “Все секвестированные земли будут находиться под контролем и управлением союза, и обработка их коллективным способом отразится в первую очередь на союзах и всех трудящихся вообще”¹⁴³, - говорилось в решении крестьянского съезда Каталонии, представлявшего около 200 союзов.

Первоначально это движение было поддержано и НКТ, и ВСТ, что было закреплено в соглашении арагонских организаций этих союзов 22 февраля 1937 г.: "НКТ и ВСТ поддержат и будут стимулировать свободно создаваемые коллективы, которые могут служить примером остальным рабочим и крестьянам". По соглашению союзов собственность фашистов передавалась Арагонскому совету для наделения ею коллективов¹⁴⁴. Фактически это соглашение лишь подтверждало сложившееся в июле-сентябре 1936 положение. Позднее центральные органы обеих федераций иногда дистанцировались от действий инициаторов коллективизации¹⁴⁵, хотя региональные органы профсоюзов оставались опорой коллективов до конца.

В руках коллективов находилось около 9 миллионов акров земли. Большинством коллективов руководили анархисты. Но около 800 хозяйств из примерно 2500 находились под контролем социалистов, а в органах большинства коллективов социалисты присутствовали. Костяк движения располагался в Арагоне (около 450 коллективов), но движение охватывало провинции, в которых анархисты не были у власти (Андалузия, Кастилия, Левант). Четыре пятых коллективов находились там¹⁴⁶. В Леванте, например, в коллективы объединились около 40% крестьян. Даже в Арагоне коллективизация не была тотальной - в коллективы вошло около 70% населения провинции¹⁴⁷.

Коллективы численностью 200-500 (реже от 30 до 5000) человек создавались на базе крестьянских общин, хотя, говоря словами А.Переса-Баро, "только меньшинство понимало, что коллективизация означает возвращение к обществу, которое, исторически было экспроприировано капитализмом"¹⁴⁸.

Основная часть имущества в результате коллективизации становилась общей, работу вели совместно. Важнейшие решения принимались на общих собраниях, однако повседневное руководство осуществлялось лидерами коллективов. Ассамблеи решали множество вопросов - от строительства школы до определения хлебных рационов¹⁴⁹. Часто в ассамблеях участвовали и крестьяне, не вступившие в коллектив¹⁵⁰.

Ассамблея избирала административную комиссию (исполнительный комитет), регулярно (раз в неделю или в месяц) собиравшую ассамблею для решения важнейших вопросов. Члены комиссии руководили текущей работой коллектива. В уставе коллектива Тамарите де Литера говорилось, что "все обязаны выполнять инструкции ответственных делегатов, полученные на предварительной встрече перед работой" под угрозой исключения из коллектива¹⁵¹. Формально работник как истинный анархист мог отказаться от выполнения указания менеджера до начала работы, но, дав согласие, должен был держать слово. Это считалось уже проявлением не власти, а самодисциплины. Сохранялись и органы власти. Так, в коллективизированном селении Альмагро анархисты заняли только 6 из 15 мест в муниципальном совете¹⁵².

В коллективы, как правило, входили крестьяне нескольких селений. Часть крестьян коллективизированного села в коллектив не входила, продолжая вести индивидуальное хозяйство. В этих случаях крестьяне как правило участвовали в некоторых мероприятиях коллектива (что определялось специальными договоренностями), имели кредит в коллективных лавках, участвовали в потребкооперации¹⁵³. Наемный труд в Арагоне был запрещен даже в индивидиуальных хозяйствах¹⁵⁴.

Крестьян привлекали в коллектив как выгоды совместного ведения хозяйства в тяжелых условиях войны (прежде всего в области товарообмена и культурной жизни, которые обеспечивались и поддерживались структурами НКТ)¹⁵⁵, а также идеологическое (в отдельных случаях - и физическое) давление анархистов. Однако коллективы существовали и в тех регионах, где влияние анархо-синдикалистов не было доминирующим - в Леванте и Кастилии. Участник коллективизации М.Рохо считает основными ее мотивами также оказание помощи фронту (коллективы были удобной формой для организации снабжения) и установление "социального равенства", к которому стремились крестьяне в это время¹⁵⁶.

