ДОЧЬ РЕВОЛЮЦИИ. (Историческая фантастика)

[Мария Мезозойская]

Я не претендую на историческую достоверность описываемых событий и всех нюансов фашистской оккупации, но, как говорится - х...ня - война, главное - маневры! Всем бойцам свободы посвящается... Мадмуазель принимает решение. Девушка шла по вечернему Парижу словно прогуливаясь, независимо глядя прямо вперед. Потом подумала, что это выглядит подозрительно, будто она какая-нибудь проститутка, но ноги были как ватные, они не желали слушаться и продолжали идти неспеша. Все ее существо кричало: "Бежать! Скорее!" Но это было бы еще подозрительней. Она совсем запуталась, сердце колотилось, как сумасшедшее. Руки сунула в карманы пальто, зажав в правой холодную сталь. "Нужно зайти в ближайшее кафе и позвонить!" Навстречу шли два офицера, о чем-то весело переговариваясь. Девушка инстинктивно свернула направо и перешла через дорогу. На другой стороне опять повернула направо и пошла обратно, в ту сторону, откуда пришла. Осмотрелась, внимательно следя за улицей - за ней никто не шел. Очень хотелось поскорее добраться до телефона, но страх будто приковал ее к этому месту. Казалось - надо еще раз проверить, нет ли слежки. "Но я же два раза поворачивала, все прилегающие улицы и подворотни осмотрела - хвоста нет! Это просто паранойя. Голимое палево - ходить тут вокруг да около. Скорее звонить!" Зайдя в кафе, она сразу подошла к телефону, аппарат стоял на барной стойке. "Можно от вас позвонить?" "Конечно, мадмуазель!" Девушка оглянулась. В кафе было не много народу, но ей не понравился подозрительный тип в шляпе и темных очках, похожий на полицейского шпика. Переборов страх, девушка набрала номер и приложила руку к трубке, чтобы было не слышно разговора: "Алло, здравствуйте. Позовите пожалуйста мсье МикОля, это Элен." Через некоторое время раздался знакомый голос:"Элен, это ты? Что-нибудь случилось?" "Да. Мама, она..." Тут бармен подошел слишком близко, и Элен замолчала. "Что с ней?" "Ее забрали, сегодня утром." "Нам надо встретиться.Приезжай в кафе рядом с Триумфальной аркой, где мы однажды сидели с твоим отцом, помнишь? У тебя есть деньги?" "Немного. Я возьму такси." "Будь осторожна, очень тебя прошу!" "Конечно, дядя...мсье Миколь." Элен почувствовала гордость, оттого что он ей доверяет. Знает - если бы с ней было гестапо, она бы не позвонила. Ведь он - еврей. На душе стало легче, и девушка решила заказать порцию кальвадоса - яблочной водки. Сунула руку в правый карман, где лежали деньги, и вдруг поняла, что таскает с собой револьвер все это время. От страха ей захотелось тут же выкинуть его куда-нибудь поскорее. "Нет, ни за что! Во-первых - это ЕГО оружие. А во-вторых - если меня попытаются задержать - просто так я не сдамся, буду отстреливаться, патронов всего три штуки, жаль! А потом, если надо - убью себя." Она это уже решила, хотя и смутно представляла себе, как это у нее получится. Осторожно вытащив деньги, Элен заказала порцию кальвадоса. Пожилой бармен внимательно посмотрел на девушку - не слишком ли молода? Элен выглядела чуть старше своих лет, а шел ей - восемнадцатый год. Бармен загляделся в ее темно-синие, цвета индиго глаза (они были такими, когда Элен смотрела на яркий свет, а в тени - карие), на темные, до плеч, волосы. Получив наконец свой заказ, она залпом выпила, пожелав себе и своим друзьям удачи, а врагам - скорейшего поражения... Элен вышла на улицу. Уже начало темнеть, горели фанари. По другой стороне шагал мрачный патруль - здоровенные фрицы в черных касках и со шмайсерами на животах. У перекрестка стояли трое офицеров в "мышиной" форме, а с ними - две хохочущие женщины... Все это продолжалось уже неделю, но привыкнуть Элен так и не смогла. Хотя после стопки ей было уже не так страшно. Рука машинально сжала пистолет в кармане. Девушка тормознула такси, за рулем которого был до ужаса мерзкий тип с горящими в полумраке надменными глазами и бритый наголо. Поддавшись мгновенному порыву, Элен сделала вид, что передумала."Эй, мадмуазель! Так вы едете или нет?!"- грубо окликнул водитель. "Я, пожалуй, пройдусь пешком." Такси умчалось. "Неужели - опять паранойя? А если телефон прослушали и подослали ко мне своего? Ну уж нет, хватит!" Взяв себя в руки, девушка остановила следующюю машину. "До Триумфальной арки, пожалуйста." После оккупации город включил освещение. До того, как немцы вошли в Париж, с наступлением темноты улицы утопали во мраке, все окна были плотно завешены в целях светомаскировки. Теперь же было непривычно светло, неоновые рекламы и вывески снова мигали, но веселей от этого не стало - люди боялись.......Продолжение следует. Хотите?

[Сергей Шведов]

Ждем продолжение.

[Мария Мезозойская]

Объясните - как делать абзацы, до конца пробел нажимала - все равно в строчку в итоге получается. Я же - чайник! :)

[ФИЛОСОФ]

Enter или Ввод.

[Мария Мезозойская]

Выйдя у Арки, Элен убедилась - за ней никто не ехал. Вдали у горизонта заворчали глухие раскаты грома. Она зашла в кафе, знакомое с детства, за дальним столиком у окна сидел пожилой человек в очках, Элен села напротив.
- Салют! Рассказывай.
- Мама тебе ничего не рассказывала?
- Нет, она давно мне не звонила.
- Когда пришла повестка из гестапо, она все думала - что ей делать и в конце концов решилась. Сказала - если не пойдет, будет только хуже, нас все равно отыщут и тогда уж будут проверять досконально. А так она хоть попытается обезопасить меня, если что. Я была категорически против, но понимала, что она права. Я предлагала уехать куда-нибудь, спрятаться, но мама только твердила - куда, в лес, что ли?! Перед тем как пойти, она зашла к соседям и предупредила, чтобы говорили в гестапо, что не видели меня уже месяц, если спросят. С одной соседкой мы не в очень хороших отношениях, мягко говоря, поэтому пришлось даже пригрозить, что если она меня сдаст - оторвут голову. Мадам Ланье маму побаивается, так что думаю...
К их столику подошла молодая официантка.
- Будете что-нибудь заказывать?
- Элен?
- Да. Бутылку коньяку!
Девушка удалилась.
- Что за соседка?
- Ты ее видел, такая толстая дура с кудряшками.
- Думаешь, она испугалась угрозы?
- Боюсь сглазить - тьфу-тьфу-тьфу. - Элен постучала по столу. - Мама отправила меня к Анри с вещами, это мой приятель по школе, славный парнишка. У нас на подоконнике стоит горшок с алоэ, мама посоветовала отправить Анри через некоторое время к нашему дому - если цветка нет, значит она вернулась и убрала его, а если стоит - значит задержали, и домой соваться нельзя, может быть засада. Цветок был на месте...
- Давно это было?
- Она пошла к 10 утра, Анри ходил в 6 вечера. Для обычной регистрации -
гораздо более чем достаточно...
- Ты доверяешь этому Анри? Он не мог соврать? Ну, например, чтобы ты осталась у него?
- Ни в коем случае! Мы с мамой ему полностью доверяем. Он в меня влюблен, слишком сильно, чтобы врать.
- Извини. Так, предположение. Что собираешься делать?
- Как это - что?! Освободить маму!
Волин подумал, что девушка как-то странно пошутила...

Продолжение следует, если хотите, конечно.

[Мария Мезозойская]

Ну не хотите - как знаете! А я продолжаю! :)

