Глава X. Баррикады Барселоны

1. Наступление коммунистов

Отношения между синдикалистами и партиями всегда оставались настороженными. Любая партия подозревалась либертарным движением в стремлении к установлению диктатуры, а любая диктатура для анархистов была безусловным злом. В июне 1936 г. "Рабочая солидарность" писала: "Против фашизма, да. Но также против любого типа диктатуры, потому что, безо всякого исключения - диктатуры - это тоже фашизм"¹.

Особенно больно такие характеристики били по коммунистам, открыто стремившимся к "диктатуре пролетариата". КПИ выступала за установление режима, подобного тому, который существовал в СССР. Но тоталитарный режим в этой стране выдавался за образец демократии: "вся Испания никогда не забудет братских слов великого Сталина - отца советской демократии, обращенных к испанскому народу," - писала Д.Ибаррури². Конечно, романские коммунисты (это касается не только испанцев, но и многих эмиссаров Коминтерна), не считали нужным копировать путь к социализму СССР. Но результат, достигнутый в “Стране Советов”, в это время вполне устраивал их в качестве образца.

Синдикалисты резко критиковали авторитарное вмешательство СССР в дела республики и проводников этого влияния - коммунистов. Выступая на массовом митинге 20 сентября, Лопес говорил: “Имеется одна партия, которая хочет монополизировать революцию. Если эта партия будет продолжать свою линию, мы решили ее раздавить. В Мадриде находится иностранный посол, вмешивающийся в испанские дела. Мы его предупреждаем, что испанские дела касаются лишь испанцев”³. По мнению А.Марти Лопес был наиболее резким противником коммунистов. Он поддерживал тесные контакты с анархистскими эмигрантскими кругами в Европе, включая “русскую еврейку” Э.Голдман⁴. Информация об опыте Российской революции и об СССР, распространявшаяся анархистской эмиграцией, была неблагоприятна для коммунистов. Но влиятельные лидеры НКТ Оливер и Дурутти выступали за единство с коммунистами, без которого не победить франкизм⁵. Тем не менее и эти лидеры не были “друзьями СССР”. В сентябре 1936 г. в интервью П.ван Паасену Б.Дурутти резко высказался против ориентации на "фашистское варварство Сталина"⁶. Анархист Э.Понс Прадес вспоминает, что "историческая память Кронштадта, Украины и ликвидации анархистов большевиками была жива"⁷.

В то же время анархисты были готовы сотрудничать с коммунистами ради сохранения антифашистского фронта. Советское вмешательство было связано с военно-технической помощью СССР, и угрозы “раздавить” коммунистов скоро стихли. Но сотрудничество оставалось вынужденным, в чем обе стороны отдавали себе отчет. “Я знаю, - говорил Оливер Коморрере, - что вы хотите устранить нас, как русские большевики устранили своих анархистов”⁸. Давление противников сотрудничества с коммунистами в НКТ было сильным. Оливер говорил М.Кольцову: “Анархисты отдали и готовы дальше отдавать жизнь революции. Больше, чем жизнь - они готовы даже сотрудничать с буржуазным антифашистским правительством. Ему, Оливеру, трудно убеждать в этом анархистскую массу, но и он, и его товарищи делают все, чтобы дисциплинировать ее, поставить ее под руководство всего Народного фронта: и это удается, ведь его, Оливера, уже обвиняли на митингах в соглашательстве, и в измене анархистским принципам. Пусть коммунисты учтут все это и не слишком натягивают струну. Коммунисты чересчур прибирают к рукам власть”⁹.

Первоначально коммунисты относительно терпимо относились к анархистским выпадам. Кодовилья докладывал секретариату ИККИ: “С точки зрения политической есть тоже различные группы, например, Дурутти, Гарсиа Оливер, которые честно дерутся, чтобы через анархию установить коммунизм в Испании... Они говорят (в обращении к трудящимся СССР - А.Ш.): “вы произвели свой эксперимент, дайте теперь нам произвести свой опыт, мы покажем Вам, что мы установим анархический коммунизм, не пойдя путем России.” Эти менее опасны, ибо в ряде проблем они, несмотря на свои анархистские утопии, занимают позицию, очень близкую к нашей. По крайней мере они дерутся”¹⁰.

Влияние КПИ быстро росло. Радикализм партии, сочетавшийся с этатизмом, который представлялся как "реализм" (в сравнении с анархистами), приводил в ряды КПИ политически активных радикально настроенных революционеров, которых не устраивала теория анархо-синдикализма. Организованность и деловитость партии импонировала сторонникам “порядка”.

Ситуация способствовала радикализации населения, особенно молодежи. Уже 1 апреля 1936 г. молодежные организации КПИ и ИСРП объединились в Союз объединенной социалистической молодежи (ОСМ), который вошел в Коммунистический Интернационал молодежи. Сразу после начала гражданской войны Коммунистическая и Социалистическая партии Каталонии слились в Объединенную социалистическую партию Каталонии, придерживающуюся коммунистической ориентации. В декабре 1936 г. начались переговоры о слиянии КПИ и ИСРП. В результате 24 апреля 1937 г. был создан Национальный комитет связи двух партий.

С самого начала гражданской войны коммунисты понимали, что основная сила, способная противостоять им в республиканском лагере - это анархо-синдикализм. Выступая в октябре на секретариате ИККИ, А.Марти говорил: “Налицо только две силы: анархисты и коммунисты. Социалисты отошли на задний план вследствие внутренних раздоров и не способны взять в свои руки инициативу. В общем, анархистские профсоюзы пользуются не меньшим влиянием, чем профсоюз Кабальеро”¹¹. Несмотря на то, что влияние лидеров и структур ИСРП было все еще велико, в главном Марти был прав - за каждой из фракций социалистов стояла более решительная сила с ясной концепцией революции. Республика могла двигаться по двум расходящимся направлениям - либертарному или коммунистическому.

Несмотря на разногласия коммунистов и анархо-синдикалистов, линия на сотрудничество в рамках антифашистского фронта давала плоды. 25 октября 1936 г. был заключен пакт о единстве действий ОСПК и НКТ-ФАИ. Даже в январе 1937 г., когда противоречия быстро накапливались, эмиссар Коминтерна А.Марти считал необходимым втягивать НКТ и ФАИ в Народный фронт, вести совместную борьбу против “безответственных элементов, выступавших (при правке текста исправлено на “выступающих” - эти элементы все еще сильны - А.Ш.) под флагом НКТ и ФАИ со своими провокационными действиями...”¹².

“Неконтролируемые” были серьезной проблемой. Так, в декабре 1936 г. в Валенсии погиб боец "Железной колонны". Анархисты обвинили в убийстве коммунистов, и колонна предприняла рейд на Валенсию, разоружила республиканскую милицию и подвергла ее бойцов издевательствам¹³. Однако “ Железная колонна первоначально не подчинялась и руководству НКТ, которое взяло улаживание конфликта на себя и с большим трудом добилось преобразования "колонны" в бригаду¹⁴. В то же время под видом борьбы с “неконтролируемыми” коммунисты пытались “приручить”, сделать “контролируемым” анархо-синдикалистов, обвиняя в “неконтролируемости” тех анархистов, которые вступали в конфликты с государственными структурами и компартией.

Обострение этих конфликтов было неизбежным - позиция коммунистов была диаметрально противоположна планам анархистов. Выступая по радио 1 января 1937 г. с изложением линии КПИ, Д.Ибаррури заявила, в частности, что "Коммунистическая партия считает необходимым:

1. Чтобы правительство... пользовалось всей полнотой власти, и чтобы все граждане и организации уважали решения этого правительства и его органов, подчинялись им и выполняли их." Также "Пассионария" выступила за национализацию основных отраслей промышленности и руководство ею из единого центра¹⁵. Понятно, что осуществление этого плана означало бы полное разрушение социальной системы, созданной анархо-синдикалистами.

В январе эта политика стала проводиться в Каталонии - по инициативе советника (министра) генералидада И.Тарадельяса было усилено налогообложение коллективизированных предприятий. Коммунистических руководителей возмущала ситуация, сложившаяся в синдикализированном секторе. Выступая на заседании секретариата ИККИ 7 марта, А.Марти так характеризовал ситуацию в экономике Испании: "Предприятия. - Кто ими руководит? Профсоюзы - каждый за себя, без плана, как заблагорассудится. Промышленность "синдикализирована" по анархистскому образцу. Каждое предприятие работает не только без плана, но и без отчетности"¹⁶. Последнее обстоятельство для коммуниста казалось, конечно, возмутительным. "Национализация существует на бумаге, но почти не проводится на практике, - продолжал Марти. - Разумеется, можно не касаться предприятий, принадлежащих иностранцам, можно сохранить за ними некоторые права, но в общем и целом национализация является единственным средством для преодоления существующей анархии"¹⁷.