Коллективы отменили деньги и ввели уравнительное распределение. Часть потребления осуществлялась коллективно. Так, например, в Муньесе по субботам и воскресеньям для всех крестьян сервировали столы для питья кофе. Бесплатно, а иногда и неограниченно выдавался хлеб, оливковое масло, мясо, подчас и вино¹⁵⁷ (что не мешало анархистам бороться с пьянством и закрывать трактиры). Ограничение потребления "по потребностям" обеспечивалось все тем же моральным давлением коллектива, по типу отношений в семье. Но изъяны коммунистических принципов, на которых объединялись крестьяне, скоро дали себя знать. "Люди выбрасывали хлеб, потому что могли получить его свободно, - вспоминает М.Рохо, - Это была трагедия для нас, приверженцев либертарного общества, но мы столкнулись с этим"¹⁵⁸. В итоге коллективам пришлось вводить хлебные рационы¹⁵⁹или собственные деньги. Иногда это были карточки, позволявшие приобретать определенные продукты¹⁶⁰. Иногда работникам выплачивалась небольшая зарплата для удовлетворения тех индивидуальных нужд, которые выходили за рамки общедоступного минимума.

Вспоминает участник коллективизации Маргелли: "С детства мы читали анархистских мыслителей, которые писали, что в деньгах - корень зла. Но у нас не было идей по поводу происшедших теперь трудностей... И введение собственных денег в каждой деревне только добавило путаницы..."¹⁶¹. Непроработанность в программе испанских анархо-синдикалистов конкретных, "минималистских" проблем, которые постоянно возникали при столкновении с жизнью, тяжело сказывалась на реформах. Но тем не менее привлечение большого количества людей к поискам выхода из каждой тупиковой ситуации, возможность опробовать в каждом коллективе свой собственный вариант развития, гибкость системы коллективов - все это давало возможность на протяжении всей истории испанской коллективизации избегать серьезного социально-политического или экономического кризиса, подобного "издержкам" коллективизации в СССР.

Даже переход к системе собственных денег коллективов далеко не везде вызывал "добавочную путаницу". Секретарь коллектива в городке Муньес Х.Вальенте объяснял А.Сухи: "Деньги, выпущенные городом, не зависят от денег, выпущенных государством. Новые городские деньги не являются средством инфляции - только обмена... По необходимости, - добавляет Сухи, - местные деньги обменивались на национальную валюту. Но для этого должны были быть веские причины..."¹⁶².

Попытка полного обобществления собственности и ликвидации товарообмена в Арагоне столкнулась не только с трудностями в сфере обмена, но и с бригадным эгоизмом. Здесь, как и в городе, преуспевающие коллективы не хотели содержать "лодырей". По словам участника коллективизации Л.Мартина "каждая рабочая группа в конечном счете руководствовалась своим собственным интересом"¹⁶³. Конкуренция внутри коллективов дополнялась конкуренцией между ними. Началось расслоение коллективов на преуспевающие и беднеющие¹⁶⁴. Модель общества, создававшаяся анархо-коммунистами по канонам П.Кропоткина, рисовавшего картину социума, в котором работники добровольно обмениваются продуктами труда на безвозмездной основе¹⁶⁵, в реальных условиях эволюционировала к бакунинской модели общества самоуправляющихся коллективов, в котором существуют не только моральные стимулы к труду, но и принуждение голодом¹⁶⁶, как в рыночном обществе.

