Новости
Махновцы
Статьи
Книги и публикации
Фотоальбом
Видео
всё прочее...
Общение
Ссылки
Поиск
Контакты
О нас







Старый 28.06.2009, 14:03   #1
Ляпчев Андрей
Новичок
 
Регистрация: 04.02.2009
Сообщений: 14
Сказал(а) спасибо: 1
Поблагодарили 7 раз(а) в 5 сообщениях
Ляпчев Андрей is on a distinguished road
По умолчанию Христологическая смута и первый раскол церкви

Предисловие для сайта "Махно"

Тема, конечно, не анархическая, но с "анархо-коммунистическим акцентом".

ХРИСТОЛОГИЧЕСКАЯ СМУТА И ПЕРВЫЙ РАСКОЛ ЦЕРКВИ

Православных христиан часто упрекают в малограмотности, в незнании основ своего вероисповедания, в непонимании того, чем «православные» отличаются от «неправославных». И эти упреки справедливы…
Конечно, можно сказать в свое оправдание, что вопросы о Боге сложнее, чем, к примеру, высшая математика или квантовая физика, но правда и то, что мы, православные христиане, в подавляющем большинстве своем и не пытаемся многое понять…
Можно сказать в свое оправдание, что мы "не хуже других", но это жалкое оправдание. Это даже совсем не оправдание, а обвинение.
Мало быть "не хуже других". Нужно быть лучше!..
Я всего лишь "не хуже других" и совсем не претендую на то, что "во всем разобрался". Этот небольшой очерк, предлагаемый вниманию уважаемых читателей, всего лишь "информация к размышлению". В работе над очерком я пользовался в основном книгами выдающихся православных историков и богословов прошлого века: Антона Владимировича Карташева (1875-1960), Георгия Васильевича Флоровского (1893-1979), Александра Дмитриевича Шмемана (1921-1983), Иоанна Феофиловича Мейендорфа (1926-1992).

Протоиерей Иоанн Мейендорф: «…Епископ не может обладать личной непогрешимостью. Его учения и мнения должны быть проверены сопоставлением с учением и мнением его коллег в других местах: единство, которое может быть соблюдено в учении всех епископов повсеместно, - главный аргумент, приведенный св. Иренеем в пользу истинного "апостольского предания" (Против ересей, III). Региональный консенсус является, таким образом, более авторитетным признаком истины, чем мнение одного епископа, а вселенский консенсус – высшим авторитетом в вопросах веры. (…) Соборное постановление должно было быть принято всей Церковью, только тогда оно могло рассматриваться, как истинное выражение Предания».
Исходя из этого, православные христиане не могут считать «вселенскими» католические соборы, созываемые после «великой схизмы» 1054 года. Одни католики – это еще не вся Церковь. (То же самое можно сказать и о православных.) Но и из семи Вселенских соборов, признаваемых как православными, так и католиками, безусловно признаны всей Церковью только первые два: Константинопольский собор 321 года и Никейский собор 381 года. Арианская ересь, осужденная этими Великими соборами, исчезла после того, как потеряла государственную поддержку, а богословские споры пятого, шестого и седьмого веков фактически привели к расколу Церкви, а не к победе над ересями.
Профессор Антон Карташев оценивал результаты христологических споров следующим образом: «Если арианская лихорадка бурно трепала церковный организм долгих шесть десятилетий, то перемежающаяся лихорадка христологических споров растянулась на целых 250 лет, износила исторический организм Церкви до явного утомления, расколола и умалила самую Византийскую империю, унесла из лона Кафолической церкви миллионы душ, ввергнув их в ереси, и отняла у греческой державы весь иноплеменный окраинный Восток».
Что же это за «христологические споры» и в чем их смысл?
Протопресвитер Александр Шмеман: «Спор о Христе есть всегда спор о природе человека и об его назначении. Этим «жизненным» содержанием спора и объясняется та страстность, с которой он велся. (…) Никейское решение, с таким трудом принятое, наконец, церковным сознанием, по логике человеческой мысли, неизбежно должно было привести к следующему вопросу. Если во Христе с человеком соединился Бог, то как возможно такое соединение и что в нем может означать человек? Не «сгорает» ли он от этого соприкосновения с Богом, не сводит ли опять все соединение к некоей иллюзии? Если Христос - Бог, в чем ценность и смысл Его человеческого подвига? Повторяем, вопрос этот был не исканием абстрактной формулы, которая удовлетворила бы греческий философствующий ум, не «копанием» в божественных тайнах, а размышлением о человеческой свободе, о смысле его подвига, его личного усилия».
Протоиерей Иоанн Мейендорф: «Конец IV века принес с собой победу никейской веры над арианством, раз и навсегда решив вопрос о божественной природе второго Лица Святой Троицы и определив вечную природу Бога как троичную. Теперь на очереди стоял другой вопрос - вопрос о личности "исторического" Иисуса. Спор об этом возник не на пустом месте, а вырос из насущной необходимости проповедников и экзегетов христианства. Вопрос стоял следующим образом: как объяснить, что Иисус из Назарета, Который, как мы знаем из Евангелия, родился от еврейской женщины, рос, учился, алкал и жаждал, скорбел об умершем друге, молился и стенал, наконец, страдал и умер позорной смертью, в то же самое время - Сын Божий, второе Лицо Святой Троицы, то есть Бог. Объяснить это было чрезвычайно важно, ибо от этого зависело сотериологическое (спасительное) значение Боговоплощения. Исторически христологический спор так никогда и не был разрешен»…