Однако линии коммунистов на большую этатизацию противостояли не только анархо-синдикалисты, но и сторонники премьер-министра Ларго Кабальеро - левые социалисты. В 1937 г., столкнувшись с усилением давления со стороны коммунистов и правых социалистов, Ларго Кабальеро выдвинул идею профсоюзного правительства. Такая реорганизация власти могла бы ослабить зависимость правительства от партийных элит и усилить связь с социальной базой, организованной в профсоюзные структуры. Коммунисты выступили категорически против этой идеи. Д.Ибаррури заявила, выступая в партийной газете "Мундо обреро": "Ни один марксист не может защищать идею профсоюзного правительства, так как это означало бы отрицание всех принципов социализма, правильность которых была доказана борьбой рабочих всех стран, и прежде всего победой социализма в Советском Союзе"¹⁸. Несомненно, переход власти к профсоюзным структурам (в том числе и ВСТ, где позиции коммунистов были сильны, но влияние левых социалистов все же преобладало) означало бы шаг назад на пути к социализму советского образца.

В то же время анархо-синдикалисты высказывались за слияние профсоюзов в масштабах страны. ВСТ не возражало против такой постановки вопроса, но каждый раз сближение прерывалось из-за разнообразных частных конфликтов. Министерство внутренних дел даже предлагало создать согласительную комиссию двух профцентров, но ВСТ отклонило это предложение¹⁹. Коммунисты и часть социалистов опасались резкого усиления профсоюзной составляющей революции в случае слияния ВСТ и НКТ.

Собственно, анархо-синдикалисты и не скрывали, что сближение с ВСТ “представит более безопасный путь к полному вытеснению политических партий или хотя бы значительному ослаблению влияния центризма, которое усиливается в недрах ВСТ”²⁰. Перспектива вытеснения не радовала этатистов в ВСТ.

Строго говоря, стратегия КПИ и ОСПК также несколько расходилась с классическими образцами большевистской революции в России, осуществившей разгон парламента. Но это не смущало руководителей Коминтерна. Cтраны Запада не могли спокойно смотреть, как рядом с ними усиливается влияние коммунистической державы. Сталин пытался успокоить их, демонстрируя в Испании умеренность коммунистической политики.

Отказ коммунистов от поддержки создания советов в Испании имело и другую причину - слабость влияния компартии среди населения. Еще 23 июля 1936 г., выступая на секретариате ИККИ, Г.Димитров сказал: “Нельзя ставить на данном этапе задачу создания Советов и стараться установить диктатуру пролетариата в Испании... Когда наши позиции укрепятся, мы сможем пойти дальше”²¹. Поддержка советов в условиях растущей революционной волны привело бы к тому, что коммунисты оказались бы в этих органах в заведомом меньшинстве. Государственный и военный аппарат давал более надежные политические перспективы коммунистам.

Руководство СССР и Коминтерна поддерживало "парламентский путь" революции в Испании. Именно здесь отрабатывался вариант прихода к власти коммунистов в условиях сохранения парламентских институтов. Впоследствии этот вариант будет успешно воплощен в жизнь в Восточной Европе²². В письме к Ларго Кабальеро от 21 декабря 1936 г. руководители ВКП(б) отмечали: "Вполне возможно, что парламентский путь окажется более действенным средством революционного развития в Испании, чем в России"²³.

Это направление "революционного развития" предполагало укрепление влияния коммунистов в аппарате власти (прежде всего в армии и силовых ведомствах) и привлечение к сотрудничеству и последующей интеграции с КПИ части социалистов и либералов, готовых ориентироваться на Москву. Это (учитывая слабость либеральных партий) обеспечивало взятие под контроль коммунистов системы власти Испанской республики только при условии, что профсоюзные структуры будут лишены реальной власти, которую они получили в ходе революции.

Такой курс, предусматривавший союз со всеми партийными элитами, сплочение вокруг КПИ единой "партии порядка", требовал от коммунистов гораздо большей умеренности, чем прежде. Такая позиция сделала их союзниками правых социалистов и либералов-республиканцев. Началось сближение компартии с президентом Асаньей, что будет иметь далеко идущие последствия. Асанья быстро оценил начавшиеся в КПИ сдвиги и уже в сентябре заявил: “Если вы хотите иметь правильную оценку положения, если вы хотите видеть людей, которые знают, чего они хотят, читайте “Мундо обреро””²⁴.

Отказ от радикализма оправдывался военными нуждами, что еще больше обостряло противоречия с анархо-синдикалистами. Курс на централизацию и милитаризацию общества диаметрально противостоял анархистской ориентации на укрепление общественного самоуправления, отказ от социальных реформ до конца войны - их уверенности в том, что именно эти революционные преобразования обеспечат левым силам поддержку населения, необходимую для того, чтобы выиграть войну. "Пролетариат не может и не должен прерывать начавшийся процесс революции, который сейчас является гарантией успеха в войне против фашизма..." - говорится в документах НКТ²⁵. Уже в декабре 1936 г. “Рабочая солидарность” критиковала коммунистов за лозунг “сначала выиграем войну”²⁶. Анархисты считали, что в случае отказа от глубоких преобразований массы не будут понимать, за что они сражаются. Интересно, что в выступлениях “не для печати” коммунисты тоже признавали это: “Одна из причин этого разброда заключается, по-моему, в том, что до сих пор массам не дали ответа на вопрос: за что же ведется борьба?”²⁷.

Именно против анархо-синдикалистов были направлены директивы Исполкома Коминтерна (ИККИ), призывавшие "решительно бороться против авантюристического прожектерства, направленного к созданию нового общества..."²⁸. Однако не только анархо-синдикалисты, но и Ларго Кабальеро отказывался подчиняться сталинским советам по поводу отказа от радикальных социально-политических преобразований²⁹. Это все более охлаждало отношения между премьер-министром и коммунистами.

Усиление влияния коммунистов было связано не только с их организованностью и дисциплиной, но и с фактором военной помощи Советского Союза, в обмен на которую испанская демократия готова была терпеть усиленную инфильтрацию КПИ и ОСПК в силовые структуры. 4 октября 1936 г. СССР начал поставки оружия Испанской республике. Они оплачивались золотым запасом страны, который кончился лишь в апреле 1938 г.³⁰. Строжайше запрещалось попадание современного оружия на территорию Каталонии (даже при транзите, что приводило к перебоям в поставках)³¹, чтобы оно не могло быть использовано для усиления анархо-синдикалистов и "троцкистов". Вскоре в Испанию стали прибывать военные специалисты, а также сотрудники НКВД. Всего в Испании воевало около 3 тысяч советских граждан³². СССР поставил Испании 806 самолетов, 362 танка, 120 бронемашин, 1555 орудий, 500000 винтовок³³.

К весне 1937 г. проникновение коммунистов в армию (особенно в ее политическое руководство) стало очень заметным. Коммунисты сделали ставку на армию. В вооруженные силы было направлено 296 тысяч членов КПИ, ОСПК и прокоммунистической "Объединенной социалистической молодежи" (ОСМ) из 349 тысяч их состава³⁴. Подготовленные в контролируемом ими 5-м полку коммунистические кадры занимали командные посты и места комиссаров. Этот полк стал “кузницей кадров” для всей республиканской армии. Здесь коммунисты доминировали. На Центральном фронте в апреле 1937 г. из 51 комиссара бригад 24 были коммунистами, из 186 батальонных комиссаров - 93 коммуниста и 32 члена ОСМ³⁵.

В конце 1936 г. коммунисты и прибывавшие в Испанию в большом количестве сотрудники НКВД СССР развернули охоту на оппозицию. "Уже в декабре 1936 года террор свирепствовал в Мадриде, Барселоне и Валенсии, были созданы специальные тюрьмы ОГПУ, его агенты убивали и похищали людей, вся эта сеть функционировала совершенно независимо от законного правительства. Его министерство юстиции не имело никакой власти над ОГПУ, превратившимся в государство в государстве", - вспоминает руководитель советской разведки в Европе В.Кривицкий³⁶.

Коммунисты-диссиденты были опасны для планов Сталина, так как могли увлечь за собой часть коммунистов, разрушив их иллюзии. Ведь "поумисты" также были марксистами-ленинцами, но обладали критической информацией в отношении сталинизма. По словам В.Кривицкого “успех Сталина в установлении контроля над Испанией зависел от его способности преодолеть мощную антикоммунистическую оппозицию в республиканском лагере. Необходимо было взять под постоянное наблюдение идеалистов из числа иностранных добровольцев, помешать им смыкаться с элементами, выступавшими против сталинской политики и амбиций"³⁷. Прибыв в Испанию, руководитель внешнего отдела ОГПУ Слуцкий наставлял своих подчиненных в отношении "троцкистов" и "анархистов": "Это - контрреволюционеры, и мы должны их выкорчевать"³⁸. Члены ПОУМ обвинялись в том, что они являются франкистскими агентами.