Но рыночные отношения, сохранявшиеся в коллективизированном секторе в тех или иных формах, всегда ограничивались и регулировались. Работа коллективов Арагона, где движение было самым массовым, координировалась Арагонским советом и Федерацией коллективов Арагона, в которую входило 24 кантональных федерации, 275 селений и 141430 человек¹⁶⁷. Федерация располагала фондом продуктов, осуществляла связь с рынками, регулировала перетоки рабочей силы в случае возникновения ее излишков и недостатка, организовывала инновационный процесс и рациональное землепользование, вела культурно-просветительскую работу¹⁶⁸. Региональные федерации в составе арагонской имели в своей структуре секции, специально занимавшиеся связями с промышленностью, которые осуществлялись теперь без торговых посредников¹⁶⁹. Крестьянские федерации и Арагонский совет вели самостоятельные внешнеторговые операции - например, торговали шафраном¹⁷⁰.

14-15 февраля 1937 г. в Каспе был проведен конгресс Федерации коллективов. В нем приняли участие 600 делегатов от 300 тысяч членов из 500 коллективов. “Это была значительная цифра, если учесть, что все население республиканского сектора Арагона составляло 500 тысяч человек. Фактически конгресс, на котором была основана Федерация коллективов Арагона, представлял большинство населения региона”, - считает В.Дамье¹⁷¹. В ноябре 1937 г. была создана Национальная федерация коллективов, призванная координировать движение в масштабах всей Испании.

Экономическое значение работы коллективизированного сектора для Испанской республики было очень велико. Коллективы производили около половины зерна, поступавшего в города Испании и шедшего на экспорт¹⁷². Социально-экономическая эффективность коллективов в отношении их собственных членов ограничивалась условиями военного времени, отчислениями продукции на нужды фронта и военной промышленности. По мнению участника коллективизации в Алосе средний уровень жизни был таким же, как и до войны, но положение социально уязвимых слоев - значительно лучше¹⁷³. В то же время Ф.Буркено, посетивший Арагон, считал, что "концепция нового порядка, которая осуществляется здесь, последовательно аскетична"¹⁷⁴. Впрочем, содержание, выплачивавшееся в коллективах (4-12 песет в день), было выше, чем прежняя зарплата сельскохозяйственного рабочего (2,8-3,5 песеты в день)¹⁷⁵. Так, например, в Альканисе платили 10 песет в день при стоимости килограмма мяса 4,5 песеты¹⁷⁶.

Однако в большинстве случаев коллектив обеспечивал, как и в городе, более высокий уровень культурной жизни, нежели до коллективизации, концентрируя средства на просветительских программах. Иногда средств хватало и на модернизацию производства¹⁷⁷.

Для вхождения в коллективы не существовало имущественных ограничений - в движении участвовали и зажиточные крестьяне. Противник коллективизации Э.Сеговия, посещавший Арагон, встречался с богатым крестьянином, вступившим в коллектив. ""Как вы стали коммунистом?"- спросил я. У него было вдосталь земли, вина, оливкового масла, чтобы жить комфортабельно. "Почему? Потому что здесь создана наиболее гуманистичная система." В Мас де лас Матас она работала действительно хорошо. Я помню, они послали человека, который страдал от язвы, лечиться в Барселону. Это стоило ему 7000 песет - значительная сумма по тем временам, гораздо больше, чем этот человек мог бы потратить сам..."¹⁷⁸. Собственник магазинчика, оставшийся работать в нем после коллективизации, говорил А.Сухи: "Я не должен волноваться по поводу отдачи приказов. Я получаю достаточно средств на жизнь. Коллектив заботится обо всем. Я работал раньше. Работаю и сейчас"¹⁷⁹. А.Пратс писал об участнике коллектива: "Все службы коллектива в его распоряжении. От рождения и до смерти он защищен коллективом"¹⁸⁰. По словам Г.Эсенвейна "характеристикой большинства коллективов, например, было сильное чувство социальной солидарности... Существовало также сильное стремление к образованию, некоторые коллективы впервые предприняли усилия к созданию школ, особенно в отдаленных деревушках, где люди веками были лишены базового права на образование"¹⁸¹.