- Ты с ума сошла, Леночка! Каким образом?! Тебе надо срочно сделать новые документы и сидеть "на дне". Я что-нибудь придумаю...
- Хорошо. А пока ты думаешь - нужно достать побольше оружия. У тебя ведь наверняка есть связи с подпольем?
- Нет! Даже не думай! Советую тебе не делать глупостей!
- Дядя Волин, как ты можешь так говорить?! Ну хорошо, если ты мне не поможешь, я это сделаю сама.
(Лена могла бы воспользоваться мудрым советом, но в этом случае эта книжка была бы...то есть - ее бы и не было!)
Лена встала и хотела уже уйти, но Волин схватил ее за руку.
- Стой! Что ты задумала?!
В это время подошла официантка с бутылкой и бокалами на подносе. Лена села, с надеждой глядя на товарища. Волин налил по 50 грамм и поднял свой бокал:
- За всех нас!
- Пока не услышу от тебя ответа - пить не буду.
Лена нервничала и ей хотелось снять стресс, но злость и гордость не позволяли.
- Ладно, только не убегай! Говори - какая у тебя идея?
Наклонившись через стол к самому его уху, она прошептала:
- У меня есть наган. С собой.
И сразу села на место.
- Откуда?!
- Папин. Он был спрятан у меня за окном, между кирпичами в стене.
- Лена, ты сильно рискуешь.
- Я его надежно прятала. Читал Булгакова "Белая гвардия"? Мама брала у кого-то из эмигрантов. Помнишь, там парнишка был, Николка Турбин? Так он так же прятал кольт.Вобщем - надо захватить отдел.
- С одним пистолетом?! Там же тьма охраны! И тем более мы не знаем - может маму уже этапировали...- пытался угомонить Лену Волин. У бедняжки наверняка от волнения съехала крыша!
С Леной действительно творилось что-то непонятное. Только что она боялась всех, подозревая каждого в отдельности и всех вместе в сговоре с тайной полицией Рейха.Теперь страх забился куда-то глубоко внутрь, и на поверхности сознания укрепилась одна мысль - о неотвратимости предстоящей битвы, чем бы она ни закончилась,и мысль эта уже не вызывала ужаса.
- Сразу? Вряд ли. Значит надо узнать - когда. И вообще! Чем скорей, тем лучше! Неужели тебе не хочется снова вступить в борьбу с насилием властей?
- Хочется. Но хочется также дожить и до победы!
- Только неизвестно, чья это будет победа!
- Немцы проиграют рано или поздно. Думаю - они обречены, потому что пошли войной на весь мир. Уверен - скоро им придется воевать на несколько фронтов, а это - швах.
- Да? Такой же швах, какой ждал вас? Вы ведь тоже пошли на весь мир?
Елена уставилась на Волина, как удав на кролика. Ему показалось, что он уже видел этот пронзительный неподвижный взгляд, и даже вспомнил - где. Там, далеко, на войне его молодости. Сколько было надежд, веры в то, что все должно свершиться, как задумано...Почудилось даже, что слышится ему грохот далекой канонады, но это был всего лишь гром, начиналась нешуточная гроза.
- Мы защищались. Нас предали, поэтому мы проиграли...-начал Волин, не в силах больше глядеть в эти до боли знакомые глаза и отвернулся к окну , вовремя поймав первую вспышку. Его захлестнули воспоминания...
- Все, баста! Не журись, дядя! - перебила вдруг Лена по-русски знакомую историю. Она долила себе и хлопнула сразу полбокала, еле отдышалась.- Это - твой ответ!
- Что ты, тише, родная! - умоляюще зашептал Волин. Лена оглянулась по сторонам и тоже зловещим шепотом проговорила опять по-французски:
- Мне нужен гестаповец.
- Что?! В каком смысле?
- Если бы отец был жив, он бы придумал что-нибудь, чтобы отбить маму у этих подонков!
- Да, Леночка...Погоди, какой гестаповец?!
- Обыкновенный. Видал, по улицам так табунами и шастают? Это они! Это я забираю с собой, если не возражаете.- Лена схватила бутылку, положила в глубокий карман летнего пальто и встала.- Я позвоню, договоритесь насчет документов. И если что - не считайте меня коммунистом!
Волина задело то, что она перешла на "вы".
- Если Вам до сих пор интересно мое мнение, то я действительно возражаю, как Вы изволили метко выразиться! И не просто возражаю. Я категорически против! Мадмуазель.
- Тогда возражайте молча.
- Ты должна жить, Лена, опомнись! Ведь ты у нее одна!
- Именно поэтому. Кроме меня это никто не сделает.
- Постой, вот возьми...- Волин протянул Лене 100 марок. Ему было страшно, но он ничегошеньки не мог поделать с этой своевольной девчонкой, она не хотела ничего слышать и быстрой походкой направлялась к выходу.
За окном опять сверкнула молния, теперь уже - громадная, ветвистая, на весь небосвод. Волин схватился руками за голову.
"Дочь революции, твою...Ну что за упрямая семейка!"
Продолжение следует. Я ТЕПЕРЬ САМА ХОЧУ.

[Мария Мезозойская]

Надо сказать по правде, что еврей Волин-Эйхенбаум был человек далеко не робкого десятка. Совсем не такой, каких Лене приходилось встречать в школе. Там они были какие-то "забитые" еще с 33 года, когда Гитлер пришел к власти. Что-то смутно-страшное стало расползаться по Европе в виде информации о новой политике Германии. Одному мальчику повезло - он сумел уехать перед войной в Португалию, а вот другая девчонка приходила на уроки какая-то удивленно-испуганная, а перед самой оккупацией и вовсе исчезла.
Дядя Волин был воинственный товарищ. Он давно сделал себе другой паспорт, пытался эмигрировать куда-нибудь подальше от нацистской Германии, хотел даже взять с собой Галину и Лену. Но с этим вышло очень сложно - уехать не удалось. И тогда он решил, что лучшая защита - нападение. Он понял, что с немцами надо вести себя нагловато и напористо, чтобы с него снимались подозрения в том, что он еврей и анархист и живет по поддельным документам.
100 марок, которые он отдал Лене, Волин отбил у наци. Когда он шел на встречу, его остановил патруль - два скучающих фрица.
- Аусвайс! - шутливо гаркнул один, желая, вероятно, напугать прохожего.
Волин подал.
- Куда ходить? - на ломаном французском спросил патрульный. Он всматривался в документ и по всему замышлял что-то нехорошее. Тогда Волин сделал надменно-обиженное лицо и четко сказал по-немецки:
- Я, между прочим - врач, иду в клинику мсье Роже! У меня срочная операция. Я оперирую полковника жандармерии мсье Дюваля! У него грыжа. И если я по вашей милости опоздаю, то сделаю все, чтобы доложить вашему начальству, по чьей вине мсье Дюваль помер! - что-то похожее про госпитализацию жандармского шишки Волин сегодня утром прочитал в газете, и эта отрадная информация всплыла из памяти неожиданно для него самого. - Таких специалистов, как я, так скоро не найдешь. И тогда вам не поздоровится! - добавил он.
Не слишком далекие Ганс и Пауль весьма смутно представляли себе, что такое грыжа. Тем не менее Волин рисковал, они ведь могли прицепиться и проверить всю эту импровизацию. Но делать было нечего - пан или пропал.
Солдат сконфузился и отдал паспорт.
- Вы свободны, мсье Миколь.
- А где мои 100 марок? - Волин заметил, что в паспорте нет купюры, которая там лежала.- Вот я сообщу, куда следует, что вы тут вытворяете! Как ваша фамилия? - он угрожающе сверкнул очками.
Второй немец незаметно подошел сзади и уронил сотню под ноги Волину, потом отошел.
- Вот же они! - указал первый - Внимательнее надо быть! Вы свободны, - напомнил он.
- Черт знает что...- пробурчал "незаменимый специалист по грыжам", поднимая деньги, и заспешил восвояси на всякий случай в сторону больницы.
"Вот так воришки! Этот первый умудрился свистнуть из паспорта сотку, а потом еще и передать ее второму, а я ничего не заметил!"
"Гребаные лягушатники" - подумал Пауль и забыл про него.
А Волин отправился к Триумфальной арке. "Да, фашисты всегда применяли силу, поэтому сами боятся силы. Они привыкли, чтобы на них повышали голос, только тогда подчиняются."

[А. Комбаров]

Отлично. А это что - повесть, новелла или рассказ ?

[Мария Мезозойская]

Я думаю - роман. Пока до 93 года не напишу - не успокоюсь. Спасибо за внимание, я ожидала только критику! А был ли Волин в оккупированном Париже? Неудержалась начать это писать, так как мало что известно про этих персонажей в данный период. Или известно? Проконсультируйте! Я знаю, что настоящая Лена была совсем другая - но так хочется думать, что она наврала Семанову - не доверяла по понятным причинам))
Если что будет не так - поправляйте! А я продолжаю...

[Мария Мезозойская]

Галина отправила дочь к Анри, а сама, скрепя сердце, пошла в отделение.В приемной сидели 5 очень спокойных людей, двое читали газеты. Хотелось убежать отсюда, куда глаза глядят."Только бы не стали копаться - кто я такая!" Напротив сидел сосед снизу, пожилой симпатичный человек, он взглянул на соседку, многозначительно кивнул и вошел в кабинет. Проведя там минут 15, вышел бледный, но с чувством выполненного долга и снова еле заметно кивнул.
Наконец подошла очередь. Галина зашла в небольшое "веселенькое" помещение, украшенное горшками с цветами и большим портретом фюрера, глядящего с укоризной. За массивным столом сидел толстый человек лет 45-и с усталым лицом, на носу сидели круглые очки, которые придавали ему сходство с мудрым гномом.
- Садитесь,- вежливо сказал он по-французски,- Ваш паспорт, пожалуйста.
Галина вынула из сумочки документы.
- Так-так,- промурлыкал "гном",- Кузьменко Галина Андрей...Кто был Ваш муж? - неожиданно и как-то вероломно спросил эсэсман, в упор уставившись на Галину поверх очков. Сердце у нее вдруг екнуло.
"Спокойно! Этого следовало ожидать."
- У меня не было мужа, я живу одна.
- Неужели? - гестаповец сделал многозначительную паузу, словно ждал раскаяния и чистосердечного признания. Галина молчала.
- А у нас другие сведения.
"Вот оно, началось! Неужели так сразу попалась? А может он просто пугает?"
Немец взял папку со свастикой.
- Так, читаем: "Проживала с...Махно, Нестор Иван...Русские эмигранты...Дочь..." Что Вы на это скажете? А кстати - где она? Она ведь тоже повестку получила.
Галина внушила себе сделаться совершенно спокойной.
- По-моему, уехала примерно месяц назад. Нашла себе какого-то жениха-американца, из посольства, что ли...А мой сожитель умер еще 6 лет назад...
- Молчать!!! - неожиданно заорал "гном",- Сама по себе ты меня не интересуешь, и твоя дочь - тоже!
"Ну слава богу!"- мысленно вздохнула Галина.
- Но твой так называемый гражданский муж был врагом нации! Анархической заразой на теле нашего закона!
- Но ведь он воевал против кайзеровских войск, а у вас - 3 рейх,- попыталась возразить Галина, хоть и понимала, что это бесполезно.
- У нас?! Теперь и у вас тоже!
Гестаповец подошел вплотную и зловеще проговорил по-русски прямо ей в лицо:
- Я, лично я! Потерять на Украина все мой зольдат!
Галина подумала, что соболезнования сейчас неуместны."Скажи спасибо, что сам ноги унес!" Она вспомнила все, эту подлую грабительскую оккупацию родного села Песчаный Брод, как с легкой руки большевиков и Центральной Рады враги обирали крестьян, избивали их шомполами, вешали и расстреливали за малейшее сопротивление со стороны ограбленных людей. И как Нестор сражался с этими оккупантами не на жизнь, а на смерть."Жаль, что он тебя не укокошил, гнида!"
- Мы еще встретимся, ночью. Я буду ждать. Увести! - приказал он конвоиру, стоявшему у двери. Тот схватил женщину под руку и, подталкивая автоматом, повел в камеру.