Сотрудники НКВД, прибывавшие в Испанию в качестве советников, работали по "собственной программе". "С самого начала секция ЧК в секретной полиции, - пишет Д.Каттелл, - работала независимо от остальной организации и через некоторое время она стала фактически независимым подразделением с собственными тюрьмами, собственными следователями, собственными судами и собственными казнями"³⁹. Попытки представителей министерства юстиции, контролируемого анархистами, проникнуть в эти тюрьмы успехом не увенчалась. Не помогло и вмешательство международных правозащитных организаций⁴⁰. Вскоре жертвами этой деятельности стали и анархисты. Прежде всего, НКВД взялся за чистку интербригад и прибывающих из-за рубежа добровольцев. Противники сталинизма арестовывались тысячами⁴¹. Росло недовольство даже среди интербригадистов-коммунистов: “То, что происходит в бригадах, военная жизнь в них невыносима... Диктатура - вот как надо назвать это командование... Морис Торез приехал в Испанию, он увидел и понял: с Марти надо драться, и только Видаль их разнял... Марти хочет диктатуры. Марти честолюбив и хочет сыграть в Испании большую роль,” - писал в Тулон французский боец⁴². Интербригадисты жаловались, что желающих вернуться во Францию Марти отправляет в лагерь⁴³.

Интересно, что часть интербригадистов, опасаясь арестов, уходила к анархо-синдикалистам. Чтобы пресечь эти "перетоки", руководство бригад пожаловалось Ларго Кабальеро на то, что анархо-синдикалисты принимают иностранцев, исключенных из интербригад, в том числе обвиняемых в шпионаже (самый надежный аргумент против политического противника в это время). Ларго Кабальеро обратился с соответствующим запросом к НКТ (продублировав его по линии министерства юстиции), а ее органы в свою очередь - к ФАИ. Иберийский комитет ФАИ ответил, что ему о таких случаях не известно. Анархо-синдикалисты не доверяли обвинениям, выдвигаемым коммунистами. 20 марта секретариат НКТ направил премьеру документ, в котором сообщал о тех лицах, которые вполне легально перевелись из интербригад в административные структуры ФАИ⁴⁴. На этом дело и "заглохло". Предотвратить отток иностранцев к анархо-синдикалистам и, вероятно, “поумистам”, не удалось, что представляло большую угрозу для коммунистов, пытавшихся монополизировать этот кадровый источник и подчинить его своей политической линии с помощью репрессий.

Вплоть до апреля 1937 г. анархо-синдикалисты воздерживались от прямой конфронтации с коммунистами. Хотя трения между правительственными структурами и анархо-синдикалистским движением на местах были неизбежны, лидеры НКТ понимали важность помощи СССР и сохранения единства антифашистского фронта. Коммунистам казалось, что “наивных” анархистских лидеров можно будет переубедить, превратив из анархо-коммунистов в коммунистов-большевиков (некоторые лидеры КПИ в прошлом были анархистами, что порождало надежды на подобную же эволюцию нынешних вождей НКТ). А.Марти говорил в январе: “В особенности важно терпеливо разъяснять анархистским руководителям, органам и анархистским массам, что наше сотрудничество с НКТ и ФАИ основано на общих интересах рабочего класса, что мы их рассматриваем как братьев по классу, как особо важную составляющую испанского пролетариата, что наше сотрудничество и наша совместная борьба имеют искренний характер, что это сотрудничество будет продолжаться и после победы над фашизмом в деле построения свободной и справедливой Испании”⁴⁵. Трогательная сентенция, если учесть уверенность Марти в том, что “после победы мы с ними посчитаемся, тем более, что после победы мы будем иметь сильную армию”⁴⁶. В своих публичных заявлениях коммунисты не жалели теплых выражений в адрес анархо-синдикалистов: “Особенно необходимое упрочение братских взаимоотношений с анархо-синдикалистами, к которому коммунистическая партия искренне стремится, в большой степени облегчается тем фактом, что в последнее время НКТ в ряде случаев на практике доказала способность делать из событий правильные тактические выводы, поняла необходимость создания сильной народной республиканской армии, высказалась за революционную военную дисциплину на фронте и в тылу, принимает участие в правительстве и проявляет готовность к образованию единого и централизованного руководства военными операциями на всех фронтах”, - формулировал президиум ИККИ установки для пропагандистской работы КПИ 28 декабря 1936 г.⁴⁷. Добрый учитель поощряет начинающего исправляться ученика. Коммунистическая тактика повторяла шаги, предпринимавшиеся в свое время в отношении махновцев. И с тем же “успехом”.

Казалось, к марту “разъяснительная работа” коммунистов среди анархистов принесла плоды: "целый фланг анархистского движения, фланг, о котором я только что говорил, со всеми его нюансами, идет с компартией под одними лозунгами"⁴⁸. Лидеры НКТ в большинстве своем были анархо-коммунистами и потому, как и российские анархисты, выдвигали лозунги, близкие по звучанию лозунгам коммунистов-этатистов. Хотя содержание в одни и те же слова вкладывалось разное, коммунисты считали некоторых анархо-синдикалистских лидеров "завоеванными уже на сторону ряда лозунгов, являющихся нашими"⁴⁹. Иллюзии коммунистов привели к тому, что они ошибочно считали возможным использовать анархо-синдикалистов для борьбы против Ларго Кабальеро. Выступая на секретариате ИККИ, А.Марти причислял анархо-синдикалистских лидеров, в частности М.Васкеса, который в ноябре сменил Х.Прието на посту генерального секретаря НКТ, к "ядру, стоящему за единство", под которым Марти понимал противников "группы Кабальеро-Галарсы"⁵⁰.

По словам В.Кривицкого, "Кабальеро был, по существу, чистой воды радикал, идеалист-революционер. К тому же он не одобрял действий ОГПУ, которые под руководством Орлова начали сводиться в Испании, как и в России, к беспощадной чистке диссидентов, независимых и антисталинистов. Компартия клеймила их всех без разбора именем "троцкистов"“⁵¹. Руководство Коминтерна относилось к Кабальеро с недоверием и скрытой враждебностью. Г.Димитров в сентябре говорил, что Ларго Кабальеро относится к тем деятелям социал-демократии, которые “отходят от позиций классового сотрудничества с буржуазией, отходят от реформизма - попадают в другую крайность, становятся экстремистами, проявляют свое сектантство, своего рода левацкие загибы”⁵². В октябре А.Марти характеризовал Кабальеро на заседании ИККИ как “тип плохого профсоюзного бюрократа” и жаловался на то, что премьер отвергает предложения коммунистов⁵³.

Ларго Кабальеро не собирался способствовать инфильтрации коммунистов в силовые структуры и развязанным ими репрессиям, не разделял "умеренности" коммунистов в социальной политике и не собирался следовать советам Сталина⁵⁴. В январе он отказался уступить давлению советского посла в вопросе назначения высших военных кадров. Итог этой беседы был весьма драматичен: “Убирайтесь! Вы должны понять, господин посол, что испанцы могут быть бедны и нуждаться в помощи из-за границы, но они достаточно горды, чтобы не допускать, когда иностранный посол пытается своей волей управлять испанским правительством”⁵⁵.

СССР сделал ставку в социалистической партии на оппонента Ларго Кабальеро Х.Негрина: "Что касается Хуана Негрина, - продолжает В.Кривицкий, - то он принадлежал по всем своим свойствам к породе политиков-бюрократов. Хотя и профессор, он был деловым человеком и выглядел типичным бизнесменом... Женат он был на русской и к тому же, как человек практичный во всех отношениях, приветствовал чистку испанского общества от "смутьянов", "паникеров", "неконтролируемых" элементов, чья бы рука не проводила эту чистку, путь даже чужая рука Сталина.

Негрин, несомненно, видел единственное спасение страны в тесном сотрудничестве с Советским Союзом... Он готов был идти со Сталиным как угодно далеко, жертвуя всеми другими соображениями ради получения этой помощи"⁵⁶. Эта рискованная игра закончится провалом в 1939 г., но в 1937 г. Сталин получил политическую опору вне рядов компартии. Коммунисты не тешили иллюзий по поводу характера Негрина. Он не был идеалистом, подобным левым социалистам, аскетом, подобно анархо-синдикалистам, и хорошим организатором, подобно коммунистам. П.Тольятти писал о нем: “К числу слабых мест Негрина надо отнести и его стиль работы - стиль размагниченного интеллигента, болтуна, дезорганизованного и дезорганизующего, и его личная жизнь представителя богемы, не лишенная симптомов разложения (женщины)”⁵⁷.

Новые трения меду союзниками по антифашистскому фронту возникли в связи с падением Малаги, в обороне которой участвовали и анархисты, и коммунисты. По мнению Б.Боллотена к падению Малаги привело множество причин - от нехватки оружия и общего беспорядка до прямого предательства офицеров и плохого руководства (в том числе и комиссаром-коммунистом К.Боливаром)⁵⁸. По воспоминаниям члена ЦК КПИ Э.Кастро "Малага была больше чем военным поражением - она была хорошей возможностью для партии начать свою наиболее тяжелую битву за гегемонию - борьбу за свержение Ларго Кабальеро"⁵⁹. На заседании испанского правительства коммунисты потребовали тщательного расследования обстоятельств падения города⁶⁰. Острие атаки КПИ было направлено на заместителя министра обороны Т.Асенсио. Его падение могло укрепить позиции коммунистов в армии, что соответствовало стратегическим задачам партии. Первоначально анархо-синдикалисты поддержали коммунистов. Однако выяснилось, что в разгар боев комиссар Малаги коммунист Боливар покинул фронт и отправился в Валенсию, где пытался скомпрометировать перед Ларго Кабальеро анархистскую милицию⁶¹. Это событие вызвало скандал. Несмотря на то, что разбираться в обстоятельствах падения Малаги было доверено комиссии под руководством министра-анархиста Г.Оливера и министра-коммуниста В.Уррибе, сближения взглядов достичь не удалось.