Можно понять и «логику человеческой мысли» и «насущную потребность проповедников», но не слишком ли дорогую цену заплатило Христианство на пути человеческой логики? Пусть для экзегетов чрезвычайно важно ОБЪЯСНИТЬ спасительное значение Боговоплощения; но насколько это важно для СПАСЕНИЯ, как такового? Смею думать, что для спасения гораздо важнее ИСПОНЯТЬ ЗАПОВЕДИ ВОПЛОЩЕННОГО БОГА, а любые «объяснения» - это дело второстепенное.
Что касается «вопроса о личности "исторического" Иисуса», то лучшим свидетельством того, что Он был Человеком, являются четыре Евангелия, признанные всей Церковью истинными до начала «христологической смуты». Отрицание человеческой природы Иисуса Христа – это фактическое отрицание Евангелий. А каким образом во Христе соединяются Бог и Человек – это великая тайна, неподвластная человеческому уму. И «христологическая смута», наделав много зла, приведя к расколу Церкви, фактически никакие важные вопросы не решила. Святой авва Дорофей (ум. в 620 г.), настоятель одного из палестинских монастырей, сказал: «Представим себе, что мир есть круг, центр которого Бог, радиусы – пути жизни людей. Когда люди приближаются к Богу, то они приближаются друг к другу». И если христологические споры разделили христиан на «православных», «несториан» и «монофизитов», разве можно сказать, что они приблизили людей к Богу?
В лихорадке христологических споров есть и ещё одна «темная сторона». Победа над арианством произошла практически одновременно с объявлением Христианства государственной религией Римской империи. При этом жизнь подавляющего большинства номинальных христиан была бесконечно далека от заповедей Христа. Перед Церковью стояла труднейшая задача: изменить жизнь по заветам Иисуса Христа. И самые достойные люди Церкви это понимали.
Иоанн Златоуст (350-407), один из величайших восточных отцов Церкви, обличая пороки христиан, говорил: «Если бы кто со стороны пришёл к нам и хорошо узнал заповеди Христовы и расстройство нашей жизни, то не знаю, как бы ещё мог он представить себе других врагов Христа хуже нас; потому, что мы идём такою дорогою, как будто решились идти против заповедей Его!»
В 413 году, через три года после захвата и разграбления Рима готами, западный учитель Церкви блаженный Иероним (342-420) сокрушался в одном из писем: «О позор! Рушится мир, а грехи наши не рушатся. Город прославленный и глава Римской империи уничтожены одним пожаром. Нет ни одной страны, где не было бы римских изгнанников. В прах и пепел обращены священные некогда церкви, а мы предаемся жадности. Живем, как будто собираемся на другой день умереть, и строим, как будто вечно будем жить в этом мире. Золотом блещут стены, золотом – потолки, золотом – капители колонн, а нагой и алчущий Христос в образе нищего умирает перед нашими дверями». Он осуждал социальную несправедливость и утверждал: «Богатство и землевладение есть ограбление бедных»...
Такие люди, как святой Иоанн Златоуст и блаженный Иероним Стридонский – это гордость земной Церкви, но в истории Христианства V века основным стало не стремление жить, согласно заветам Христа, а стремление удовлетворить потребности философствующих умов…
Протоиерей Иоанн Мейендорф: «Для правильного понимания истоков христологической распри необходимо принять во внимание существование в IV веке двух интеллектуальных школ, по-разному подходивших к христологической проблеме. Эти две школы, или, скорее, две тенденции, как их предпочитают называть современные историки (так как первоначально разница между ними была далеко не абсолютной), были восточная, антиохийская и египетская, александрийская. Согласно Грильмайеру, можно говорить о двух "формулах" христологической мысли, из которых одна - антиохийская - говорила о Христе как о Слове вочеловечившемся, а другая - александрийская - как о Слове воплотившемся. Иначе говоря, антиохийские богословы предпочитали рассуждать в терминах Слова, ставшего человеком, тогда как александрийцы говорили о Слове, ставшем плотью. Это отнюдь не означает, что антиохийцы не читали Ин. 1, 14 или же что александрийцы не верили, что Христос был человеком. Пожалуй, лучше всего, чтобы избежать двусмысленности, воспользоваться формулировкой отца Георгия Флоровского, согласно которой Антиохия представляла традицию "антропологического максимализма" и никогда не выпускала из виду полноту человеческой природы Христа, тогда как Александрия говорила в первую очередь о божественности Слова, ставшего плотью, то есть телом».
Обе школы могли бы мирно сосуществовать, придерживаясь принципа, сформулированного Августином Блаженным (354-430): «В главном – единство, во второстепенном – свобода, во всем – любовь». Но любви не было…