[Мария Мезозойская]

Волин мгновенно опомнился и кинулся следом. Гроза была в самом разгаре, косой ливень хлестал по асфальту. Лена уходила вдаль по улице быстрой походкой. Догнав ее, Волин спросил:
- Куда ты пойдешь? Скоро комендантский час. У меня ночевать рискованно, слишком уж дотошные соседи, могут настучать - не дорого возьмут. Ты еще знаешь кого-нибудь в городе?
- Хочу взять заложника. Надо же с чего-то начинать? - она проигнорировала последний вопрос.
- Но ведь ты же не можешь просто так вот взять и украсть его! Их всех тщательно охраняют!
- Я пошутила. Поеду домой, может, обойдется.
- А если прийдут?
- Я этого и хочу.- Лена покривила душой, она этого вовсе не хотела.
Девушка шла широкими шагами, Волин еле поспевал. С ее мокрых волос стекала вода, взгляд был устремлен куда-то в грохочущие небеса, и когда сверкнула очередная молния, Волин увидел на ее лице стекающие по щекам дождевые капли."А может плачет?" Но спросить не решился.
Сзади показались светящиеся во мгле фары, Лена подняла руку. Машина чуть не обдала товарищей брызгами, они успели отскочить, хотя и так уже были мокрые.
- Венсенн, пожалуйста.
- Поезжай к своему Анри, это возможно?
- Хорошо, дядя Волин, я так и сделаю. Про гестаповца - это я перегнула. Все-таки неохота умирать в расцвете лет.
- Точно? - Волин не поверил.
- Зуб даю, что неохота! - Лена подмигнула.- Увидимся.- она села в такси.
Волин направился в свою каморку. На душе у него было тревожно.

[Мария Мезозойская]

Галина с Леной жили в пригороде, в небольшом двухэтажном домике, где сдавались 4 квартиры.
- Остановите здесь.- Лена вышла подальше от дома и пошла пешком. Когда подошла к подъезду, было уже совсем темно, дождь понемногу стихал. Она всмотрелась в темное окно на втором этаже - цветок по прежнему был на месте. "Ну что ж, двум смертям не бывать, а одну...как-нибудь переживем."- подумала она по-русски. Вообще она думала на двух языках, но дома автоматически переходила на язык родителей.
Вокруг никого не было. С револьвером наизготовку, Лена осторожно вошла в темный подъезд, поднялась по лестнице и тихонько открыла дверь налево, резко направив оружие в квартиру, замерла и прислушалась - в доме звенела темная тишина. Лена нашарила выключатель и включила свет, заперла дверь и накинула крючок."Может они сейчас наблюдают за окном! А я зажгла лампочку. Какая растяпа!"
Вдруг Лена поняла, что больше не может бояться, просто не имеет права! Надоело прятаться, она примет бой! Ведь именно этого она всегда и хотела. Это ее дом! Но все-таки плотно занавесила окно покрывалом с маминой кровати. В комнате стало глухо, как в землянке. Часы на стене показывали 8.20 вечера.
Следов обыска не было, все как обычно - уютная родная обстановка, большой круглый стол у окна, кровать справа у стены, над ней - картина, нарисованная Леной - разноцветная степь, разноцветное закатное небо, вдалеке у горизонта - сизобрюхая грозовая туча, маленький самолетик в вышине...Вереница крошечных всадников. Родителям очень нравился этот рисунок."Когда смотришь - не оторваться, кажется, что ты - там, будто затягивает" - говорила мама. Охровые обои и светло-коричневый крашеный пол создавали ощущение тепла. Сразу налево от входа - дверь в ее комнату, бывшую отцовскую.
Лена присела на мамину кровать, захотелось лечь и уснуть...Где теперь мама? Может ее бьют, выпытывают - где дочь? Только не волноваться! Пока ничего сделать нельзя, остается ждать. В том, что к ней придут, она не сомневалась. Может мадам Ланье настучала?
Эта злобная дура поселилась напротив недавно, год назад, отца уже не было. Сначала все было нормально, соседка была сама любезность, но потом все резко изменилось. Перемена была столь разительная, что мама заподозрила утечку информации. Скорее всего кто-то из старожилов сболтнул, что здесь живет семья известного анархиста, который терроризировал и сжигал украинские села и из-за которого случилась революция, как писали некоторые консервативные газеты. Мадам Ланье стала задевать Лену, обзывая ее при встрече выродком, бурча себе под нос и думая, что девушка не слышит. Без причины бранилась с Галиной, которая резко ей отвечала. Вобщем доверия к этой воинствующей анти-анархистке не было никакого.
Лена решила отстреливаться. Хорошо бы еще было взять офицера...Она понимала, что это полное безрассудство. Можно, конечно, позвать Анри. Но у него нет оружия, да и вряд ли он смог бы стрелять в людей. Мог бы, впрочем, помочь подручными средствами...Но рисковать жизнью приятеля она не хотела. Это ее война.

[Мария Мезозойская]

Скажите свое веское слово, ну или свой несгибаемо-твердый вердикт, на худой конец! Мы же - в Курилке! Или будем курить молча?

[Мария Мезозойская]

Внезапно Лене в голову пришла странная идея. Она порылась в мамином шкафу и достала черные чулки. Отрезав лишнее, Лена сделала прорези для глаз, носа и рта и натянула чулок на голову. Осмотрев себя в зеркало, она ухмыльнулась. На нее смотрело демоническое существо в мокром черном платье в облипку с серебристо-белым ремнем с большой пряжкой и такого же цвета остроконечным отложным воротом. Шею украшал кулончик - маленькая серебристая змейка, подарок отца. Безликую физиономию убийцы оживляли темные глаза, смотрящие вызывающе. Черный наган в руке завершал картину. Лене понравилось ощущение воинственности и защищенности. Она не знала, чем конкретно маска сможет ей помочь, но сделала ее интуитивно, как и все, что она сегодня делала.
Жаль, что всего 3 патрона. Лена истратила остальные еще в детстве, когда ей было 10 лет. Она вспомнила этот солнечный первомайский день, было воскресенье. Отца дома не было, и дочка решила посмотреть, что у него в столе. Отец что-то писал про революцию, свои воспоминания. Лене захотелось почитать. Ящик оказался не заперт, и в глубине его она заметила коробку. Открыв ее, девочка с восторгом вытащила вороненый пистолет. Вдруг отец неожиданно вернулся, любопытная дочка успела только закрыть коробку и пыталась быстренько запихнуть ее обратно в ящик. Нестор все понял.
- Интересно?
- Очень! Я хотела почитать твою книгу, но вдруг нашла это...- Лена решила сразу раскрыться, единственный человек, с которым у нее не было секретов, был отец.
- Только никому не говори, ладно? - заговорщицки подмигнул Нестор.
- Обещаю! Пап, научи меня стрелять, пожалуйста!
- Ох не женское это дело, Люсечка! - он всегда ее так называл.
- Женщина - тоже человек! Она должна уметь постоять за себя!
- Это мама тебя научила? Правильно! Но сначала надо научиться защищаться без оружия, силой своей воли и слов.
- А если не помогает?
Нестор внимательно посмотрел Лене в глаза.
- Пошли в лес, там и постреляем! - вдруг весело согласился он, - Ты права, дочка!
Они пошли пешком, благо до ближайшего леска было недалеко. Дойдя до опушки, отец и дочка свернули на лесную тропку.
Было утро первого мая, погожий солнечный денек. Лена всю дорогу рассказывала про школу, Нестор с интересом слушал и улыбался. Выйдя на небольшую поляну, они остановились. Отец достал из сумки две пустые бутылки и поставил одну на пенек. Потом вытащил из кармана плаща наполовину порожнюю бутылку коньяку и поднял ее в энак приветствия:
- За крестьян и рабочих! Сегодня траурный день. Ты знаешь, что в 1886-м году первого мая была расстреляна безоружная рабочая демонстрация в Чикаго? Люди всего лишь требовали повышения зарплаты и 8-часового рабочего дня! Руководила этой забастовкой группа анархистов. Много людей тогда погибло. Потом их требования все-таки были выполнены, но анархистов все равно повесили. Они вели себя очень храбро, один сперва сумел скрыться, но когда узнал, что его товарищей собираются казнить, сам сдался полиции и разделил их участь добровольно. Представляешь - полиция стреляла в безоружных людей! Буржуйские газеты писали:"Эти скоты другого не заслуживают!" С тех пор весь мир празднует 1 мая.
Лена завороженно слушала.
- А я думала - это праздник коммунистов!
- Так называемые "коммунисты" все присваивают себе. Они опозорили народную революцию! Ну, давай попробуем!
Они отошли примерно на 10 шагов к другому пеньку. Нестор достал из кармана черный, восхищавший девочку наган.
- Вот смотри, курок самовзводный, целишься...Видишь мушку? Она должна быть на бутылке. Лучше задержать дыхание. Держи двумя руками, будет удобнее.
Лене было тяжело держать пистолет на весу, поэтому она встала на колени, уперла оба локтя в пенек, держа ствол на вытянутых руках, и прицелилась...

[Мария Мезозойская]

- Плавно жмешь на курок...Приготовься - будет отдача.
Лена выстрелила. Оглушительный звук заложил ей уши, пистолет сильно дернулся в руках, но бутылка осталась на месте.
- Нет, так не пойдет.- Нестор задумался.-Слушай, у тебя есть в школе кто-нибудь, кого ты не любишь?
- Ну, мне не нравится один русский мальчик, ужасно вредный, и все время задается. А еще у него есть дурацкая привычка дергать девчонок за косички. И чуть что - сразу ябедничает учителю или своему папаше.
- А кто у него папаша?
- А пес его знает, говорит - штабс-капитан! Мы этого мальчишку называем Троцким.
- Это почему? - удивился Нестор.
- Во-первых - он тезка, тоже Лев Давыдович. А во-вторых - любит много болтать и постоянно брешет.
Нестор от души рассмеялся.
- Он еврей, что ли?
- Кажется нет, хотя и чернявый.
- Странное имя для штабс-капитана - Давид. В таком случае он тем более не назвал бы сына Львом. Если не псих конечно.
- А может и псих, шут его разберет! Представляешь, пап, а вдруг он настоящий буйнопомешанный? И назвал так сына специально? Хлещет его дома своей нагайкой, для удовольствия, и приговаривает:"А ну-ка, братец Лев Давыдыч, получи на орехи! Заслужил!" Все полегче становится.
- Ну и фантазерка ты у меня, Люська! Таких еще поискать!
- Если бы меня называли Троцким, я бы обиделась. А этому - хоть бы хны! Еще больше выпендривается. Меня этот Левка просто бесит.
- А ты готова его убить? Я имею ввиду - мысленно?
- Вчера во сне убивала!
- Честно? - Нестор строго и недоверчиво посмотрел Лене в глаза.
- Честное анархистское!
- И где ж ты этого набралась, Люсечка?!
- Как это - где? Я же слышала ваши споры с дядей Волиным! Вы же - настоящие анархисты! А я - с вами!
- Ну и ну! "Когда это она так повзрослела? Вроде еще недавно с пацанами в парке в войнушку гоняла..."