После падения Малаги ИККИ принял решение о необходимости замены Ларго Кабальеро на Негрина. Но это решение было необходимо провести через Политбюро ЦК КПИ. Между тем Х.Диас выступал против снятия Ларго Кабальеро. В условиях военных неудач борьба за власть, чреватая внутренними столкновениями, могла окончательно подорвать обороноспособность республики. Однако большинство членов Политбюро ждало "голоса Москвы, прежде чем высказать мнение"⁶².

Отстаивая свою позицию на заседании Политбюро, проходившем в присутствии представителей ИККИ Стефанова (Минева) и Тольятти, Диас говорил: "Мне не ясны мотивы, по которым мы должны принести в жертву Кабальеро... Мы можем спровоцировать вражду большей части социалистической партии... анархисты поддержат Кабальеро... Скажут, что мы претендуем на гегемонию в ведении войны и политики"⁶³. Отвечая Диасу и поддержавшему его Эрнандесу, Стефанов говорил: "Диас и Эрнандес защищают черное дело. Не Москва, а история обрекла Кабальеро. После возникновения правительства Кабальеро мы идем от катастрофы к катастрофе...

- Это неправда! - прервал Диас.

Невозмутимый Стефанов упер свои зеленые глаза в черные глаза Диаса и продолжил:

-... от катастрофы к катастрофе в военном отношении... Кто отвечает за Малагу?"⁶⁴.

Конечно, коммунисты не могли признать, что Кабальеро виноват в падении Малаги не больше, чем они сами. После небольшой перепалки Тольятти в приказном порядке подвел итог - партия брала курс на снятие Ларго Кабальеро⁶⁵⁰.

Но позиции Ларго Кабальеро были достаточно сильны. Оценивая их, А.Марти говорил на заседании секретариата ИККИ: "Кабальеро и Галарса опираются на следующие элементы: 1. На профсоюзные кадры всеобщего рабочего совета (УХТ) (ВСТ – А.Ш.), являющиеся не только руководителями профсоюзов, но и руководителями предприятий; 2) на генеральный штаб армии, состоящий из старых, неспособных и подозрительных генералов и из молодых честолюбивых, но опять-таки подозрительных (то есть антикоммунистически настроенных - А.Ш.) генералов вроде Асенсио; 3) через Галарса он опирается на массу функционеров, которых он привлек на полицейскую службу"⁶⁶. Продолжал колебаться президент Асанья, который был враждебен как коммунистическим, так и анархо-синдикалистким идеям⁶⁷. Эти позиции позволяли Ларго Кабальеро и его сторонникам содействовать проведению синдикалисткой реформы даже вопреки сопротивлению коммунистов, и в то же время вместе с анархо-синдикалистами сдерживать коммунистическую машину чисток.

В марте 1937 г. коммунисты развернули пропагандистскую кампанию против анархистов, левых социалистов и, конечно же, "троцкистов". В их руках был мощный агитационный аппарат: "Если мы решали показать, что Кабальеро, Прието, Асанья или Дурутти ответственны за наши неудачи, полмиллиона людей, десятки изданий, миллионы листовок, сотни ораторов начинали в один голос доказывать опасность, которая исходит от этих граждан..." - вспоминал министр-коммунист Х.Эрнандес⁶⁸.

Любопытно, что еще в январе 1937 г. Мануильский на заседании секретариата ИККИ так доказывал связь между троцкистами и франкистами: “Все понимают, что вопрос о победе зависит - и на это нам неоднократно указывал товарищ Димитров при обсуждении испанского вопроса - от того, насколько будет прочен Народный фронт. Возьмите сейчас троцкистскую прессу. В каждом номере и газете вы найдете статьи против Народного фронта, попытку скомпрометировать вождей единого фронта, попытку запачкать старика Кабальеро, который стоит во главе правительства Народного фронта”⁶⁹. Если следовать этой логике, то резкий разворот агитационной машины коммунистов против Ларго Кабальеро также был направлен на развал Народного фронта и способствовал победе франкизма.

Среди “клеветнических” утверждений, которые распространяют “троцкисты” и франкисты, Мануильский назвал подготовку удара по НКТ⁷⁰. 15 марта 1937 г. 16 членов НКТ были убиты в Вильянуэве де Алькардете. На этот раз убийцы были арестованы и приговорены к смерти. Анархо-синдикалисты считали, что преступники связаны с КПИ. В апреле был арестован известный командир-анархист Ф.Марото.

26 марта начался затяжной кризис генералидада - анархо-синдикалисты вышли из него после того, как коммунисты увели у них 26 танков, подделав документы⁷¹. Противоречия удалось урегулировать на короткое время лишь 16 апреля, когда был сформирован новый генералидад.

Отношения анархо-синдикалистов и коммунистов становились все более напряженными. Острая критика компартии звучала на пленуме НКТ 16-20 апреля, который стал в этом отношении переломным. Пленум высказался за “отделение службы общественного порядка от коммунистических элементов”, так как коммунисты используют свое положение для произвольных арестов⁷².

Выступая на пленуме, арагонцы отмечали “большой антагонизм между марксистскими силами и нами”. Марксисты вмешиваются в управление, как на других фронтах, и пытаются указывать, кому оставаться в тылу, а каким подразделениям идти на фронт. Астурийцы также говорили об “обструкции марксистов”.

Каталония указывала на “бойкот со стороны центрального правительства” в отношении Арагонского фронта и Каталонии, особенно в отношении просьб об авиационной поддержке и закупки материалов для производства за границей. И это в то время, когда НКТ организовывала военное производство, поставляла амуницию и бойцов на другие фронты⁷³.

Пленум решил послать делегацию в Мадрид, чтобы она могла оценить ситуацию, сложившуюся в результате деятельности Хунты. Из Мадрида поступала информация о серьезных злоупотреблениях коммунистов⁷⁴.

Результаты расследования не заставили себя ждать. Социалисты и анархо-синдикалисты опубликовали информацию о репрессиях, организованных коммунистами против представителей других течений в Мадриде. "У нас нет соответствующих слов, - писала "Рабочая солидарность", - чтобы охарактеризовать тиранию мадридских коммунистов, которые захватили контроль над столицей. Здесь практикуются произвольные аресты, убийства без суда, секретные тюрьмы, преследования прессы..." Скандал разрастался все шире. Правительство Ларго Кабальеро распустило Мадридскую Хунту, контролировавшуюся коммунистами. "Становится ясно, - утверждала “Рабочая солидарность”, - что чекистская организация, раскрытая сейчас в Мадриде, за создание которой отвечает комиссар безопасности Касорла, напрямую связана с подобными центрами, действующими под единым руководством и с определенным планом национального масштаба"⁷⁵.

Борьба обострилась и в Каталонии. В феврале 1937 г. начался продовольственный кризис, спровоцированный потоком беженцев из Малаги. Нештатную ситуацию пришлось решать продовольственному департаменту генералидада, возглавляемому в это время лидером коммунистов Каталонии Х.Коморрерой. В этих условиях Коморрера не нашел ничего лучше, как объявить свободу торговли. Это ударило по синдикалистской системе распределения, что больно сказалось на положении трудящихся в условиях инфляции и низких зарплат. Все это вызвало протесты анархо-синдикалистов, но коммунисты настаивали на своем до апреля, когда экономическая ситуация заставила их согласиться на введение карточной системы⁷⁶.

Но главным камнем преткновения по-прежнему оставались силовые структуры. В апреле 1937 министр Коморрера принял решение о разоружении рабочих патрулей в Барселоне. Патрули обвинялись в экспроприациях, несанкционированных арестах и даже убийствах. “Рабочая солидарность” разбирала эти случаи, приводя аргументы в защиту патрулей от необоснованных обвинений⁷⁷. НКТ категорически воспротивилась роспуску патрулей, увидев в нем "разоружение рабочего класса" "перед лицом внутренней контрреволюции". "Хватит компромиссов, нельзя дальше отступать"⁷⁸, - провозгласила НКТ. "Вооруженные рабочие - это единственная гарантия революции. Пытаться разоружить рабочих - значит поставить себя по другую сторону баррикад," - писала "Рабочая солидарность"⁷⁹. Противникам НКТ стало ясно, что без военного разгрома рабочей милиции справиться с синдикализмом не удастся.

25 апреля неизвестными был убит Р.Кортада - член ОСПК, бывший синдикалист. Несмотря на то, что убийцы не были найдены, это событие было использовано Х.Коморрерой, контролировавшим по должности национальную гвардию Каталонии, для новой попытки разоружить рабочие патрули. Это вызвало перестрелки и гибель нескольких рабочих. Взаимные убийства произвели на лидеров синдикалистов удручающее впечатление. Для них, воспитанных на классовой рабочей морали, это была трагедия. Обращаясь к Коморрере на заседании кабинета, представитель НКТ А.Капдевила говорил: "Нельзя позволить, чтобы такое происходило. Рабочие убивают товарищей - рабочих." "Коморрера, по-адвокатски повысив голос, ответил: "Это не имеет особого значения." Комментируя этот эпизод, Капдевила продолжает: "Он не был человеком, который испытывал какие бы то ни было чувства к рабочему классу. Буржуа, холодный и амбициозный, он душой и телом отдался коммунистам"⁸⁰.