В тех коллективах, где не было существенных противоречий, порядок поддерживался специально выбранным человеком, своего рода "шерифом". А.Сухи подчеркивает благополучную криминальную ситуацию в местах, где ему довелось побывать¹⁸².

Как правило, коллективизация не была насильственной, но моральное давление общины было сильным фактором, который заставлял крестьян, еще не вошедших в коллектив, склоняться к участию в коллективизации, чтобы быть "как все". Несмотря на то, что региональная конференция НКТ приняла специальное решение о недопустимости принудительного вовлечения крестьян в коллективы¹⁸³, моральное давление играло очень большую роль. Участник коллективизации в Мас де лас Матас Э.Маргелли вспоминает: "Наш следующий шаг был ошибкой - наибольшей, как я сейчас считаю. Мы обязали "правых" присоединиться. Мы принуждали их морально, не физически, но все же принуждали"¹⁸⁴.

Казалось, что после того, как сомневающиеся войдут в коллектив, они сразу же поймут преимущества нового образа жизни, и дело пойдет быстрее. На деле принуждение имело мало смысла, так как вовлеченные в общину таким образом работали мало и "сидели на шее у коллектива"¹⁸⁵. Поэтому многие коллективы отказывались от вовлечения в эксперимент несогласных, устраивая экономическое соревнование с индивидуалистами¹⁸⁶. Практически нигде движение не вызывало сопротивления крестьян. Только однажды в небольшом селении Фатарелла между мелкими собственниками и коллективистами произошло столкновение¹⁸⁷.

Г.Леваль был свидетелем обсуждения на ассамблее вопроса о выходе группы крестьян из коллектива. Само право на выход не подвергалось сомнению, и обсуждался лишь вопрос о порядке пользования инфраструктурой коллектива индивидуалистами¹⁸⁸.

Физическое воздействие на несогласных с коллективизацией иногда оказывали заезжие неконтролируемые вооруженные группы, но местные сторонники коллективизации могли добиться своего, только если имели поддержку большинства крестьян. В отличие от коллективизации в СССР, на их стороне не было постоянно присутствующей государственной поддержки. Однако в отдельных коллективах устанавливались своего рода террористические диктатуры пришлых радикалов. Об одной из таких ситуаций вспоминает Х.Авила: "Это не был режим террора, Вы не можете это так назвать. И все же мы повидали вещи, которых мы раньше не видели. Что за вещи? Расстрелы. Некоторые после суда, некоторые - без. И поэтому все вынуждены были делать то, что ОНИ скажут"¹⁸⁹. Рейды городских анархистов, пытавшихся форсировать коллективизацию, резко критиковались лидерами НКТ. Х.Пейро писал: "революционные "знаменосцы" уже прошли через деревню. Для ее освобождения? Для того, чтобы помочь ее освободить? Нет, они прошли через деревню, чтобы грабить тех, кто годами и веками был ограбляем людьми, побежденными революцией"¹⁹⁰. Осуждение радикалов анархо-синдикалистами и всеобщее вооружение крестьян не давали "знаменосцам революции" развернуться, и в большинстве районов, охваченных коллективизацией, власть оставалась в руках местного самоуправления.

Массовую поддержку коллективизации и ее добровольный характер для большинства крестьян подтверждает и тот факт, что после поражения анархо-синдикалистов в столкновении с коммунистами в мае-августе 1937 г., когда никакой возможности применять насилие в отношении противников анархистов не было, массовое движение аграрных коллективов продолжалось.

Конечно, логика власти и привилегий засасывала некоторых местных лидеров-анархистов. Комфортабельные условия, которые создали себе лидеры Арагонского совета, например, подорвали их авторитет и облегчили впоследствии разгон этого органа¹⁹¹. Но в большинстве своем вожди анархо-синдикализма оставались пуританами.