В 428 году константинопольским архиепископом стал «антиохиец» Несторий. Вскоре разгорелась вражда между ним и архиепископом Кириллом, возглавлявшим с 412 по 444 год Александрийскую кафедру. Битва «князей церкви» закончилась в 431 году победой Кирилла и низложением Нестория на Эфесском соборе, вошедшем в историю, как третий Вселенский собор.
На соборе было также принято правило называть Пресвятую Деву Марию Богородицей. (Несторий считал, что слово «Богородица» с богословской точки зрения не совсем корректно и в начале своего архиепископства возражал против его употребления, но потом и сам согласился с тем, что земную Мать Иисуса Христа можно называть Богородицей.)
Несторий был отправлен в ссылку, где и умер в 451 году. Некоторые люди считают, что у Нестория была несчастная судьба, но с этим можно согласиться, применяя к человеческой жизни лишь земные мерки. Если же считать, что главным благом для человека является обретение Царства Божия, следует признать, что ссылка для Нестория была бОльшим благом, чем назначение на должность архиепископа.
Когда в 428 году Несторий получил власть над константинопольской кафедрой, он проявил себя, как честолюбивый и самоуверенный администратор. Уже во вступительной своей речи, обращенной к императору. Несторий похвалялся: «Дай мне землю, очищенную от еретиков, и я дам тебе небо… Царь, раздави со мной еретиков, и я раздавлю с тобой персов». И он начал ретиво бороться с еретиками, до той поры, пока сам не был признан еретиком. Двадцатилетняя ссылка духовно преобразила Нестория. До нас дошла книга Нестория, под названием «Трактат Ираклида Дамасского», созданная в последние годы ссылки. Здесь мы уже видим совсем другого Нестория, чем в 428 году: «Мое горячее желание – да будет благословен Господь небес и земли! А Несторий пусть останется анафемой. Господу угодно, чтобы люди примирились с Ним, проклиная меня. Я не отказался бы зачеркнуть то, что я говорил, если бы я был уверен, что это нужно и что люди через это обратятся к Богу». А заканчивается книга словами: «Возвеселися со мной пустыня, подруга моя, прибежище и утешение мое, и ты, земля изгнания, мать моя, которая сохранит мое тело до дня воскресения». Это пишет Христианин, душа которого радуется от предстоящей встречи с Богом…