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ, если надо. Напечатайте свое мнение.
Буду очень благодарна!

[Мария Мезозойская]

- Так вот, представь, что это не бутылка, а "Троцкий". Видишь, как он ухмыляется? Наверняка что-то замышляет!
- Точно!
- Сейчас как набросится и оторвет твои косички!
- Не успеет!
Лена прицелилась и сразу выстрелила. Темная бутылка брызнула мелкими осколками и исчезла.
- Да ты прирожденный стрелок!
Девочке показалось, что она разбила бутылку не пулей, а усилием воли.
"Ух ты! Я убила его взглядом!"
- Я хочу еще!
- Ну давай, закрепи результат.- Нестор пошел и поставил еще одну бутылку, отступил на шаг в сторону и крикнул:
- Давай!
Сначала Лена испугалась, что может случайно задеть отца, но потом уверенно прицелилась в "Троцкого": "Умри, мерзкий врунишка!"
Выстрел - попадание!
- Я знал, что ты меня не убьешь! - улыбнулся Нестор, подходя к дочери.
- Допивай свою, я выстрелю еще!
- Нет, Люся, больше не надо. Не трать зря патроны, их больше нет, только те, что в барабане.
Лена возражать не стала. Если отец говорит - значит так надо.
Они неспеша пошли обратно. Отец немного хромал, вообще у него было 12 ранений за всю Гражданскую войну, а то и больше. Два из них - тяжелые (это еще что считать тяжелыми!) На правой щеке - длинный шрам от пули.
- Пап, расскажи про войну!
Нестор помрачнел.
- Как-нибудь потом. Подрастешь - сама прочтешь и меня, и моих товарищей. Сейчас ты вряд ли все поймешь...
- Тогда давай поговорим по-французски!
Лена с рождения знала два языка, оба были для нее родные. Она учила отца, чтобы он лучше разговаривал.
- Уи, мон шер! - согласился Нестор с нарочито русским акцентом.
После этого дня отец и дочь стали еще более близкими друзьями...
Лена достала бутылку из кармана.
- За тебя! И за маму.- глотнула из горлышка.
"Вообще-то пить бы мне не следовало - да назад не воротишь..."
Какое-то вселенское спокойствие охватило девушку, она не нервничала и не боялась смерти. "Наверное, как у того анархиста из Чикаго, который сам пошел сдаваться в полицию, зная о неминуемой гибели вместе с товарищами и о том, что он тысячу раз - прав."

[Мария Мезозойская]

Ко мне пришли претензии насчет натяжного сюжета, многочисленных терок и недостатка движения. Пишите сюда - мы в разделе ОБЩЕНИЕ - КУРИЛКА! (Может - у кого такие же недовольства)
Можно еще добавить - много описания природы, много чувств героев и т.д. И зачем этот бритый наголо шофер?! И к чему эта никому не интересная картина на стене?! А мадам Ланье?! А убитый дважды "Троцкий"?
Я уже говорила - это роман, а не пришла - увидела - победила.
Если ружье повесили на стену - оно в дальнейшем выстрелит.
Мне наоборот казалось слишком мало. Подождите, дальше у меня задумана такая динамика, что даже время вычислено по минутам.

[Мария Мезозойская]

Подумав, Лена соорудила нехитрою ловушку - положила подушки и накрыла одеялом, чтобы было похоже на лежащее тело. Критично осмотрев свою работу, она наконец выключила свет и прошла в свою комнату, закрыв дверь. Не раздеваясь и не снимая маску, легла на старый отцовский диван и положила оружие под подушку...
...Сон, длинною в Жизнь...Сплоченность и Противостояние. Предательство и Месть. Топот множества копыт, вереница тачанок и конников. Смутная невидимая угроза за горизонтом, запах гари и крови, свист ветра в ушах...
ОНИ догоняют...
Страх присутствует, как нечто осязаемое, давящее, он следует по пятам, нагоняет...Но вместе с ним - жгучее желание - отомстить! Остаться ЗДЕСЬ, во что бы то ни стало. Да! Встретиться лицом к лицу!
И непередаваемое чувство локтя, чувство плеча. Пока МЫ вместе - ОНИ не пройдут!...
Волна злой Силы перехлестнула через "границу"...

- Батько, ероплан! Бачишь?
- Лева, дай бинокль. Да...Обкладают, заразы!
- Глядите, хлопцы, на хвосте по левому борту!
- Сотни две, а то и поболее...Кочергу им в зад! Федос, давай, заходьте им с тыла. Сашко, попридержи, подпустим поближе! О! Никак сам "товарищ" Котовский по нашу душу?!
- Дай-ка гляну, батя!
- В авангарде справа, на вороном. Не он?
- Похожий... Та ни, кажись - не он.
- Ну конечно, куда ему, боится небось! Давай сюда. Так...Щусь их обходит...Еще чуть-чуть...Ага! Фома, руби дрова!!!
Рядом справа смачно застучал Максим, эта незаменимая машина смерти, тут же подхватил еще один, и еще...Как будто дикий хохот, яростный визг взвился над степью. Крики всадников, ржание лошадей...Ликуют демоны войны!
ТА-ТА-ТА-ТА-ТА-ТА-ТА-ТА-ТА-ТА-ТА-ТА-ТА-ТА!
Настойчивый шепот прямо в ухо:
"Люся, проснись! Враги! Береги патроны..."
Грохот в дверь.

[Сергей Шведов]

Закрепил тему наверху

[Мария Мезозойская]

Лена открыла глаза и нащупала наган под подушкой. Вскочив, она встала у двери в комнату и заглянула в замочную скважину.
Входная дверь быстро поддалась, крючок отлетел. Зажегся свет. В комнату мамы вошли трое - офицер и автоматчики.
"Такого не бывает! Может еще кто-то есть? Уже не важно. Я должна это сделать! А если правда кто-то есть - надеюсь, он убьет меня на месте. Значит - все патроны - врагу".
"Бутылка на столе. Набралась и ничего не слышит."
- Встать! - рявкнул офицер по-немецки и уже потянулся к одеялу...
Лена быстро и бесшумно распахнула дверь и послала поочередно две пули в спины солдатам. Молодой офицер недоуменно повернул голову и уже положил руку на кобуру...Лена мгновенно прицелилась и выстрелила ему в кисть последней пулей. Эта пуля, вероятно, прошла навылет, так как немец покачнулся и упал назад, как подкошенный. Удивление на его лице сменилось оскалом ненависти. Сколько ни презирал русских этот сверхчеловек - все же не решился достать хотя бы левой рукой свой вальтер.
"Сейчас - конец..." Он был уверен - у этой устрашающей партизанки в черной маске еще есть патроны в "пороховницах". Уронил голову на пол и решил притвориться мертвым.
- Эй, ты! Не бреши! Я этого не люблю.- Лена сунула фрицу ствол прямо в нос и вытащила его пистолет из кобуры. "Должен быть заряжен. Не станет же гад ходить пустой." За спиной послышался хрип, Лена звезданула не глядя в лицо врага рукоятью нагана. Убитый солдат затих.
Теперь у девушки было два пистолета - именной вальтер шарфюрера Грюнфельда и отцовский наган, который она заткнула за пояс.
Не сводя глаз с офицера, Лена заперла дверь на ключ. Замок был целый.
"Значит у них тоже есть ключ! Я так и знала."
Лена обыскала карманы шарфюрера, будто делала это не в первый раз (она и сама этому мельком удивилась), достала документы, ключ от собственной квартиры и довольно пухлый бумажник.
Немец лежал не шелохнувшись, машинально подняв руки (правая была сильно искалечена), бедро сочилось кровью. "Похоже, в тазобедренный сустав! Чертова ведьма!"
Отойдя, Лена направила вальтер на пленника.
"Неужели у нее больше не было патронов? Вот я облажался, если так!"
- Есть кто-то еще? Шофер? - спросила она по-немецки, который учила в школе и говорила довольно прилично.
- Вам все равно не скрыться. На что Вы надеетесь?! - с трудом проговорил немец, мучаясь от боли. Лена поняла, что больше никого нет, иначе они бы уже прибежали на стрельбу.
- За что арестовали мою маму?
- Понятия не имею.
- Врешь! Еще скажи - не знаешь, почему пришел за мной!
- У нас - куча народу, откуда мне знать? У меня приказ...
На самом деле Грюнфельд читал "дело". Хер Шлипман поделился с ним своим праведным негодованием по этому поводу.
- Так. Будешь отвечать на вопросы - останешься жив, если не истечешь кровью, конечно. А я уйду. Если будешь молчать - я тебя заставлю, не сомневайся.
Лена вдруг подумала - а как это делается?!
"Вряд ли я останусь жив. Хотя с другой стороны - зачем ей маска? Стоит попробовать, все равно сейчас другого выхода нет, заболтаю эту глупую девчонку. Может, соседи зайдут, сообщат в контору..."
- Хорошо. Я уважаю Вас как достойного противника, и если уйдете, скажу, что на нас напал кто-то другой...Даю слово офицера! Задавайте вопросы.
Лене очень захотелось заехать ему сапогом по роже, грубо выражаясь, со всей дури, но она сдержалась.
- Ладно, на первые можешь не отвечать, я и так догадываюсь, какое дело вы нам "сшили". Что будет с мамой? Ты должен знать, Кузьменко ее фамилия.
- Ее скоро отпустят. Зря Вы натворили дел, но я обещаю, что не выдам Вас, если уйдете. А если попадетесь, я все равно помогу...- Грюнфельда не отпускала настойчивая мысль, что ведьма его застрелит.
"Отпустят!"- у Лены вспыхнула неожиданная надежда, но сразу погасла - девушка поняла, что это - ложь. Лена знала, что людей иногда отправляют в лагерь, и необязательно евреев, а за малейшую "провинность".
- Не верю ни одному твоему офицерскому слову!
- Ладно может быть и по-другому. В 9.00 приходит машина, она бывает раз в три дня. Если сохраните мне жизнь, я помогу Вам ее освободить.
Грюнфельд знал, что Кузьменко вполне могут задержать и здесь, если следствие затянется. Стоило серьезно ее допросить на предмет возможной связи с подпольем. Как-никак - она вдова известного на всю Европу анархиста-террориста. Но надо было как-то затащить девчонку в ловушку. Честно говоря, шарфюрер не ожидал от нее такой прыти, поэтому так легкомысленно отнесся к аресту. Толстуха-соседка доложила, что девчонка пришла в 8.20, одна, и скорее всего, легла спать. Кто же ожидал такого сопротивления?!
Лена посмотрела на часы - 8.40."Так значит я спала всего минут...10-15?! Но будто прожила целую жизнь! Сон, длинною в Жизнь...И значит - они знали, что я дома! Наверняка - предательство! Предательство и моя за это Месть!" - почему-то пришли слова, словно слышанные где-то совсем недавно. Во сне?
- Выкладывай свой план! У нас еще 20 минут до машины.
- Вы возьмете меня в заложники и потребуете освободить мать. Позвоните в гестапо, они уже ждут меня с Вами,- соврал Грюнфельд,- Сам я не имею полномочий..
- А ты уверен, что они сильно ценят твою поганую жизнь?! Ведь правительства обычно не ведут переговоров с террористами!
- Мои товарищи постараются выкупить меня любой ценой. Звоните! Если в ближайшее время меня не дождутся, то сами сюда заявятся...
Лена не стала слушать последнюю фразу и заговорила наперебой:
- Сомневаюсь! Скорее всего твоим товарищам на тебя наплевать! Всем и на всех! С высокой колокольни! - Лена попыталась передать свои чувства дословно по-немецки, почему-то вспомнила Баха и Гете и представила себе огромный адский колокол.
- Я повторяю - если меня не дождутся...
- То сами сюда заявятся. Продолжай!
- И тогда перестрелки не избежать. А кто в ней возьмет верх - сомнений быть не может!!! Вы одна, с пистолетом...
- Потише! Соседи рано ложатся! - Лена взглянула на убитых солдат. Они лежали навзничь, держа в руках шмайсеры.
"Черт, сам надоумил девчонку на эту элементарную мысль! Да все равно - такая догадалась бы, рано или поздно."
- Нас кто-то сдал? - задала Лена мучивший ее вопрос и на всякий случай наступила врагу на раненую кисть.
- А! Ваша соседка, толстуха, как там ее?..
- Когда?
- Сразу, как получила повестку и пришла к нам, раньше Вашей матери.
"Значит мама поздно ей пригрозила, Предательство уже свершилось!"
- Это она вам сообщила, когда я пришла?
- Да! Она исполнила свой долг перед Рейхом.
- Интересно, вы ей приказали, или она проявила инициативу?
- Мы ей сразу сказали, чтобы она доложила...
- Ну, это ее не оправдывает. А что другие соседи?
- Они утверждали, что не видели Вас последнее время. Мы еще с ними разберемся! - Грюнфельд осекся - не надо ее злить! И оказался прав - Лена все-таки засветила ему ногой в подбородок. От боли шарфюрер чуть не потерял сознание (потеря крови тоже давала о себе знать). Отплевываясь, немец взмолился:
- Вы убьете меня! Может, перевяжете мне раны, иначе я истеку кровью, а я Вам нужен, как заложник...
"А о чужой крови ты не думал?"
- Заткнись, сволочь! Обойдешься,- сказала Лена по-русски.
Тут она услышала, что за дверью кто-то есть, тихий шорох. Лена прислушалась - кто-то еле слышно кашлял, будто закрывал рот рукой.
"Это не наци, они бы деликатно покашливать не стали, сразу вломились бы!"
Лена вспомнила, кто это всегда страдал бронхитом. Девушка приняла решение, открыла и резко распахнула дверь и отступила в сторону.