Коллективизация дала хороший эффект и в масштабах всей страны. Положение с продовольствием весной 1937 г. заметно улучшилось, расширялись посевные площади, что признавали и противники анархистов¹⁹². Успехи и неудачи конкретных коллективов зависели от их лидеров, но в целом движение, явочным порядком ликвидировавшее налоговый гнет, латифундизм и парцеллярное хозяйство, показало свою жизнеспособность.

Подводя итоги испанской коллективизации отметим, что она имела мало общего с коллективизацией в СССР. Можно согласиться с мнением исследователя арагонского аграрного эксперимента Г.Келси о том, что "несмотря на воздействие войны, угрозу международных санкций и противодействие основных политических групп, республиканского правительства и даже Национального комитета НКТ, арагонские сельские активисты нашли возможность в состоянии коллапса существующего социального и политического порядка организовать новое, демократическое общество"¹⁹³.

* * *

В результате преобразований в Испании, прежде всего в Каталонии и Арагоне, возник новый сектор экономики, качественно отличный как от капиталистического, так и от государственного - прежде всего развитой системой самоуправления и участия труженика в принятии производственных решений. Несмотря на отрицательное отношение анархистской доктрины к "демократии" (многопартийной парламентской системе), анархо-синдикалисты распространили демократию на сферу производства. Рабочий получил возможность непосредственно влиять на принятие производственных решений. Опираясь на профсоюзные структуры, анархо-синдикалисты и левые социалисты сделали практический шаг к ликвидации отчуждения производителя от средств производства. Но это был только шаг.

На место диктатуры менеджера пришла диктатура коллектива. Личность не была в достаточной степени защищена от коллективного диктата, за которым естественным образом скрывалось влияние лидеров коллектива (прежде всего профсоюзных вожаков из структуры НКТ) и почти религиозного воздействия анархистских догматов, противодействие которым могло рассматриваться как контрреволюция. Однако воздействие идеологии, разделявшейся значительной массой рабочих, играло и мобилизующую роль, в том числе на производстве.

Эффективность производства в синдикалистском секторе оценивают по-разному. Но она и была различной, так как синдикалистская экономика сама по себе была весьма плюралистична. По словам Г.Джексона, "где сырье было доступно, где рабочие были горды и умелы в обслуживании своих машин, где благоразумная часть персонала симпатизировала революции, фабрика работала успешно. Где сырья было мало, где не могли найти запчастей, где соперничество НКТ и ВСТ разделяло рабочих, и где политические цели ставились выше работы, там коллективные предприятия терпели неудачи"¹⁹⁴.

Синдикалистская экономическая модель существенно отличалась от капиталистической или государственно-социалистической экономики не только по формальным признакам, но и в конкретных экономических проявлениях, например - в реагировании на кризисные условия. Так, например, кризис сбыта из-за потери рынков (половина Испании и часть зарубежных стран) приводил не к росту открытой или скрытой безработицы, а к уменьшению рабочего дня. Инвестирование шло прежде всего не в индустриальные, а в культурные проекты. Обеспеченное синдикатами снижение цен на билеты в учреждениях культуры привело к массовому притоку зрителей¹⁹⁵. Благодаря революции, многие рабочие и крестьяне впервые смогли посетить театр и кино. Количество детей, обучавшихся в школах Барселоны, возросло с июля 1936 г. по июль 1937 г. с 34431 до 116846 ¹⁹⁶. Так закладывались основы культурного процесса, который даст результаты десятилетия спустя.

Однако модель самоуправления и производственной демократии, координируемой профсоюзами и полугосударственными общественными структурами, не устраивала представителей других политических сил. В 1937 г. это привело к резкому обострению политической борьбы в республиканском лагере.