Обстановка в Каталонии накалилась до предела. Любой неосторожный шаг мог вызвать взрыв.

3 мая национальные гвардейцы предприняли атаку на телефонную станцию Барселоны, контролируемую НКТ. Акцией командовал коммунист, Генеральный комиссар охраны порядка Р.Салас. Свои действия он согласовал с советником безопасности А.Айгуаде (партия Компаниса). Последний опросил еще несколько министров, кроме представителя НКТ и премьер-министра Х.Тарадельяса. Последний санкционировал атаку постфактум под личным давлением Компаниса⁸¹. Обосновывая необходимость захвата телефонной станции, лидер ОСПК Х.Коморрера говорил об этом объекте: "Это не чья либо собственность, и во всяком случае это будет собственность общества (коммуны), когда правительство республики национализирует ее"⁸². Однако будущее время, употребленное в речи, показывает, что коммунисты понимали - на момент атаки телефонная станция не была государственной собственностью и находилась в распоряжении коллектива (по декрету о коллективизации), в большинстве своем состоявшего и членов НКТ. Во главе рабочего совета стоял делегат генералидада⁸³. Никаких правовых оснований для захвата станции не существовало.

Докладывая об обстоятельствах этих столкновений, посол Германии при Франко сообщал в Берлин: "По поводу беспорядков в Барселоне Франко сказал мне, что уличные бои были спровоцированы его агентами"⁸⁴. Конечно, Франко мог и преувеличивать роль своих агентов, но все же они действительно инфильтровались в коммунистические структуры (это признает и Д.Ибаррури)⁸⁵ и могли сыграть роль в принятии решения об атаке телефонной станции. Но все же решающую роль здесь играли агенты другого лагеря.

Решение атаковать телефонную станцию было принято в самом конце апреля на заседании исполкома ЦК ОСПК при активном участии представителя Коминтерна Э.Гере (Педро). Впоследствии приверженец силовых методов Э.Гере станет одним из виновников кровопролития у себя на родине в Венгрии в октябре 1956 г. “Педро” говорил: "НКТ прослушивает все переговоры правительства, генералидада и заграницы. Нельзя позволить, чтобы это продолжалось"⁸⁶. Это заявление Гере может показаться парадоксальным, если вспомнить, что НКТ входило и в правительство, и в генералидад. Представителя Коминтерна, по видимому, не устраивало, что НКТ могут стать известны подробности тайной дипломатии, которая велась на советском направлении, прежде всего в связи с активностью НКВД. "Подслушивание" само по себе не смущало коммунистов - они и сами прибегали к подобным методам⁸⁷. Анархисты, работавшие на телефонной станции, не скрывали своего присутствия на линии, считая право "масс" контролировать "конспирации" правительства завоеванием революции⁸⁸. Поводом к нападению стало вмешательство телефониста в разговор президентов Испании и Каталонии. Конфликт, связанный с прослушиванием мог быть решен с привлечением советников-представителей НКТ. Но коммунисты предпочли силовые меры именно потому, что им нужно было столкновение.

Вскоре после начала атаки НКТ и руководству генералидада удалось достичь соглашения об отводе национальных гвардейцев от телефонной станции. Но в это время стало известно, что по приказу Р.Саласа разоружаются рабочие патрули⁸⁹. Тогда лидеры НКТ предложили правительству немедленно отправить в отставку А.Айгуаде и Р.Саласа. Отклонение этого требования повлекло за собой всеобщую забастовку в Барселоне⁹⁰. Город быстро покрылся баррикадами. Началась стрельба. "В этот день между тремя и четырьмя дня я был на полпути по Рамбласу, когда услышал несколько ружейных выстрелов перед собой... - вспоминал Д.Оруэлл. - Я немедленно подумал: "Это началось!" Но я думал это без каких-то значительных чувств или удивления - за прошедшие дни каждый ожидал, что "это" начнется в любой момент"⁹¹. Руководство НКТ, ФАИ или ПОУМ не давало по этому поводу специальных указаний. "Никто из нас не принуждал массы Барселоны предпринять эту акцию. Это спонтанный ответ на сталинистскую провокацию... Максимальное требование - отставка комиссара, который спровоцировал движение," - писал член исполкома ПОУМ Ю.Горкин⁹².

По словам Абада де Сантильяна, "почти вся Барселона была под контролем наших вооруженных групп,... Они не двигались со своих позиций. В противном случае им было бы не трудно преодолеть небольшие центры сопротивления." По мнению Сантильяна в этот момент НКТ и ФАИ могли без труда захватить власть, "но это нас не интересовало, поскольку это очевидно противоречило нашим принципам единства и демократии"⁹³. По мнению А.Сухи "было легко атаковать центр города, если бы такое решение принял ответственный комитет"⁹⁴. Но лидеры НКТ отказались от атаки. Они стремились к скорейшему достижению компромисса. "Наша кровь кипела. Барселона была окружена нами. Одно слово - и мы были готовы вычистить коммунистических заговорщиков и их неприкаянных, интригующих мелкобуржуазных лакеев, саботирующих революцию", - вспоминает о своих ощущениях анархо-синдикалист Х.Коста. Более проницательные участники движения уже тогда чувствовали серьезную угрозу. По словам умеренного синдикалиста Х.Манента: "Коммунисты организовали провокацию, и НКТ, всегда готовая схватить приманку, попалась на нее"⁹⁵.

Не посвященные в планы коммунистов противники анархо-синдикалистов были деморализованы дружной реакцией рабочих НКТ и чувствовали себя в роли мятежников 19 июля: "Мы были готовы к поражению, мы попали в западню", - вспоминает националист М.Круэльс⁹⁶. Столкнувшись с таким мощным сопротивлением, А.Айгуаде запросил помощи у Ларго Кабальеро, одновременно пытаясь убедить его в том, что началось восстание анархо-синдикалистов⁹⁷. Но Кабальеро саботировал военное вмешательство под предлогом неготовности войск и отсутствия "серьезных столкновений"⁹⁸, пытаясь выяснить, что же в действительности происходит в Барселоне. Получая такие ответы от центрального правительства, противники анархо-синдикалистов были заинтересованы в организации более серьезных столкновений, а не в поисках мира.

Уже 4 мая национальная гвардия оправилась от первого испуга и перешла в наступление, захватив несколько зданий, контролировавшихся НКТ. В своем воззвании 4 мая НКТ и ФАИ утверждали: "Мы не несем ответственности за происходящее. Мы никого не атаковали. Мы только защищали себя"⁹⁹. В это же время Ларго Кабальеро наконец определился и в ответ на очередную просьбу о присылке войск в распоряжение А.Айгуаде заявил: "Правительство не сделает этого, потому что это означало бы предоставить войска в распоряжение стороны, которая, возможно, замешана в конфликте"¹⁰⁰. Контроль над войсками, направлявшимися к Барселоне, должен был быть сохранен за центральным правительством как "нейтральной силой". Однако Ларго Кабальеро не учел, что и в центральном правительстве не осталось людей, сохранявших нейтралитет в этом конфликте.

Днем 4 мая представителями НКТ и ВСТ было достигнуто соглашение о прекращении огня. В своем совместном воззвании они заявляли: "Сложите оружие! Внимание только одному лозунгу: Каждый назад на работу, чтобы победить фашизм!"¹⁰¹ Однако стрельба с обеих сторон продолжалась.

Лидеры НКТ, уже постигшие азы политического искусства, понимали сложность ситуации и стремились остановить кровопролитие. Решающую роль для них играла опасность крушения фронта в результате гражданской войны в тылу. Вторжение фашистов было страшнее победы коммунистов - синдикалистами с фронта не были сняты силы для участия в борьбе в Барселоне. Более того - министр центрального правительства от НКТ Г.Оливер предотвратил вмешательство в бои частей дивизии Дурутти, которые находились в столице Каталонии¹⁰². Лидеры НКТ прилагали усилия к тому, чтобы покончить дело миром. В своем выступлении по радио Оливер заявил: “Все погибшие - мои братья... Я склоняюсь над ними и целую их"¹⁰³. Это выступление вызвало возмущение на баррикадах - ведь среди убитых были и те, кто организовал нападение на анархо-синдикалистов. В адрес Оливера раздавались обвинения в предательстве. После радиовыступления Ф.Монтсени, призывавшей прекратить борьбу и покинуть баррикады, бойцы стреляли в радиоприемники¹⁰⁴.