[Мария Мезозойская]

Узнала, что Волин был в Марселе и никуда эмигрировать не собирался. Я начала это писать полгода назад, когда еще компьютора и в помине не было (но это ведь меня не оправдывает? :) )

[Мария Мезозойская]

- Извините, господин...
Взору мадам Ланье открылась небывалая картина: на полу лежали два мертвых солдата, а окровавленный "господин" полулежал, прислонившись спиной к буфету. Не дав ей опомниться, наглая девица в маске схватила предательницу "за грудки", по прежнему сжимая в руке вальтер и изо всех сил втащила (так можно выражаться!( для моей мамы)) эту тушу в комнату, закрыв дверь. Хорошо, что соседка не успела сообразить, что надо упираться, иначе Лене пришлось бы нелегко.
- Момент истины, мадам Ланье! Предательство и Месть!
Вдруг мадам Ланье выкинула совершенно непредвиденную штуку, а именно:
Она выхватила из кармана желтого халата большущий выкидной нож - лезвие выскочило молниеносно.
- Фашистская сволочь!!! - завизжала она и, подлетев к офицеру, со всей силы вонзила нож ему в живот, сверху вниз...
Лена, державшая ее на прицеле, слегка обалдела. "Вот с каким чудовищем я жила в одном доме! Что ж, я об этом догадывалась."
Этого для мадам Ланье было мало, она ударила ножом свою жертву еще раза четыре, приговаривая: "Смерть нацистским оккупантам!" Грюнфельд пытался защищаться, матерно ругаясь, наконец затих и расслабился навек.
Лена даже не успела сообразить - что ей предпринять?
Отдышавшись, мадам Ланье не успокоилась:
- Гнусные гады! Мало того, что вы пришли к нам! Так еще и достаете честных граждан! - лицо и халат ее были забрызганы кровью.
- Поздно! Я все знаю! Нож - на пол!
- Лучше поздно, чем никогда! - с достоинством ответила она, но вдруг испуганно открыла рот и начала зачем-то озираться. Она запоздало поняла смысл последних фраз.
- Это ложь! Он наврал!
- Ты убила моего заложника! - прошипела Лена,- Я разгадала твой ход! Убрать свидетеля, потому что сила - на моей стороне. Но он все успел мне рассказать! Может быть, это лучшее, что он сделал в своей жизни? Ты умрешь, как подлая стукачка! Что ты им наплела?! Отвечай! - Мадам Ланье застыла в ступоре...
Лена прицелилась ей в лоб:
- Ну все, молись, падла!
В дверь осторожно постучали.
- Кто там еще?! - окончательно потеряв всякий страх, крикнула Лена и уже хотела взять шмайсер.
- Это я, Андрей, - по-русски.
- Ага! В нашем полку прибыло, и как вовремя! - Лена открыла дверь, не спуская на всякий случай глаз с мадам Ланье - вдруг она снова превратится в бесноватую фурию?
На пороге стоял ее бывший одноклассник, преданный и неизменный - Андрюха Карпенко. Было 8.46...

[Мария Мезозойская]

С Андрюхой Лена познакомилась, когда им было 11 лет.
Однажды в школе на переменке собрались в комнате для отдыха русские ученики. Лена сидела в сторонке и читала "Остров Сокровищ". Когда она дошла до места -"Кто-то боялся Билли Бонса, кто-то - Слепого Пью, а меня боялся сам Флинт!", то услышала, что между девчонками случился очередной спор, и одна сказала с вызовом:
- Да мой папа - полковник!
- Твой?! Это мой полковник!
- Подумаешь! - выпендрилась третья,- Мой - вообще генерал!
- И у меня тоже! - встряла четвертая.
Лена демонстративно захлопнула книжку и громко произнесла:
- По-моему вы врете. Сомневаюсь, чтобы в этой завалящей дешевой школе нашлось столько детей генералов.
- А кто, интересно, отец у этой зазнайки? - надменно спросила "генеральская" дочь.
Лена оглядела всех пристальным взглядом.
- Неуловимый мститель.
Тут же прозвенел звонок, Лена отправилась на урок о Великой Французской Революции, после которого к ней подошел новенький мальчишка, чернявый, светло-голубые с темной каймой острые глаза избегали встретиться взглядом с Леной. С виду застенчивый и не сующийся в чужие дела.
- Ленка! Может, прогуляемся? - Андрюха забавно говорил с польским акцентом.
- С чего бы это?
- Да так...- они шли к выходу.
- Разговор есть,- наконец выдал Андрюха, когда они вышли на улицу.
- Говори,- Лена зажмурилась - в глаза ударили яркие, долгожданные лучи.
- Твоя фамилия - Михненко...
- Неужели? А я и не подозревала.
- Так вот...Твой отец - Махно? Просто я слышал, как ты осадила этих хвастунишек! У них были такие физиономии!
- С чего это ты взял? - испытующе поглядев на Андрея, недоверчиво спросила Лена.
- Папа говорил, у него фамилия настоящая - Михненко. И дочька есть, примерно моего возраста, тут где-то живет.
- А кто твой папа?
- Пулеметчик на тачанке!
- Ага! Еще скажи - махновец!
- Нет, блин, буденновец! Конечно махновец! - возмутился Андрюха.
- Проводишь меня,- улыбнулась Лена. Она не спрашивала, а как будто приказывала. Андрей был рад, он очень хотел пообщаться.
"Детишки" шли через парк, наслаждаясь первым солнечным февральским днем 34 года - вот и весна скоро!
- Папа был на суде в Польше, когда судили твоих родителей. Говорил - они держались молодцом!
- Спасибо! Я знаю, читала старые газеты. Но хорошо услышать от других!
- Здорово, что их оправдали! А ведь хотели выдать большевикам! - Андрюха старался блеснуть перед Ленкой своими познаниями, она ему нравилась все больше и больше.
- Я родилась в польской тюрьме. Знаешь, а ты совсем не похож на этих малолеток из школы!
- Я - анархист! И горжусь своим отцом!
- Я тоже. Только эти все равно не поймут. Но их тоже можно понять.
Андрюха подумал, что их-то он понять как раз не сможет, а с Ленкой никого не сравнить!
Они подошли к ее дому.
- Хочешь - заходи.
- А можно?
- Ну, если ты, конечно, не агент НКВД!
Андрюха соорудил физиономию неожиданно разоблаченного агента, как он себе его представлял - нахмурил брови и поднял воротник пальто, тревожно озираясь. Оба захохотали...