1. R.Fraser. Op. cit. P.53.

2. J.Gomes Casas. Op.cit. P.184.

3. R.Fraser. Op. cit. Р.72.

4. Op.cit. Р.121.

5. Thomas H. Op. cit. P.235.

6. R.Fraser. Op. cit. Р. 153.

7. F.Borkenau. The Sp anish Cockpit. L., 1937. P.71; Тhomas H. Op. cit. P.269.

8. A.Ballcells. Cataluna contemporanea. V. II. (1900-1936) Mаdrid 1974. P.40.

9. Thomas H. Op. cit. P.298.

10. Op.cit. P.279.

11. J.Gomes Casas. Op. cit. P.190.

12. J.Peirats. Op.cit. V.I, P.182.

13. Op.cit. P.186.

14. R.Salas Larasabal. Intervencion exstranjera en la guerra de Espana. Madrid, 1974, P.449.

15.V.Richards. Op. cit. Р.98.

16. J.Peirats. Op.cit. V.I, P.227.

17. Кольцов М. Испания в огне. М, 1987. Т.1. С.35.

18. IISH. Paquete 36, D 3, "Acta de la primera reunion del pleno nacional de regionales celebrado en Valencia el dia 7 de agosto de 1937". P.14.

19. R.Fraser. Op. cit. Р.141.

20. Op. cit. Р.142.

21. РЦХИДНИ. Ф.495, Оп.18, Д.1117, Л.112.

22. V.Richards. Op. cit. P.35.

23. Ibid.

24. Op .cit. Р.34.

25. J.Garsia Olivier (i otros). Op. cit. P. 193.

26. Thomas H. Op. cit. P.249.

27. R.Fraser. Op. cit. Р.146.

28. L.Trotsky. The Spanish revolution. 1931-1939. NY., 1973. P.268.

29. Ibid.

30. R.Fraser. Op. cit. Р.143.

31. Op.cit. Р.146.

32. A.Souchy Bauer. With the peasants of Aragon. Minneapolis, 1982. P. 25.

33. V.Richards. Op. cit. P.45, 52.

34. Ибаррури Д. Ук. соч. С.296.

35. IISH. Paquete CP 24 5, P.104.

36. Ibid.

37. A.Souchy. Op.cit. P.25.

38. J.Gomes Casas. Op. cit. P.194.

39. Thomas H. Op. cit. P.428.

40. V.Richards. Op. cit. Р.64.

41. Alvarez del Vayo J. Op. cit. P.205.

42. P.Broue, E.Temime. Op. cit. P. 202.

43. РЦХИДНИ. Ф.495, Оп.18, Д.117, Л.110.

44. Там же, Л.118.

45. Там же, Л.145, 147.

46. Там же, Л.123.

47. Там же, Л.123-124.

48. B.Bolloten. Op. cit. P.200.

49. P.Broue, E.Temime. Op. cit. P.268.

50. Thomas H. Op. cit. P.429, 443-444, 448.

51. IISH. Juan Garcia Olivier. Ministerio de Justicia. 3.4.37.

52. Sevilla D. Op. cit. P.292.

53. Lorenzo C. Les Anarchistes espagnols et le pouvoir. Paris, 1969.

P.224.

54. J.Peirats. Op.cit. V.I, P.293.

55. J.Gomes Casas. Op. cit. P.199.

56. V.Richards. Op. cit. Р.76, 139.

57. Op.cit. Р.70-71.

58. P.Broue, E.Temime. Op. cit. P.203.

59. V.Richards. Op. cit. Р.69-70.

60. The May days in Barcelona. 1937. L., 1987. Р.15.

61. IISH. Paquete 60 С 1, Acuerdos de Pleno Nacional...

62. A.Souchy. Op.cit. P.26.

63. R.Fraser. Op. cit. Р.138.

64. Thomas H. Op. cit. P.536.

65. Op.cit. P.472.

66. IISH. Paquete 45, x 2 xxxx 14578 12 abril 7 221-GS.

67. IISH. Paquete 45 B. Ministerio de Justicia. Barcelona 8 de agosto de 1938. Comite National de la Federocion Anarquista Iberica.