Протоиерей Георгий Флоровский: «Жизнь святого Кирилла, насколько мы ее знаем, почти до конца растворяется в истории его времени. Мы знаем о нем почти только, как о борце с несторианством, и на это, действительно, ушли его главные силы. По сохранившимся проповедям и письмам можно составить представление о нем, как о настойчивом и твердом пастыре, внимательно следившем за жизнью своей паствы и своего диоцеза. После бурной жизни он скончался в 444 году. В церковной памяти его образ навсегда запечатлелся, как образ глубокого и острого богослова. Этому не помешало и то, что долгое время его именем, авторитетом и словами злоупотребляли монофизиты. Для православных борцов с монофизитством святой Кирилл всегда оставался "правилом веры", - для папы Льва и для Флавиана. Халкидонские отцы определяли свою веру, как "веру святого Кирилла". На суждение Кирилла опирался V-ый Вселенский Собор при осуждении "трех глав". На святого Кирилла опирался святой Максим Исповедник в борьбе с монофелитами, и преподобный Анастасий Синаит».
К словам о. Георгия можно добавить несколько уточнений.
Во-первых; до нашего времени дошло очень много нелестных отзывов современников о святом Кирилле. В частности, после его смерти в тогдашнем «самиздате» ходило письмо: «Наконец-то, наконец-то умер этот злой человек! Его уход обрадует живых и огорчит мертвых. Надо опасаться, чтобы, тяготясь им, они не прислали нам его обратно. Не надо ли придавить его могилу камнем потяжелее, чтобы нам вновь его не увидать…» Конечно, у каждого выдающегося человека есть недоброжелатели, и не всем критическим отзывам следует доверять. Но удивительно то, что о святом Кирилле Александрийском не сохранилось ни одного отзыва, как о хорошем человеке. Ведь он был, выражаясь современным языком, «публичным человеком», более 30 лет возглавлявшем Александрийскую церковь
Во-вторых; те, кого в нашей литературе называют «монофизитами», существуют и по сей день, и по-прежнему утверждают, что именно они являются верными последователями христологии святого Кирилла.
В-третьих; «несторианства», как ереси, основанной Несторием, никогда не существовало…

Преемником святого Кирилла по александрийской кафедре был некий Диоскор. Он поддержал ересь Евтихия, отрицавшего полноту человеческой природы Иисуса Христа. В 449 году под руководством Диоскора в Эфесе был созван собор, получивший через 2 года наименование «разбойничьего», на которой ересь Евтихия была признана «православной».
Решения «разбойничьего» собора 449 года были отменены знаменитым Халкидонским собором 451 года, четвертым Вселенским собором. Халкидонский собор единодушно осудил Диоскора и Евтихия, подтвердил осуждение Нестория и, под давлением представителей римского папы и императорской власти, принял общеобязательное вероопределение - «орос»:
«Последуя Святым Отцам, мы согласно учим исповедывать одного и того же Сына, Господа нашего Иисуса Христа, совершенного в Божестве и совершенного в человечестве, одного и того же истинно Бога и истинно человека, из души разумной и тела, единосущного Отцу по Божеству и единосущного нам по человечеству, во всем подобного нам, кроме греха, Рожденного прежде веков от Отца по Божеству, а в последние дни нас ради и нашего ради спасения, от Девы Марии Богородицы по человечеству; Одного и того же Христа, Сына, Господа, Единородного, в двух природах неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно познаваемого, так что соединением нисколько не нарушается различие природ, но сохраняется особенность каждой и они соединяются в Одно Лицо и одну Ипостась; - не рассекаемого или разделяемого на два лица, но Одного и Того же Сына и Единородного, Бога Слова, Господа Нашего Иисуса Христа, как о Нем учили прежде пророки и Сам Господь Иисус Христос научил нас и как то предал нам символ отцов»...