[Мария Мезозойская]

Было 8.46. На пороге стоял бывший одноклассник, преданный и неизменный - Андрюха Карпенко.
- Проходи, быстро! - Ленка в маске и черном облегающем платье, с двумя пистолетами, выглядела очень соблазнительно...
Побоище было живописным. У Андрея даже слегка потемнело а глазах, но он сделал вид, что все это для него - в порядке вещей.
- Откуда ты взялся? Ты же уехал к родственникам в деревню.
- Я решил вернуться, без мамы.
- Скоро комендантский час.
- А я-то тут причем? Я свободный человек, и буду ходить, когда мне вздумается! - и добавил - Я заночую у тебя, не против? Кажется, я что-то пропустил?
- Поможешь? - улыбнулась Ленка, и в ее улыбке обозначилось что-то хищное, чего Андрей раньше не видел.
- Да не вопрос! Скажи только - что это здесь такое?!
- Потом. В нашем дурдоме - ночь открытых дверей и длинных ножей.
Лена продолжала держать мадам Ланье на мушке, соседка вертела головой, глядя то на одного, то на другую, не понимая русской речи.
- Мадмуазель Михненко, Вы все не так поняли! Господин шарфюрер...То есть - этот гад, которого я убила, ввел Вас в заблуждение! Я не стукачка, я просто...зашла на шум...
- Андрюха, возьми-ка этот чулок и заткни ее. А хочешь - сделай из него себе маску. И дай мне эту "пику".
Рядом с растерзанным офицерским телом лежал окровавленный нож, Андрей вытер его об эсэсманский китель и отдал Ленке.
- И собери трофеи. Сейчас понаедут, как к себе домой...
- Какие трофеи? - Андрей запихнул в разинутый рот мадам Ланье второй чулок. Она возмущенно мычала, но опасалась делать резкие движения, ожидая от мадмуазель Михненко чего угодно в любую секунду.
- Какие-какие...Стволы-деньги-ценные вещи. Золото-брильянты, платиновые коронки.
- Чего?!
- Та ты шо, Андрийко, шутковаты разучився, чи як? Ты ж козачий сын! Збирай шмайсерА, швыдко! Та по карманАм пошукай. А я покамест шмару запытаю - скильки у ней грошей в хате, та куды вона их заховала.
С этими вескими словами Лена прижала дуло вальтера к виску "шмары" и, схватив ее за шкирку, потащила к выходу. Услыхав ридну мову, Андрийко пришел в себя, будто это был некий код, дающий возможность действовоть уверенно и оперативно. (Его мама говорила по-русски, а вот отец - по-своему).
- Ты за волю помэрэть готовый? - спросила Ленка, открывая дверь.
- А як же! - серьезно ответил Андрюха и, посмотрев в ее глаза, понял, что это правда.
- Тогда при шухере шмаляй, и не трать зря патроны, они нам, надеюсь, еще пригодятся! - Ленка выпихнула мадам Ланье из квартиры.
Андрюха кинулся собирать трофеи: два автомата и два "магазина" к ним, два кошелька с деньгами и одно обручальное золотое кольцо - у солдат...
"Тьфу ты, ну Ленка! Золото-брильянты! Ну и шуточки!" - и надел кольцо обратно на холодный палец. "Его, наверное, жена дожидается, детишки...А он тут по Парижу шляется неизвестно с кем! То есть шлялся."
У офицера уже ничего в карманах не было, его бумажник лежал на столе рядом с початой бутылкой. Андрюха хватанул из горлА.

(Вчера эту главу отправляла, а сегодня ее не было, может - удалили?)

[Мария Мезозойская]

Соседка жила напротив, Лена знала, что живет она одна.
- Открывай. Отдашь деньги - останешся жива. Закрывай.- Лена помахала стволом - Живей отдашь - живей будешь (по-русски).
Решив откупиться, мадам Ланье поспешно прошла в дальнюю комнату, включила настольную лампу и достала из запирающегося ящика стола две пачки марок сотовыми купюрами.
"Да тут - тысяч двадцать! А перед соседями все прибеднялась."
- Еще есть?
Мадам Ланье отрицательно замотала головой. Хоть руки у нее были свободны, вытащить кляп она, конечно, не рисковала. Разбойница выглядела серьезно в этой маске, со сверлящими глазами, с заткнутым за ремень черным пистолетом и в странных легких кожаных сапогах до колен и на высокой подошве, такие мадам Ланье еще ни у кого не видела. "Яблоко от яблони недалеко упало, и папаша был такой же бандит!"
В том же ящике была деревянная шкатулка.
- Открой. Так. Золото-брильянты, как и было предсказано. Высыпай в эту сумку, только выкинь сперва свои вещи.
Мадам Ланье взяла свою белую сумочку, висевшую на спинке стула, и принялась вынимать всякое барахло.
- Побыстрей! Так, бумажник и ключ оставь. Запру тебя, чтобы не побежала к соседям звонить. А твой телефон обрежу, ничего - завтра из окошка кого-нибудь крикнешь,- нагло соврала Лена,- Насыпай свои бирюльки. Теперь повернись. На колени, быстро! - и слегка ударила свою жертву рукоятью вальтера в ухо. "Неужели это я делаю?!"
Давняя неприязнь переросла в ненависть. "Этот наци четко указал на нее! Больше толстух-соседок у меня нет. С чего бы ему врать?"
Хозяйка подчинилась. Она в ужасе пыталась что-то сказать, когда увидала в большом зеркале напротив отражение стоящей на коленях незнакомой женщины с черной тряпкой во рту и бешенными глазами, а сзади над ней - безликую маску палача, сжимающего в одной руке пистолет, приставленный к виску этой женщины, а в другой - блестящий в свете настольной лампы знакомый нож.
В голове у мадам Ланье все перепуталось.
"Неужели это я? - отрешенно подумала она,- Где-то я уже это видела...Де жа вю..."
Палач певучим девичьим голоском произносил роковые слова приговора на незнакомом пугающем языке, каком-то полужестком - полумягком:
- Берегите патроны, товарищи повстанцы! Предательство и Месть! Папа, мама - в вашу честь! Руби дрова! "Где я это слышала?"
Резко, со всей силы - лезвием по горлу!
"Я уже стихами заговорила! Что же дальше будет? Что же я наделала?! На одно чудовище в этом доме выросло другое. Спалить бы всю эту родную хату вместе с трупами, пусть горят синим пламенем! Чтобы она не досталась больше никому, чтобы в наших комнатах никто больше не посмел жить! Раз уж мне сюда ход заказан. Да соседей жаль! Никто из них не выдал. Невиновные люди - это святое. Этим МЫ и отличаемся от НИХ - наших врагов."


Какая жесть! Это не фантастика, а какие-то ужасы получились.
Есть фильм ужасов - Чужие, а по этому можно снять фильм ужасов - Свои :)

[Мария Мезозойская]

Андрей положил находки в свой рюкзак и посмотрел на часы - 8.50. Нацепил автомат и стал разбираться в механизме. Потом направился в темную комнату, выходящую окнами на сторону подъезда, и стал следить за улицей...
Как же неохота покидать эту квартиру! Куда им теперь податься? Андрюха вспомнил тот день, когда впервые пришел сюда.

Они поднялись на второй этаж, Ленка постучала в дверь.
- Мама, это Андрей, он мой друг.
- Заходи, будь как дома.
- Здравствуйте, Галина Андреевна! Очень приятно!
- Мне тоже, а откуда ты меня знаешь? Елена рассказала?
- Нет, мам, я тебе потом объясню - он знает нас всех!
- Обедать будете?
- Да нет, спасибо...- засмущался Андрюха,- мне домой надо.
- Понятно. Мам, наливай! - весело сказала Лена и скинула пальто.
Они наскоро поели, и Лена прошептала Андрею в ухо:
- Пошли, анархист, познакомишься.
Схватив за руку, она потащила его в соседнюю комнату.
- Папа, познакомься, твой боец!
Нестор сидел на диване и читал газету. Сначала он недоуменно поглядел на "бойца", но увидев его восторженный взгляд, все понял.
- Как звать?
У Андрюхи чуть последний кусок в горле не застрял. Сколько он слышал героических историй про войну, в детстве, отец рассказывал ему на ночь, и все - про этого человека! И вот он - живой и настоящий!
- Андрей Карпенко!
- Карпенко? Петро?
- Да! Вы его помните?
- Конечно! Отличный пулеметчик и храбрый анархист!
Нестор протянул руку:
- Батька Махно!
Андрюха твердо ответил рукопожатием.
- А где же твой отец?
- Он умер, год назад.
- Вечная память. Что ж он не нашел меня?
- Мы жили в Польше, а потом мама переехала сюда, когда нашла себе друга. Папа был на вашем суде! Вы молодцы! И вообще много про вас рассказывал!
- Что ж ты, Люся, раньше нас не познакомила?
- Да мы сами только сегодня познакомились.
- Ну, дружите крепко! Ты заходи, Андрейка, как-нибудь еще.
- До свидания, Нестор Иваныч!
- Будь здоров!
Друзья вышли на улицу.
- Ну что - неуловимые мстители? - Андрей протянул руку ладонью вверх.
- Точно! - Лена хлопнула ее своей ладошкой,- Увидимся!
- Пап, интересно, а если бы он был "белый"?
- Да хоть серо-буро-малиновый в зеленый горошек! Я тебе доверяю. А вообще - дети аполитичны по своей природе. Хотя...Хорошо, что он свой. Белый был бы, ну...ни к селу, ни к городу.
- Ты неисправим! - засмеялась Лена,- Я уехала в Лувр! Натали проставляется!
Лена помахала рукой и умчалась восвояси. Она не спрашивала разрешения, просто ставила перед фактом, и родители не возражали.
- Тебе не кажется, что наша дочь сильно повзрослела? Прямо-таки не по годам!
- Галя, человек должен быть сознательным с детства. Нормальная девчонка.
Умница!
- А ты помнишь себя в 11 лет?
- А то я тебе не рассказывал. Конечно, помню. Работал в очередном гадюшнике. Всего и не упомнишь сейчас...