68. A.Souchy. Op.cit. P.32-34.

69. Э.Листер. Наша война. М.1969. С.178, 181.

70. IISH. Paquete 45 B. Ministerio de Justicia. Barcelona 8 de agosto de 1938.

71. Thomas H. Op. cit. P.538.

72. IISH. Paquete 45 B. Ministerio de Justicia. Aprobado...

73. IISH. Paquete 45 B, 2.02.38.

74. IISH. Paquete 45. Ministerio de Justicia. 10 de Abril de 1937... G.Olivier.

75. Цит. по Thomas H. Op. cit. P.538.

76. РЦХИДНИ. Ф.495, Оп.18, Д.1117, Л.141.

77. Ибаppуpи. Ук.соч. С.378.

78. Там же, С.379.

79. РЦХИДНИ. Ф.495, Оп.74, Д.206, Л.7.

80. V.Richards. Op. cit. Р.59-60.

81. Цит по Thomas H. Op. cit. P.299-300.

82. Ибаррури Д. Ук.соч. С.380.

83. V.Richards. Op. cit. Р.57.

84. R.Fraser. Op. cit. Р.133.

85. IISH. Paquete 24 5, Р.13. N13... Valencia a 20 Abril de 1937.

86. Orwell D. Homage to Catalonia. The Spanish Civil war. A cultural and historical reader. Edited by A.Kenwood. Oxford, 1992. Р.190.

87. Листер Э. Ук. соч. С.93.

88. Там же. С.96-97.

89. РЦХИДНИ. Ф.495, Оп.20, Д.270, Л.23.

90. V.Richards . Op. cit. Р.92.

91. P.Broue, E.Temime. Op. cit. P.274-275.

92. A new world in our hearts. Edited by A.Meltzes. Orkney, 1978. P.VIII.

93. R.Fraser. Op. cit. Р.137.

94. Orwell D. Op. cit. Р.184.

95. R.Fraser. Op. cit. Р.137.

96. РЦХИДНИ. Ф. 495, Оп.18, Д.1117, Л.126.

97. Там же, Оп.20, Д.270, Л.24.

98. IISH. Paquete 36, D1, doc."La sozialisacion..." P.2.

99. R.Fraser. Op. cit. Р.139-140.

100. Op. cit. Р.214.

101. IISH. Paquete 37, B2, Estadistica... P.100.

102. Thomas H. Op. cit. P.295.

103. J.Peirats. Op.cit. V.I, P.177.

104. Thomas H. Op. cit. P.296.

105. R.Fraser. Op. cit. Р.214-215.

106. Op. cit. Р.219.

107. Статистические данные Op. cit. Р.235.

108. Thomas H. Op. cit. P.648.

109. IISH. Paquete 37, B1, Р.115.

110. Thomas H. Op. cit. P.297.

111. J.Peirats. Op.cit. V.2, P.215.

112. Thomas H. Op. cit. P.940.

113. Op. cit. P.297.

114. R.Fraser. Op. cit. Р.211, 219.

115. РЦХИДНИ. Ф.495, Оп.18, Д.1117, Л.115-117.

116. Там же, Л.114.

117. Thomas H. Op. cit. P.437.

118. Op. cit. Р.209.

119. IISH. Paquete 36, D 1, doc."La socializacion..." P.2.

120. R.Fraser. Op. cit. Р.215.

121. Op. cit. Р.212.

122. Ibid.

123. Op. cit. Р.220.

124. Op. cit. Р.222.

125. Op. cit. Р.140-141.

126. Op. cit. Р.143.

127. Op. cit. Р.144.

128. Ibid.

129. РЦХИДНИ. Ф.495, Оп.18, Д.1117, Л.121.