Этот Халкидонский орос в современном мире безоговорочно принимается и Русской православной Церковью, и Римской католической Церковью, но он был категорически отвергнут в V веке последовательными сторонниками и александрийской, и антиохийской богословских школ, то есть теми, с кого началась христологическая смута…
Разобраться во всем этом довольно сложно…
Наиболее понятные разъяснения находим у профессора Карташева:
«Все монофизиты (имеется много их разновидностей) считали, что они верно истолковывают Кирилла, когда, следуя ему, утверждают, что во Христе после соединения остается только одно естество, то есть одна ипостась, то есть одно лицо.
Дифизиты, то есть православные, считая, что они правильно толкуют Кирилла, утверждали (так это было и в Халкидоне), что после соединения в Иисусе Христе – две природы, одна ипостась (как и у Кирилла) и одно лицо.
Несториане (тоже дифизиты) утверждали, что во Христе после соединения – две природы, две ипостаси (вопреки Кириллу и православным) и одно лицо. Кирилл для них монофизит уже благодаря тому, что он утверждает одну ипостась»...
Попробую пояснить ещё понятнее:
«Монофизиты» - это христиане, признававшие христологию святого Кирилла, но не признавшие Халкидонский орос. «Моно физис» - «одна природа». Самыми последовательными монофизитами были Евтихий и Диоскор, коих единодушно осудили практически все христиане. Современные «монофизиты» - это христиане шести «нехалкидонских» Церквей: Армянской, Коптской (в Египте), Малабарской (в Индии), Эфиопской, Сирийской и Эритрейской. Термин «монофизиты» по отношению к себе они не признают, считая это слово ругательным. Их можно называть миафизитами. («Миа физис» - «единая природа». Это выражение употреблял святой Кирилл.)
«Несториане» - это христиане, являющиеся сторонниками антиохийского богословия. Сам Несторий в это смысле был «несторианином», но никак не основателем «несторианства». Профессор Карташев говорил, что «Несторий был случайным и даже небольшим отголоском Феодора Мопсуестийского, а за его спиной и Диодора Тарсского, словом, плодом всего антиохийского прошлого, и для Востока – достославного прошлого». «Несториане» V века – это грекоязычные христиане «антиохийской школы», переселившиеся из Византии в Персию в конце V века. О судьбе их современных потомков у меня нет сведений, возможно, они ассимилировались.
«Несторианами» также называют христиан, живших в Персии, говоривших на одном из диалектов арамейского языка и ставших в 410 году самостоятельной Церковью. (В современном мире это христиане Ассирийской Церкви Востока.) Об их отношении к Несторию современный христианин Ассирийской Церкви Востока Николай Селезнев рассказывает так: «К антиохийской традиции богословия Церковь Востока всегда относилась почтительно, что выражается, в частности, в том, что в Церкви Востока совершается память трёх "греческих учителей" (малпанэ йавнайе): Диодора Тарсского, Феодора Мопсуестийского и Нестория Константинопольского. Примечательно, что первым среди них назван Диодор Тарсский (ум. ок. 392): ведь он был видным участником II Вселенского (I Константинопольского) Собора (381), который определил критерием православности пребывание в церковном общении с Диодором (это постановление нашло своё отражение в эдикте императора Феодосия I от 30 июля 381 г., изданном по призыву собора; см.: Л'Юилье, Правила. М. 2005, 180). Кандидатура сенатора Нектария, избранного архиепископом Константинополя и сменившего на этом посту Григория Богослова, была предложена Диодором. Ученик Диодора, Иоанн Златоуст, свидетельствовал, что тот "проводил жизнь апостольскую, в нестяжании, в молитве и в служении слова... это [был] язык, текущий медом и млеком". II Вселенский собор, на котором Диодор сыграл заметную роль, известен в Предании Церкви как утвердивший Никео-Константинопольский Символ веры, поэтому фигура Диодора так важна. Полемика, начатая Кириллом Александрийским против Нестория, была воспринята Церковью Востока как атака на всю антиохийскую традицию, что вскоре и подтвердилось, (…) Критика Нестория в этой связи была признана безосновательной, и к нему сформировалось отношение как к подвергшемуся неправедным преследованиям исповеднику традиционного вероучения, и впоследствии он и его предшественники по антиохийской традиции были прославлены Церковью Востока как святые учители. Главное сочинение Нестория, написанное им в ссылке, - "Книга Гераклида" - в Церкви Востока известно с первой половины VI века, когда ее привез в Персию Мар Авва I».
«Православные» - это «халкидониты»; христиане, признавшие Халкидонский орос. («Римо-католики» в этом смысле «тоже православные»…)