А кто такой этот Махно, и почему ему столько внимания, собственно говоря? Полумифический злобно-добродушно-придурковатый персонаж Веллера? - спросит моя мама, после прочтения этой книги отказавшаяся смотреть весьма достойный фильм.
Для нее и других - вкратце расскажу, так, упрощенно, своими словами.
Читайте, и не говорите потом, что вы не читали.

[Мария Мезозойская]

Галина все это, конечно, знала - что ему приходилось работать, когда более обеспеченные дети отдыхали на его глазах. Знала она также и то, что он был непоседливым хулиганом - Евдокия Матвеевна, свекровь, рассказывала. В семье было пятеро сыновей, Нестор - самый младший. Отец умер, когда Нестору был почти год (вот и астрология: и сказано было - когда рождается сильный Скорпион, один из родственников умирает за год или после его рождения).
Все его 4 брата потом погибли - от руки австро-венгерских оккупантов, белых и красных.
Слышали такие имена - Бакунин, Кропоткин? Кропоткин, например, чьим именем названа московская станция метро и улицы в Питере и Москве (и Бакунина тоже) - князь, умнейший образованнейший человек, географ и теоретик научного...анархизма. Потомок рода Рюриковичей. Ходил в поход в Забайкалье и Алтайский край, картографировал южный район Восточно-Сибирского плоскогорья (где открыл хребет своего имени) и Саянские горы. Все важнейшие открытия были занесены на карту. Но царь отказался потом финансировать это дело. Кропоткину принадлежит также теория древнего оледенения Евразии.
За свои анархические взгляды князь Кропоткин сидел в казематах Петропавловской крепости. Потом его отпустили в эмиграцию, в Европу, где он написал свои труды "Великая французская Революция", "Хлеб и воля" и другие. Князь Кропоткин был настоящим анархистом, как ни странно это сегодня для многих звучит!
Эти двое - Бакунин и Кропоткин - были кумирами Махно - сына батрака.

За участие в эксах - грабежах богатеев по политическим мотивам - Нестор получил "вышку" - "столыпинский галстук". Долго сидел в камере смертников и ничего не знал о том, что ему заменили приговор на пожизненное заключение. Из-за его несовершеннолетия и из-за того, что банда не проливала кровь (во всяком случае - при участии Нестора.)
Потом бутырская камера была единственной настоящей школой - анархист Аршинов-Марин (который впоследствии написал первую Историю Махновского Движения в Берлине) и другие учили Махно разным наукам, книг было много, и даже тех, которые на воле были запрещены.
Прочитав книгу о Емельяне Пугачеве, Нестор узнал, что тот сидел в башне Бутырки. Перед казнью сказал: "Я-то - токма вороненок, прийдет времечко - опосля меня ворон прилетит!" Юный Махно стал считать вороном себя - смерть от скромности ему не грозила. Хотя кличка у него была именно - Скромный.
Часто сидел по холодным карцерам за вызывающее поведение (где и заработал туберкулез, и ему удалили легкое.) Воистину - этот человек отдал жизнь за свою идею!
Стал писать стихи (если интересно - найдете! Красивые, доходчивые, емкие и символичные). Когда одно такое стихотворение нашли "менты" и посадили за это в карцер, он там же сочинил другое.
Где только он черпал силы - "вечная каторга"?!

Надежды сбылись - Красный Февраль-1917 распахнул двери камер...

[Мария Мезозойская]

Мир.

Мирная "Анархо-Махновия" просуществовала год, с весны 17-го, когда Нестор вышел из тюрьмы, по весну 18-го.
23 февраля 18-го года "родилась" Красная Армия и был подписан Брестский мир. Большевики фактически продали Украину и платили своим интернациональным наемникам. После этого Махно и начал свою партизанщину, и хер Шлипман потерял "все мой зольдат". Но это было позже.
А тот памятный ликующий 17 год сделал очень значительную вещь - население не желало больше жить по-другому.
Нестор начал "с места - и в карьер" - заставил местных буржуев повысить зарплату рабочим почти в 2 раза и снизить продолжительность рабочего дня. И дал возможность этим рабочим самим контролировать работу заводов. Теперь эти буржуи были не хозяевами, а исполнителями административных функций. Заметьте - он их не тронул, "классовой борьбы" (как понимали ее большевики) не было, а были лишь "меркантильные" интересы трудящихся. Он всего лишь напугал такими словами:
- Совет профсоюза уполномочил меня взять под свое руководство все управляемые вами, граждане, но по праву не принадлежащие вам общественные предприятия и иметь с вами дело на улице, на месте каждого предприятия. Собрание закрываю!
Другими словами - если вы против - встретимся на улице. (А ведь его боялись, как террориста и каторжника).
После этого буржуи попросили не закрывать собрание, и подписали договор.
Рабочие были в восторге, такая "новая экономическая политика" пришлась им по вкусу.
У Махно после трехсуточных переговоров и торгов о процентах повышения зарплаты кружилась голова, в прямом смысле. Но этого никто не заметил, и вид он, несомненно, имел весьма уверенный, как и всегда - не зря же крестьяне, выбирая председателя Гуляйпольского Крестьянского Союза, единогласно проголосовали за него, хоть он и отказывался, ссылаясь на другие дела. Но - глас народа - глас божий!
Потом - передел земли и инвентаря. Помещикам и эксплуатирующим крестьян "кулакам" доставался такой же участок, что и у всех, трудись, как другие! А не клади себе в карман то, что "заработал" на труде других.
Впоследствии большевистская пропаганда называла махновщину кулацким движением, а ведь все командиры и пошедший с ними народ воевали против власти "кулаков".
Гуляйпольские коммунары (не путать с колхозниками!) трудились по принципу - от каждого - по способностям, каждому...нет, не по труду (инвалид, например, много сделать не сможет). Каждому - по потребностям (в разумных, конечно, пределах). Был "общак", контролируемый крестьянами и рабочими "фонд". Наладили товарообмен без посредника в лице государства. Вообще - все было, как в любом другом государстве, только без толпы вороватых зарвавшихся чиновников, которых надо кормить ни за хрен собачий. Работали не за страх, а за совесть, на себя и на свободное общество. Нестор тоже трудился в мастерской. Анархизм был ему нужен не для себя (вернее - не только для себя), а ради самого его, анархизма, существования. Приятно видеть свою революционную работу в действии, тем более что отдал за это 9 лет своей жизни, закованный в кандалы по рукам и ногам!
Вот оно: земля - крестьянам, фабрики - рабочим! Ничего не напоминает?Только это были не просто красивые слова. Это была истинная демократия - дословно с греческого - власть народа, которая называлась анархизмом (Это власти скомпрометировали анархизм, назвав его хаосом. На самом деле народ проявил удивительную сознательность и способность к самоорганизации!)
Регулярной армии не было, было сплоченное население - потомки вольнолюбивого племени древних запорожцев. Читали же "Тарас Бульба"! И видели картину "Запорожские козаки пишут письмо турецкому султану"! (нет, просто Троцкому, и никакому не султану :) Но не будем забегать вперед...) Они готовы защищать свою территорию, это - пахари-воины, смотря по обстановке.
Вся власть - Советам! Только Советы - это не партия большевиков, а общее собрание людей, как в Запорожской Сечи.
...В ночь с 7-го на 8-ое ноября по новому стилю произошел Октябрьский переворот. Нестор как раз отмечал свой день рождения (29 лет). Троцкий в Петрограде тоже отметил свой - праздник удался!
Крестьяне Гуляйпольщины приветствовали свержение Временного правительства!..

[Мария Мезозойская]

Война.

После Брестского мира, заключенного большевиками, пришли немцы и австро-венгры, которых поддерживала Центральная Рада. Оккупанты, не долго думая, заменили Раду на свою "марионетку" - гетмана Скоропадского ("удачная" фамилия!)
Созидание новой жизни в вольном районе закончилось, началось разрушение. Вражеские войска сгребали все, что можно, чтобы прокормить голодную Германию. У Булгакова об этом тоже написано, в той же "Белой Гвардии"...
Махно, естественно, просто так смириться с этим не мог и стал создавать вольные батальоны для защиты революции. Уехав по делам, он узнал, что в Гуляйполе пришли оккупационные войска и убивают его товарищей. Паны вернулись и жестоко наказывают людей, за то, что посмели поделить "их" землю.
Эта новость его просто шокировала, но вынудила отступить с красноармейцами из Украины. Приехав после недолгого путешествия по России в Москву, он случайно попал к Ленину, который интересовался обстановкой на Юге. Ленин "благословил" Нестора на борьбу с оккупантами, обещав - чем сможем - поможем. Никакое благословение Махно, конечно, было не нужно, он сам собирался домой, в тыл врага - все товарищи условились встретиться в начале июля 18 года в родном районе.
В "республике вольных хлеборобов" наступили тяжелые времена. Старший брат был убит только за фамилию, родная хата - сожжена.
Партизаны-махновцы делали свое "бандитское" дело. Иногда Нестор переодевался в дамскую одежду и спокойно ходил по улицам, разведывая обстановку и готовясь взорвать отделение варты (военной полиции). Везде были расклеены объявления - "разыскивается за вознаграждение...вооружен и особо опасен..."
Пусть нету ни кола и ни двора, зато не платят кайзеру налоги...Да, они были романтики, с большой дороги.
Нестор Махно вообще очень сильно переживал в душе за все это дело, это был человек-динамит, находящийся на грани нервного потрясения, страдающий из-за любого насилия над крестьянами, но не показывающий этого, а показывающий только свои организационные и полководческие качества, и конечно - преданность идеалам свободы, за что крестьяне назвали его - Батько. Они полностью доверяли ему, и скоро отряд превратился в народное ополчение. Надо заметить, что лишней крови Махно не допускал, а наказывал только...как это сказать покороче? По понятиям (Не уголовным, конечно, а человеческим, если они были во время войны).

Затем с Дона явились поднявшие голову белые...

[Мария Мезозойская]

Но оставим пока нашего героя заниматься организацией фронтов...