Одновременно НКТ оказалось под сильным давлением ПОУМ, стремившейся использовать события для взятия власти: "Мы были уверены, что надо наступать, - вспоминает о позиции ПОУМ на встрече с представителями НКТ секретарь молодежной организации партии В.Солано, - что надо требовать роспуска генералидада, ставить вопрос о создании правительства рабочих организаций - брать власть"¹⁰⁵. "Все это очень интересно, - говорили лидеры НКТ, - но нельзя, чтобы все было так запутано"¹⁰⁶. Лидеры НКТ понимали, что попытка свергнуть генералидад дает козыри противнику. Пока именно коммунисты были атакующей стороной, и казалось, что НКТ удастся сохранить выгодную политическую позицию жертвы коммунистического путча. Логика лидера ПОУМ А.Нина, предлагавшего "углубление" революции, не вызвала понимание синдикалистов. Они рассчитывали, что майские события укрепят их авторитет, сплотят вокруг НКТ революционные силы и позволят позднее нанести удар по коммунистам и их союзникам. Однако в одном А.Нин был дальновиднее анархо-синдикалистов: "Нин боялся, и он был прав, что события совершенно неправильно понимаются в остальной Испании"¹⁰⁷. Средства массовой информации (прежде всего радио) находились в руках противников синдикалистов и оказывали огромное влияние на общественное мнение республиканской Испании.

Воспользовавшись отсутствием части министров-синдикалистов, коммунисты, республиканцы и правые социалисты оказали сильное давление на Ларго Кабальеро и добились решения о вмешательстве в конфликт и переходе власти в Каталонии к центральному правительству, если вооруженная борьба не прекратится к 5 мая¹⁰⁸. Одновременно противник анархо-синдикалистов в правительстве И.Прието начал готовить подчиненные ему авиационные и морские подразделения для атаки Барселоны. Он же стал предпринимать шаги к эвакуации из Барселоны "забытого" там президента М.Асаньи¹⁰⁹. "Каталонские политики оказали мало почтения президенту Испании, оставив его незащищенным в президентском дворце, откуда он посылал панические телеграфные обращения Прието", - пишет П.Карр¹¹⁰. Нежелание Ларго Кабальеро, Л.Компаниса и синдикалистов "отвлекаться" в разгар конфликта на эвакуацию президента имело далеко идущие последствия - президент еще теснее сблизился с противниками премьера, особенно с И.Прието (кстати, именно ему Асанья был во многом обязан своей победе на выборах, так как Прието настоял на поддержке Асаньи со стороны ИСРП)¹¹¹.

5 мая после очередных консультаций противоборствующих сторон было достигнуто соглашение о формировании временного правительства Каталонии с равным представительством основных политических сил (кроме ПОУМ). Это означало смещение Р.Саласа и А.Айгуаде¹¹²(фактически Салас продолжал командовать гвардейцами до конца событий)¹¹³. Формально требования анархо-синдикалистов были удовлетворены. Но они не чувствовали себя победителями - было ясно, что борьба шла не из-за двух фигур в местном руководстве.

После этого секретарь НКТ М.Васкес снова обратился к членам своей организации с призывом покинуть улицы: "Мы говорим вам, что эта ситуация должна закончиться... Необходимо, чтобы вы исчезли с улиц со своим оружием. Мы не должны ждать, пока другие это сделают. Мы должны сделать это первыми. А после мы поговорим"¹¹⁴. Если бы анархо-синдикалистам удалось отвести свои отряды с баррикад сразу после достижения соглашения 5 мая, то это выглядело бы как победа. Но лидеры НКТ не учли, что их "соглашательство" и самостоятельная от "низов" политика ослабили связь с массой рядовых членов. Не понимая, почему они должны уходить, бойцы продолжали удерживать баррикады.

Задержка с прекращением огня имела важные результаты. 5 мая был убит советник генералидада от ОСПК А.Сесе и серьезно ранен только что назначенный в результате переговоров делегат по охране порядка А.Эскобар. Вышли из строя две фигуры из только что согласованного временного правительства. Оба министра были заменены противниками анархо-синдикалистов. Несмотря на то, что анархо-синдикалисты и ПОУМ отрицали свою вину (в условиях беспорядочной уличной стрельбы было невозможно установить, кто конкретно попал в министров), коммунисты и националисты обвиняли "троцкистов"¹¹⁵. Одновременно, "под шумок" коммунистами был арестован у себя дома, а затем убит итальянский анархист К.Бернери, известный своими выступлениями против сталинизма¹¹⁶.

Ситуация осложнялась и тем, что рабочие, вышедшие на работу утром 6 мая, были обстреляны отрядами коммунистов и националистов, не скрывавших своей партийной принадлежности¹¹⁷. Им нужно было продолжение борьбы до прихода правительственных войск, контролировавшихся противниками анархо-синдикалистов. Несколько анархо-синдикалистов были убиты у себя дома¹¹⁸.

Этой ситуацией попытались воспользоваться противники "соглашательства". После неудачи переговоров с НКТ ПОУМ отказалась от действий, направленных на свержение генералидада - без участия НКТ они теряли смысл. Радикальную позицию продолжала отстаивать небольшая группа анархистов (по свидетельству одного из ее участников Х.Бальиса это были дезертиры с Арагонского фронта, ушедшие в Барселону из-за "несогласия с милитаризацией"¹¹⁹) и членов ПОУМ, получившая название "Друзья Дурутти". Группа распространила листовки, в которых говорилось: "В Барселоне создана революционная хунта. Все виновные в путче, в маневрах под прикрытием правительства, должны быть казнены." Листовка призывала послать в Хунту представителей баррикад, а затем передать власть профсоюзам и ПОУМ¹²⁰. Заметного резонанса эти призывы не имели. Сомневаясь в оправданности курса руководителей НКТ, рядовые члены Конфедерации все же не собирались менять своих лидеров.

Вечером 6 мая удалось достичь нового соглашения об общем выходе на работу следующим утром. Обе стороны понимали, что вовлечение в конфликт правительственных войск может означать общую гражданскую войну в тылу Республики. В условиях ухода с улиц обеих сторон правительственные войска должны были сыграть роль разъединительной силы. Г.Оливер даже призывал оказывать им всякое содействие¹²¹.

Призывы лидеров НКТ, несмотря на возмущение бойцов, дали эффект - анархо-синдикалисты покидали баррикады. По словам одного из руководителей ПОУМ Х.Андраде "Они были совершенно взбешенными, но все же подчинились. Они могли быть анархистами, но когда дело касалось их собственной организации, они были ужасно дисциплинированными"¹²².

За все время событий анархистские командиры с трудом удерживали своих бойцов на фронте. Один из них, С.Карод, вспоминает: "Всегда ожидая удара в спину, мы знали, что если из-за нас возникнут проблемы, только враг выиграет от этого. Это была трагедия анархо-синдикалистского движения, но это была трагедия и гораздо большего - испанского народа"¹²³. По утверждению Ибаррури 6 мая три батальона милиции двинулись на Барселону¹²⁴. Но до города они не дошли, хотя никакие части им не противостояли. Такова была линия руководства НКТ. При этом следует учитывать, что значительная часть анархистов, лишенная прямой связи с Барселоной, вынуждена была судить о событиях по сообщениям государственного радио и была дезориентирована¹²⁵.

По справедливому замечанию Х.Гомеса Касаса, исход майских боев имел еще один интересный результат: "автономисты, ведомые Компанисом, потеряли контроль над регионом. Центральная власть захватила все командные позиции и не ослабила своей власти, пока борьба не окончилась... Этот конфликт оказался фатальным для автономии каталонского правительства"¹²⁶. Антисиндикалистская политика Компаниса оказалась самоубийственной.

7 мая в Барселону вошли правительственные войска. По дороге в Барселону войска разоружали отряды НКТ и ПОУМ (сохраняя вооруженные формирования других организаций), громили их штаб-квартиры и даже производили расстрелы¹²⁷. После прибытия правительственных войск более 300 анархо-синдикалистов и "троцкистов" было арестовано¹²⁸. Трагическим итогом майских событий стало 500 убитых и тысяча раненых, а также начало перелома в ходе Испанской революции¹²⁹.

Майские события повлекли за собой правительственный кризис. По версии Д.Ибаррури поводом к отставке коммунистов из республиканского правительства стал отказ Ларго Кабальеро согласовать с ними повестку дня заседания¹³⁰. Однако существовали и более серьезные разногласия, разрушившие кабинет. Коммунисты потребовали наказания виновных за события в Барселоне. Ларго Кабальеро согласился бы с ними, если бы предусматривалось тщательное предварительное расследование событий¹³¹. Анархо-синдикалисты готовились к расследованию событий в Барселоне. Так, в связи с обвинениями против анархистов-интернационалистов штаб-квартира интернационалистов НКТ-ФАИ провела проверку нахождения ряда бойцов-итальянцев. 8 мая М.Васкес направил Г.Оливеру материалы о том, что эти люди были на фронте¹³².