А теперь перейдем к рассмотрению богословских различий.

Какая принципиальная разница между «халкидонитами» и «миафизитами»?
Одни говорят: «Две природы, нераздельные и неразлучные»; другие говорят: «Единая природа»…

Прежде чем говорить о различии между православными и христианами Ассирийской Церкви Востока, нужно выяснить: что означает термин «ипостась»?
Протоиерей Иоанн Мейендорф: «Использование Церковью философских, научных или юридических категорий – динамичный процесс; цель его – преображение человека, его вход в Царство Небесное, а не пребывание в плену рационалистических или космических ограничений. Понятия греческой философии были приняты однажды отцами Церкви для выражения истин христианского богословия, потому что греческие категории мысли были тогда единственно понятными. Но греческая философия никогда не была абсолютизирована как таковая. При употреблении их христианами значение философских терминов изменилось. Сохранили ли аристотелевские понятия «ипостаси» или «природы» свое полное первоначальное значение в «халкидонском определении»? Конечно нет…»
Но как же нужно понимать термин «ипостась», в современной русской богословской терминологии?
Заглянем в авторитетнейший «Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона»:
«Ипостась — слово из области богословской терминологии. Христианство учит, что "Единый Бог троичен". При разъяснении понятия троичности отцы древней церкви выражались неодинаково. По выражению одних, троичность состоит в том, что в Боге три лица (πρόσωπον, persona); другие говорили, что в Боге три ипостаси (ύπόστασις = ύπάρξις, τρόπος ύπάρξεως); третьи понятие "лица" выражали словом ουσία, φύσίς = substantia, natura (хотя у других, и чаще, эти слова означали сущность или существо Божие, связанное с понятием единства Божия), а понятие Божеской сущности выражали словом ипостась. Это различие в употреблении слова И. отцами церкви и церковными писателями повело в IV в. к продолжительным спорам христианских богословов на Востоке, особенно в Антиохии, и произвело было разномыслие между восточной и западной церквами. Вост. богословы говорили так: в Боге при единстве существа три ипостаси, словом ипостась выражая понятие лица, с целью отвергнуть мнение еретика Савелия, который учил, что в Боге одна сущность и одна ипостась, хотя один и тот же Бог принимал на себя в разное время три вида, или лица (πρόσωπον) и иногда являлся в виде Отца, иногда — Сына, иногда — в виде Духа святого, так что Отец, Сын и св. Дух суть только три имени или действования (ενέργειαι). Зап. богословы говорили, что в Боге одна ипостась, противопоставляя это понятие учению Ария, который допускал три сущности: сущность Отца — Божескую, сущность Сына — сотворенную и сущность св. Духа, также сотворенную, но отдельную от Сына. Для разрешения этих противоречий в 362 г. в Александрии был созван собор, на котором, под председательством Афанасия Великого, присутствовали епископы как Египта и Ливии, так и Италии. По выслушании обеих сторон выяснилось, что и вост., и зап. богословы, выражаясь различно, учили одинаково, так как первые употребляли И. в смысле и вместо лица, а вторые тем же словом имели в виду выразить понятие ουσία = существо. Первый образ выражения с IV в. сделался господствующим: его держались Епифаний Кипрский, Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст. Еще в V в., однако, церковные писатели употребляли иногда слово И. то в том, то в другом смысле. Начиная с VI века, согласно словоупотреблению, принятому вслед за Василием Великим и Григорием Богословом Вторым вселенским собором, слово ипостась всей церковью употребляется как синоним лица: "един Бог в трех ипостасях или лицах"».
Все сформулировано четко. «Ипостась» - синоним слова «лицо», но только в тех случаях, когда мы говорим о Лицах Единого Бога. При таком определении никаких претензий к Халкидонскому догмату быть не может. Но совершенно очевидно, что «несториане» понимали термин «ипостась» как-то иначе, чем мы. (Не могли же они утверждать, что во Христе два Лица Единого Бога…)
Поищем в «Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона»…
Нашел!!!
«Природа (φύσις, natura) — понимается в трех главных смыслах: 1)как существенное определение чего бы то ни было, например П. человека, души, общества, государства, искусства, нравственности, наконец, П. Божества; в этом общем смысле П. = естеству, или сущности
В литературе обычно утверждается, что сиро-персидская церковь придерживается несторианства. Следует, однако, учитывать, что учение Нестория, зафиксированное в его сочинениях, не идентично тем взглядам, которые под названием несторианства были осуждены на третьем вселенском соборе в Эфесе. Христологическая формула, принимаемая этой Церковью, — «Две природы, две кномы (конкретные реализации природ, аналог греческого термина „ипостась“ в его дохалкидонском понимании), в одном лице и одной воле Христа» — сформулирована в VII веке Бавваем Великим».