130. R.Fraser. Op. cit. Р.211, V.Richards. Op. cit. Р.109-110.

131. IISH. Paquete 60 C 1. Acuerdos de Pleno Nacional...

132. V.Richards. Op. cit. Р.62.

133. Thomas H. Op. cit. P.297.

134. R. Fraser. Op. cit. Р.145.

135. Op. cit. Р.211.

136. Solidaridad odrera. 15.11.1936.

137. R.Fraser. Op. cit. Р.233.

138. IISH. Paquete 254 Р.13 №13... Valencia a 20 de Abril de 1937.

139. The Anarchist reader. Edited by D.Woodcock. Glasgow, 1977. Р.245.

140. F.Borkenau. The Spanish Cockpit. L., 1937. P.175.

141. V.Richa rds. Op. cit. Р.93-94.

142. Abad de Santillan D. La revoluciуn y la guerra en Espana. Mexico, 1938. P.107-108.

143. РЦХИДНИ. Ф.495, Оп.18, Д.1117, Л.119.

144. A.Souchy. Op.cit. P.26.

145. Spain in Conflict, 1931-1939. Democracy and its Enemies. Ed. M.Blinchorn. L., 1986. P.77.

146. Thomas H. Op. cit. P.553.

147. D.А.de Santillan. Op. cit. P.94; A.Prats. Op. cit. P.81.

148. R.Fraser. Op. cit. Р.232.

149. Op. cit. Р.357.

150. Leval G. Op. cit. P.207.

151. Op. cit. Р.216.

152. Thomas H. Op. cit. P.561

153. A.Souchy. Op.cit. P.44.

154. Leval G. Op. cit. P.86.

155. Op. cit. Р.152.

156. R.Fraser. Op. cit. Р.349.

157. A.Souchy. Op.cit. P.56-57.

158. R.Fraser. Op. cit. Р.354.

159. Leval G. Op. cit. P.210.

160. A.Souchy. Op.cit. P.30.

161. R.Fraser. Op. cit. Р.354.

162. A.Souchy. Op.cit. P.55-56.

163. R.Fraser. Op. cit. Р.355.

164. Op. cit. Р.357.

165. Бакунин М.А. Соч. М.-Пг., 1919-1926. Т.2. С.169, Т.5. С.201. Максимов Г. Беседы с Бакуниным о революции. Чикаго, 1934. С.42.

166. Кропоткин П.А. Хлеб и воля. Современная наука и анархия. М., 1990. С.45-75.

167. Leval G. Op. cit. P.83.

168. Op. cit. Р.84-85, 87.

169. Op. cit. Р.155.

170. Листер Э. Ук.соч. С.177.

171. Концепция либертарного коммунизма. С.3.

172. Leval G. Op. cit. P.155-156.

173. R.Fraser. Op. cit. Р.360.

1 74. The Anarchist reader. Р.248.

175. Thomas H. Op. cit. P.81, 562.

176. A.Souchy. Op.cit. P.30.

177. Ibid.

178. R.Fraser. Op. cit. Р.358.

179. A.Souchy. Op.cit. P.45.

180. A.Prats. Vanguardia y Retaguardia de Aragon. Buenos Aires, 1938. P.93.

181. B.Bolloten. Op.cit. P.78.

182. A.Souchy. Op.cit. P.57.

183. Op. cit. Р.60.

184. R.Fraser. Op. cit. Р.353.

185. Op. cit. Р.354.

186. Op. cit. Р.362.

187. Thomas H. Op. cit. P.557.

188. Leval G. Op. cit. P.209.

189. R.Fraser. Op. cit. Р.355.

190. J.Peiro. Op. cit. P.102-103.

191. R.Fraser. Op. cit. Р.392.

192. РЦХИДНИ. Ф. 495, Оп. 74, Д. 206, Л.2.

193. Spain in conflict. P.77.

194. G.Jackson. The Spanish Republic and the Civil War 1931-1939. Princeton, 1963. P.283.

195. R.Fraser. Op. cit. Р.224.

196. Thomas H. Op. cit. P.536.