Перспектива объективного расследования событий грозила коммунистам политической катастрофой. Поэтому они требовали немедленных репрессий против НКТ и ПОУМ. Уже на заседании правительства 9 мая "коммунисты предприняли основательную атаку против товарищей министров (то есть министров-синдикалистов - А.Ш.) по поводу происшедших событий, требуя крови и огня (против) активистов нашей организации", - сообщал представитель ФАИ в Валенсии Х.Кампанья в своем докладе 18 мая¹³³. Однако после этого заседания анархо-синдикалисты продолжали разъяснять свою точку зрения на происшедшие события и преуспели в этом. Премьер ждал результатов расследования событий в Барселоне. Однако коммунисты ждать не собирались. На заседании правительства 13 мая "была инициирована энергичная атака на Галарсу (лево-социалистический министр внутренних дел - А.Ш.) со стороны коммунистов, обвинявших его в нерешительности (дословно, "в том, что он держал дряблую руку") в отношении нас в Каталонии и остальной Испании", - писал Х.Кампанья¹³⁴. В ходе этой дискуссии Ларго Кабальеро назвал коммунистических министров лжецами и заявил, что не предаст "рабочего братства"¹³⁵. Анархо-синдикалисты, намекая на своих противников, заявили, что столкновения в Барселоне были спровоцированы “нереволюционными партиями”¹³⁶. Х.Кампанья продолжал: "дискуссия была очень жесткой, и два министра-коммуниста подали в отставку и покинули Совет из-за несовместимости..."¹³⁷. Премьер был готов принять вызов: ""Ну что же: будем продолжать работу без вас", - холодно ответил Кабальеро,"- вспоминала Ибаррури¹³⁸. В запасе у него был вариант профсоюзного правительства.

Это был один из переломных моментов в развитии испанской революции. Уход из правительства коммунистов открывал дорогу к формированию правительства, ядро которого состояло бы уже не из представителей партий Народного фронта, а из профсоюзных лидеров НКТ и ВСТ (в этот период здесь доминировали левые социалисты). Очевидно, что такое правительство продолжало бы социальные реформы, направленные на дальнейшую коллективизацию и синдикализацию, а также провело бы расследование событий в Барселоне в невыгодном для коммунистов ключе. Это могло привести к ослаблению позиций коммунистов и в силовых органах, а в конечном итоге - к поражению КПИ в борьбе за власть. Однако этот же вариант развития событий означал отстранение от власти не только коммунистов, но и правых социалистов, а также республиканцев. Многие лидеры ИСРП также понимали, что роль ИКП определяется "тенью от советских самолетов"¹³⁹, и это был также очень важный фактор. Особенно принципиальным советский фактор был для министра флота и авиации И.Прието, так как его стиль ведения войны, отрицавший "партизанщину", был немыслим без активной советской поддержки. Когда эта поддержка не поможет, и Сталин будет готов "убрать свою руку из Испании", чтобы протянуть ее Гитлеру, в 1938 г. Прието разойдется с коммунистами, надеясь найти компромисс с Франко (что также было утопией). В результате в 1937 г. лидер правых социалистов И.Прието решительно вступился за коммунистов, несмотря на свой антикоммунизм, который со всей остротой проявится в 1938 г. На последнем заседании правительства Ларго Кабальеро И.Прието заявил: "Без участия коммунистов нет правительства"¹⁴⁰. Вслед за И.Прието зал покинули еще четыре министра-социалиста. С Ларго Кабальеро остались два социалиста и четыре синдикалиста - почти половина кабинета.

С уходом И.Прието и коммунистов победа синдикалисткой альтернативы давала шанс на коренное изменение принципов ведения войны, перенос центра тяжести на проповедуемые анархистами партизанские методы, приоритетную помощь операциям в тылу франкистов, попытку решительного контрудара на южном фланге франкистов, считавшимся слабым, вместо упорных боев на перенасыщенном войсками центральном участке фронта. Не случайно, что анархо-синдикалисты именно в это время обрушились на Прието с тяжкими обвинениями: "...Прието, человек, который не колеблется принести в жертву тысячи людей на Севере (имеется в виду Северный фронт, отрезанный от основной республиканской зоны - А.Ш.) ради того, чтобы добиться определенного финала..." Обвинения Прието в капитулянтстве на Северном фронте были связаны с отказом от переброски авиации на север основной республиканской зоны, откуда она могла бы помочь блокированной Стране Басков¹⁴¹. Но Прието и советские военные советники были против переброски техники в Каталонию и Арагон, опасаясь, что там она попадет под контроль анархистов. Если в критические осенние дни 1936 г. анархисты отправили на Центральный фронт свои лучшие части, то теперь, когда напряжение войны сместилось на Север, министр не спешил отправлять туда силы, без которых активные боевые действия были невозможны. На причину этого указывает В.Кривицкий: "Острие оппозиции представляла собой Каталония. Между тем Сталин был намерен оказывать помощь материалами и людскими ресурсами только тем группам в Испании, которые проявляли готовность безоговорочно подчиняться его руководству. Он решительно исключал, чтобы каталонцы наложили руку на наши самолеты, которые позволили бы им добиться военных успехов, повысить свой престиж и политический вес в рядах республиканских сил"¹⁴². В 1937 г. Прието был готов подчиняться сталинским требованиям, так как он также опасался усиления Каталонии. Военная сторона дела считалась второстепенной. В октябре 1937 г. пассивная стратегия Прието увенчается падением Северного фронта. "Определенный финал" будет достигнут, и то, что в мае могло показаться домыслами анархистов, станет печальной реальностью.

Коммунисты поставили условием своей поддержки правительства отставку Галарсы и разделение постов премьер-министра и военного министра, а также усиление самостоятельности комиссаров¹⁴³. Не удивительно, что помимо формирования правительства профсоюзов одной из целей анархо-синдикалистов было сохранение в руках Кабальеро поста военного министра. Министры-синдикалисты решили "посетить Ларго Кабальеро для того, чтобы продемонстрировать, что НКТ не будет сотрудничать с таким правительством, которое не будет им возглавляться, и является организацией, которая примет участие в формировании правительства, в котором Кабальеро фигурирует в качестве председателя и военного министра"¹⁴⁴. Возможно, Кабальеро считал, что Прието в качестве министра определял сохранение прежней военной стратегии, а значит - полной зависимости от поставок советского оружия и пассивный стиль войны. Смещение Прието было для Кабальеро делом принципа также, как и для НКТ. При консультациях о формировании нового кабинета коммунисты даже дали предварительное согласие на кандидатуру Кабальеро в качестве премьера, если Прието сохранит свой пост. Ларго Кабальеро категорически отказался. "Но гордыня Кабальеро, его видение собственной ответственности за формирование новой армии и его острое соперничество с Прието не позволили ему принять это предложение"¹⁴⁵, - комментирует Г.Джексон. С этой оценкой трудно согласиться. Дело было не столько в личных амбициях, сколько в принципиальных разногласиях по поводу стратегии войны и социальных преобразований. Да и предварительное предложение коммунистов, еще в марте поставивших задачу свержения Ларго Кабальеро, нельзя считать искренним.

14-16 мая Ларго Кабальеро вел консультации с целью формирования профсоюзного кабинета с участием партий. Лидеры НКТ и ФАИ, призвав свои местные организации к максимальной сдержанности после барселонских событий, призвали ВСТ выступить с согласованными обращениями, в которых подчеркнуть, "что правительство должно конституироваться так, чтобы основываться на рабочих организациях и представительстве всех антифашистских направлений"¹⁴⁶. Руководство ВСТ в принципе было готово к участию в таком кабинете, но его конкретные предложения требовали компромисса с коммунистами и прежней партийной конфигурации: три места ВСТ, три - социалистам, два - НКТ, два - коммунистам, одно - левым республиканцам, одно - республиканскому союзу, одно - баскам, одно - левым каталонцам¹⁴⁷. Отвечая на предложения ВСТ, "Организация (НКТ - А.Ш.) ответила, что это невозможно по ряду причин: 1) НКТ не может уступать ВСТ; 2) нельзя уравнивать нашу организацию с коммунистами"¹⁴⁸. В принципе ВСТ могло уступить НКТ еще одно место в правительстве, так как позиции Ларго Кабальеро, склонявшегося к профсоюзной концепции нового кабинета, были сильны в социалистическом профобъединении. В пять вечера 16 мая премьер был готов приступить к формированию кабинета¹⁴⁹.

В этих условиях все зависело от позиции президента М.Асаньи. Поскольку он принадлежал к республиканскому течению, которое резко критически относилось к анархо-синдикалистскому "эксперименту" и не имело заметных позиций в профсоюзах, президент отклонил идею Ларго Кабальеро. М.Асанья боялся анархистов больше, чем коммунистов, и поручил формирование правительства социалисту Х.Негрину, ориентированному на теснейшее сотрудничество с КПИ. Один из руководителей КПИ Эрнандес сообщил Негрину о том, что коммунисты предложили президенту его кандидатуру на пост премьера. На возражение Негрина о том, что он мало известен в стране, Эрнандес ответил: "Популярность... она фабрикуется!"¹⁵⁰.

Правительство широкой антифашистской коалиции сменилось более узким по составу правительством Народного фронта. Кабинет Негрина был сформирован по существу кулуарно, сам Негрин был известен лишь в узких партийных кругах¹⁵¹. Военным министром стал И.Прието, что гарантировало старый стиль войны. Это было соглашение руководства КПИ, части лидеров ИСРП и президента Асаньи. Власть на местах формально перешла в руки муниципалитетов, хотя реальная власть оказалась у партий, победивших в мае и доминировавших в комитетах Народного фронта. Лидеры НКТ заявили, что не будут участвовать в правительстве без Ларго Кабальеро. "Хождение во власть" закончилось. Ф.Елинек писал тогда об одном из министров-синдикалистов: "Х.Пейро вернулся к своей работе стекольщика в Матаро. Вероятно, это единственный министр в истории, который вернулся назад к ручной работе, с которой ушел"¹⁵².