…Считать себя самым умным и грешно и глупо. Чтобы разбираться в богословских вопросах, мало выслушать людей знающих, нужно прислушаться к людям святым…
Во времена Крещения Руси жил в Армении великий святой и гениальный поэт Григор Нарекаци (951-1003). У Сергея Аверинцева я недавно прочитал строки из жития святого Григора: «...Между епископами и вардапетами шла распря по различным вопросам в делах халкидонитов (то есть диофизитов). А блаженный Григор, верно поняв, что это есть бесполезная и пагубная церковная смута, в которой при разномыслии повреждалась здравость учения, увещевал всех быть кроткими душою и миролюбцами, пребывать в любви и единодушии».

Лучшей оценки христологических споров я не встречал:
«Бесполезная и пагубная церковная смута, в которой при разномыслии повреждалась здравость учения».

И не удивительно, что через двести лет после начала «христологической лихорадки» значительная часть христианского мира была завоевана последователями пророка Мухаммеда. Мухаммед не пророчествовал об Иисусе Христе, он считал, что Христос – всего лишь великий пророк. (Исповедовать Иисуса Христа словом и делом должны были сами христиане, но они не выполнили своего предназначения.) Пророк Мухаммед не принес людям новых нравственных принципов, нравственные требования Ислама ниже христианских. (Но первые мусульмане старались исполнять то, что им заповедовано, а у христиан между верой и повседневной жизнью была пропасть, какую и в три прыжка не одолеешь.) Пророку Мухаммеду не была раскрыта истина о том, что Единый Бог троичен, но первые мусульмане относились к иноверцам лучше, чем «православные христиане» к «еретикам»…

Последний раз редактировалось Ляпчев Андрей; 11.07.2009 в 11:20.
Ляпчев Андрей вне форума   Ответить с цитированием
Пользователь сказал cпасибо:
шансон (28.06.2009)
Ответ

Опции темы
Опции просмотра

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения

BB коды Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Выкл.

Быстрый переход


Текущее время: 15:47. Часовой пояс GMT +4.



Реклама:


Перевод: zCarot