Отсутствие лидеров крупнейших профсоюзных организаций в правительстве (сторонники Ларго Кабальеро продолжали сохранять свои руководящие позиции в ВСТ) ослабляло координацию борьбы с франкизмом, но облегчало решение внутриполитических задач победившей группировки.

1. “Solidaridad obrera”. 18.6.1936.

2. Ибаррури Д. Речи и статьи. 1936-1938. М., 1938. С.24.

3. РЦХИДНИ. Ф.495, Оп. 18, Д.1117, Л.125.

4. Там же, Л.127.

5. Там же.

6. The Anarchist reader. Р.243-244.

7. R.Fraser. Op. cit. Р.379.

8. Кольцов М. Ук. соч. С.17.

9. Там же, С.20.

10. РЦХИДНИ. Ф.495, Оп.20, Д.270, Л.28.

11. Там же, Оп.18, Д.1117, Л.123.

12. Там же, Д.1132, Л.49-50, 63.

13. Там же, Д.1117, Л.113.

14. Bolloten. Op. cit. P. 335-337.

15. Ибаррури Д. Воспоминания. Т.1. С.360-361.

16. РЦХИДНИ. Ф. 495, Оп. 74, Д. 206, Л.1.

17. Там же, Л.2.

18. Ибаррури Д. Воспоминания. Т.1. С.372.

1 9. IISH. Paquete Р 61 ... Р3.

20. IISH. Paquete 60 C 1 Acuerdos de Pleno Nacional...

21. РЦХИДНИ, Ф.495, Оп.18, Д.1101, Л.14.

22. См. Тоталитаризм в Европе в ХХ веке.

23. Война и революция в Испании. М., 1968. Т.1. С.419.

24. РЦХИДНИ. Ф.495, оп. 18, Д.1117, Л.128

25. IISH. Paquete 36, D1, doc."La sozialisacion..." P.3.

26. Thomas H. Op. cit. P.525.

27. РЦХИДНИ. Ф.495, Оп. 18, Д.1117, Там же, Л.112.

28. Там же, Оп.20, Д.262, Л.99.

29. J.Ernandez. Op. cit. P.67.

30. Spain in Conflict. P.236.

31. Кривицкий В. Я был агентом Сталина. М., 1996. С.87-88.

32. История второй мировой войны. Т.2. С.55.

33. Сориа Ж. Ук.соч. Т.2. С.96.

34. Подсчет по Мещеряков М.Т. Ук.соч. С.70.

35. Там же, С.71.

36. Кривицкий В. Ук.соч. С.97.

37. Там же, С.81.

38. Там же, С.97.

39. D.Cattell. Communism and Spanish Civil War. Berceley, 1955. P.116.

40. V.Richards. Op. cit. Р.117-118.

41. Кривицкий В. Ук.соч. С.90-91, 98.

42. РЦХИДНИ. Ф.495, Оп. 20, Д.262, Л.35.

43. Там же Л.36.

44. IISH. Paquete 45 B. AIT. Confederacion National del Trabajo. Carta del Presidente del Consejo al companero Garcia; Ibid. ...20 de Marzo de 1937; El Secretario Particular del Ministro de Justicia. A los Delegados del Comite Peninsular de la FAI... M.Rivas 16.3.37; xxxx 14578 18 marzo 7 164-GS.

45. РЦХИДНИ. Ф.495, Оп. 20, Д.1132, Л.49.

46. Там же, Оп.18, Д.1117, Л.145.

47. Там же, Д.1179, Л.109-110.

48. РЦХИДНИ. Ф.495, Оп.74, Д.206, Л.10.

49. Там же, Л.5.

50. Там же, Л.4-5.

51. Кривицкий В. Ук.соч. С.95-96.

52. РЦХИДНИ. Ф.495, Оп. 18, Д.1135, Л.7.

53. Там же, Д.1117, Л.111.

54. P.Broue, E.Temime. Op. cit. P.268-269.

55. Цит. по Thomas H. Op. cit. P.533.

56. Кривицкий В. Ук.соч. С.96.

57. РЦХИДНИ. Ф.495,Оп.20, Д.284, Л.10.

58.B.Bolloten. Op. cit. Р.343.

59. E.Castro. Hombres made in Moscow. Mexico, 1960. P. 489.

60. Ибаррури Д. Ук.соч. С.369.

61. Op.cit. P.363-369.

62. J.Ernandez. Op. cit. Р.66.

63. Op. cit. Р.67.

64. Op. cit. Р.68.

65. Op. cit. Р.70-71.

66. РЦХИДНИ. Ф.495, Оп.74, Д.206, Л.4-5.

67. Там же, Л.5.

68. J.Ernandes. Op. cit. Р.134.

69. РЦХИДНИ. Ф.495, Оп. 20, Д.1163, Л.101.

70. Там же, Л.102.

71. J.Peirats. Op.cit. V.2, P.172.

72. IISH. Paquete 24 5, Р.13. N13... Valencia a 20 Abril de 1937.

73. IISH. Paquete 60 C 1. Acuerdos de Pleno Nacional.

74. Ibid.

75. “Solidaridad obrera”. 20.04.1937; 25.04.1937.

76. R.Fraser. Op. cit. Р.375.

77. Thomas H. Op. cit. P.652.

78. R.Fraser. Op. cit. Р.376.

79. “Solidaridad obrera”. 2.05.1937.

80. R.Fraser. Op. cit. Р.377.

81. The May days. Barcelona 1937. L., 1987. Р.62, 89.

82. V.Richards. Op. cit. Р.124.

83. The May days. P.30.

84. Ибаррури Д. Ук.соч. С.376

85. Там же, 322.

86. R.Fraser. Op. cit. Р.377.

87. Op. cit. Р.378.

88. D.А.de Santillan. Op.cit. P.133.

89. The May days. P.32.

90. J.Peirats. Op.cit. V.2. P.192.

91. Orwell D. Op.cit. P.191.

92. The May days. P.65.

93. Op. cit. Р.64.

94. V.Richards. Op. cit. Р.130.

95. R.Fraser. Op. cit. Р.380.

96. Op. cit. Р.379.

97. The May days. P.64.

98. Op. cit. Р.66.

99. Ibid.

100. “Сultura proletaria”. 19.06.1937.

101. “La Vanguardia”. 5.05. 1937.

102. R.Fraser. Op. cit. Р.380.

103. Op. cit. Р.379.

104. Op. cit. Р.379, 380.

105. Op. cit. Р.380.

106. Op. cit. Р.380-381.

107. Op. cit. Р.381.

108. The May days. P.68.

109. Op. cit. Р.69, 81.

110. R.Carr. The Civil War in Spain. L., 1986. P.175.

111. F.Largo Caballero. Op.cit. P.300.

112. The May days. P.78.

113. Op. cit. Р.87.

114. “Solidaridad obrera”. 6.05.1937.

115. “Frente rojo”. 6.05.1937.

116. The May days. P.40-42.

117. “Cultura proletaria”. 19.06.1937. The May days. P.45.

118. The May days. P.85.

119. R.Fraser. Op. cit. Р.381.

120. V.Richards. Op. cit. Р.132; R.Fraser. Op. cit. Р.381.

121. The May days. P.86.

122. R.Fraser. Op. cit. Р.382.

123. Op. cit. Р.394.

124. Ибаррури Д. Ук.соч. С.381.

125. Brereton G. Inside Spain. L., 1938. P.75.

126. J.Gomes Casas. Op. cit. P.208-209.

127. The May days. P.53-57.

128. "Solidaridad obrera". 11.05.1937.

129. V.Richards. Op. cit. Р.122.

130. Ибаррури Д. Ук.соч. С.383.

131. V.Richards. Op. cit. Р.135.

132. IISH. Paquete 45. G.S.298. 8 Mayo 7.

133. IISH. Paquete P61 y 61 a. P1.1. FAI. Delegacion del Comite Peninsular en Valencia. 74 P1.1. Informe de la crisis y su tramitcion. Р.1.

134. IISH. Paquete Р61... Р.1.

135. Thomas H. Op. cit. Р.664.

136. Ibid.

137. IISH. Paquete Р61... Р.1

138. Ибаррури Д. Ук.соч. С.384.

139. Там же, С.386.

140. Ибаррури Д. Ук.соч. С.384.

141. IISH. Paquete Р61... Р3.

142. Кривицкий В. Ук. соч. С.88.

143. Thomas H. Op. cit. P.665.

144. IISH. Paquete Р61... Р.1-2.

145. Jackson G. Op.cit. P.372.

146. IISH. Paquete Р61... Р.2.

147. Ibid.

148. Ibid.

149. Ibid.

15 0. J.Ernandes. Op. cit. Р.87.

151. Ибаррури Д. Ук.соч. С.389.

152. F.Jelinek. The Civil War in Spain. L.,1938. P.561.