А что же Галина?..
Охранник провел ее через длинный коридор, отобрал сумочку и тщательно обыскал. Грубо впихнул в камеру - полутемное небольшое помещение с малюсеньким окошком наверху. На нарах сидели и лежали человек десять, угрюмые испуганные женщины разного возраста.
- Здравствуйте,- поздоровалась Галина,- Давно здесь?
- Я уже третий день,- откликнулась кудрявая девушка.
- Мы тоже, подхватила пожилая женщина,- А Вы...тоже наша?
У Галины были темные косы и карие глаза.
- В смысле - еврейка? Нет, не знаю, почему меня закрыли...
- О Господь Саваоф, что же это делается! - запричитала старушка, седая и морщинистая,- Да пошлет Бог Израиля кару свою на нечестивые головы! - и она зашептала что-то на идиш, а может и на древнем иврите..............

Извиняюсь, вынуждена вас срочно на несколько дней покинуть - уезжаю в Пушкинские Горы (поклонюсь могиле Александра Сергеича!)

А вы тоже пока молитесь, чтобы Бог Израиля послал...все эти головы!

[Мария Мезозойская]

- Пить хочется,- вздохнула девочка лет десяти,- Мама, за что мы тут сидим?
- Ни за что. Потому что евреи. Мы ни в чем не виноваты.
- Может они не могут нам простить Иисуса из Назарета?
- Нет, доча, им наплевать на него. Они - язычники, у них свой бог - Гитлер.
- Значит - это злой бог. Дьявол!
- Только не вздумай сообщить это немцам! Знаю я тебя - что на уме, то и на языке.
- Не волнуйся, мамочка, я с ними вообще разговаривать не хочу!
Так они сидели довольно долго. Через некоторое время "кормушка" открылась, люди получили воду и по кусочку хлеба.
Галина готовилась к самому худшему. "Все власти ненавидят анархистов, а уж эти-то - тем более. Для них вообще - что не фашизм, то уже - анархия. Интересно, а как бы ты повел себя?"
В свое время Нестор никого полиции не сдал и вел себя нагловато, за что был неоднократно избит и посажен в карцер. Иногда попадал в ситуации, когда предпочитал застрелиться, чем сдаться в плен, но в последний момент выручали товарищи. Много ранений и боли выпали на его долю, но они не сломили мужа. А в конце 20-х, когда в Союзе началась коллективизация, он хотел нелегально вернуться на родину и возобновить борьбу, но болезнь, "заработанная" еще в Бутырках, давала о себе знать.
"Не могу себе представить, чтобы ты покорился, с твоим-то характером. Но вряд ли мы оба знаем, что такое гестапо! Даже в бою не так страшно, как мне сейчас...И я - одна. А Елена?"
Время как-будто остановилось, нет, оно будто двигалось вспять, словно само отодвигало ночную встречу с личным врагом ее мужа. Кто знает, как этот враг отомстит?..
Она закрыла глаза, прислонив голову к холодной стене, и воспоминания сами замелькали перед внутренним взором, как кадры из кинофильма.
Война...

[Мария Мезозойская]

С Дона явились поднявшие голову белые, которые принципиально не хотели отдавать землю крестьянам. Нестор ненавидел белых, как матерый урка ненавидит своих тюремщиков, которые чуть его не повесили, а потом заковали на всю жизнь (хоть и не многие из них остались монархистами).
Компромиссов с белыми быть не могло. Население было с Батькой солидарно, оно не желало жить по-старому - раз уж пошла такая "пьянка" - режь последний огурец!
Народное ополчение билось яростно и с воодушевлением. Революционно-Повстанческая Армия Украины имени Батьки Махно! Во как! Люди сами назвали свою армию именем живого человека! (Кто знает такие же случаи в истории? Расскажите, буду знать). Под черным знаменем - Свобода или Смерть!
Черный флаг был еще у Парижской коммуны. (У пиратов были флаги двух цветов - черный сообщал кораблю-фраеру:"Пиастры - на бочку, и катись! Три тыщщи чертей тебе в корму и в парус!" Красный же сразу предупреждал:"Пощады не жди! Большой Барьерный риф тебе под днище!")
Все повстанцы были добровольцы (не путать с Добровольческой армией).
Махновцы брали города и банки, отпускали узников белого режима и взрывали тюрьмы. Горожане-очевидцы вспоминали: несколько дней на площади стояла большая очередь - махновцы раздавали малоимущим деньги из банка, довольно приличную сумму, также помогали детским домам с продуктами.
Потом подошли союзники. Со своей "чекой" и не вызывающими у бойцов доверия своими командирами-назначенцами.
Поначалу все было ничего. Махновцев "вписали" в состав Красной армии, причем с правом выполнять только оперативные военные приказы, оставляя за собой свое название, черные знамена и внутренние порядки. Беспрецедентный случай в истории Гражданской войны! Нигде и никогда большевики такого не терпели.
Атаман Григорьев (тоже входивший в состав Красной армии) поднял восстание, Махно об этом ничего сначала не знал. Он только выгонял на фронт обнаглевшую "чеку" и требовал - не лезьте в наши семейные дела, мы бьем белых так же, как и вы!
"Махно - лично честный парень, он не продаст, и у него огромная сила," - докладывал наверх Антонов-Овсеенко, приехавший в Гуляйполе разведать обстановку, не собирается ли Батька присоединиться к Григорьеву.
Махновцы добросовестно сражались на фронте, когда Троцкий решил подставить своевольного Батьку под удар шкуровцев (как он подставил и анархо-коммуниста В.И.Чапаева), напечатал свою статью "Долой махновщину!", а самим махновцам отдал губительный приказ держаться до последнего, категорически отказавшись при этом снабдить необходимыми боеприпасами. Сама же Красная драпанула в тыл (некоторые не выполнили приказа к отступлению и остались с махновцами).
Нестор долго по телефону требовал снабжения, но не получив положительного ответа, обозвал Троцкого волосатым мухомором (типа - снаружи красный, а внутри - белый). Повстанцы еще сражались, а "мухомор" уже официально обвинил Махно в открытии фронта Деникину и объявил вне закона. И, ясен пень, обиделся, хоть виду и не подал. Ленин тоже называл Троцкого "редиской" - нехорошим человеком по тому же принципу - внутри и снаружи, но Ленин все ж таки - Председатель! (Поясню: в каждой шутке есть доля шутки, остальное - правда).
Тогда-то и началась эта обоюдная погоня, война на два фронта была бессмысленна и беспощадна. Ох и много там чего еще происходило! Кто захочет - сам найдет.(Ведь данное краткое повествование - для мамы и отца, который называет Махно не иначе, как Нестор Иванович, считает его очень интересной личностью, но ни книг, ни фильма не знает и со всем уважением говорит: Нестор Иванович - говнюк все-таки порядочный! Папа, посмотри хотя бы кино - отлично играют актеры, а ты это ценишь! Да и дух революционный в тебе ох как присутствует!) Но я отвлеклась...
В итоге же дело дошло до того, что деникинцы по вине совсем не вовремя взбесившегося Троцкого чуть не вошли в Москву, чему помешали опять же неугомонные махновцы.

[Мария Мезозойская]

Как сквозь сон послышались далекие шаги, лязгнул замок, ослепительно отворилась дверь.
- Кузьменко, на выход!
В подвальной камере - стол, настольная лампа, светящая очень ярко, как показалось Галине после заточения в полумраке. За столом - знакомый толстый эсэсман в очках.
- Ты пока свободен,- приказал он конвоиру, тот вышел.
- Итак.- заговорил хер Шлипман (и почему у него эта еврейская фамилия - сама не знаю!) по-французски,- Какое Вы принимали участие в партизанских действиях против австро-венгерских и германских войск на Украине?
- Я абсолютно никакого участия не принимала, я и с Махно познакомилась в 19 году, когда ваши уже ушли.- Это была правда, с немцами повоевать неудалось, не успела.- Да и вообще, я же всего лишь женщина. Война - не мое дело...
- Как же Вы вышли замуж за этого бандита? С виду - воспитанная мадам!
- Мадмуазель. Я все еще не замужем. А попробуй - откажи! - соврала Галина, она вышла замуж по собственному желанию.
Шлипман еще порасспрашивал ее о той войне, сверяя что-то в своей папке со свастикой. По всем показаниям выходило, что эта хата была с краю.
Наконец он перешел на более насущные проблемы.
- Расскажите о Вашей связи с подпольем. И не вздумайте врать, нам многое известно!
- Каким подпольем? Послушайте, я обычная прачка в гостинице, меня никогда не интересовала политика, мне не до этого, надо зарабатывать деньги.
Галина испугалась, что мадам Ланье могла им рассказать о "друзьях, отрывающих головы". Ведь наверняка это она настучала, больше, вроде бы, некому. Знать бы все наверняка!
- Одно другому не мешает! Из прачки может выйти отличная подпольщица! А где Ваша дочь, Элен Михненко? И что это вы все так "замаскировались"? У всех троих - разные фамилии! Значит, есть что скрывать! Ну, не волнуйтесь, я пошутил. С ней ничего не случится, мы только допросим и зарегестрируем ее. Против нее мы ничего не имеем,- соврал Шлипман.- Вы - другое дело! Жили с Махно совершенно добровольно! Но если будете правильно отвечать на вопросы, мы закроем на это глаза. Мы же понимаем - женская слабость, и все такое...
"МЫ. Имя вам - легион" - совершенно не к месту вдруг вспомнила Галина свою монастырскую юность.
- Я же уже говорила, кажется нашла себе американца из посольства и уплыла в Америку.
- Что значит - кажется? И почему об этом не указано в жандармерии?
- Понятия не имею. Я давно уже с дочерью в плохих отношениях. Может она нелегально поменяла паспорт, вот записи и нет...Откуда мне знать?
- У нас есть сведения, что Ваша дочь еще вчера была дома.
- От кого-это?!
- Здесь вопросы задаю я!!! - Шлипман аж подскочил от такой наглости.
- Они врут, наверное хотят мне насолить. Я соседями в плохих отношениях...
- Что-то ты со всеми в плохих отношениях! Неудивительно! Анархистов никто не любит!
- Я не анархистка...
- Молчать! Это решать мне!

[Мария Мезозойская]

Хер Шлипман вовсе не ждал, когда приведут Элен. Как это ни странно - он вообще о ее аресте ничего не знал.
Грюнфельд решил сделать любимому начальнику сюрприз и заодно отличиться (и сюрприз в итоге получился, да еще какой!)
Перед самым окончанием его смены зашел (пусть будет - групенфюрер) Шлипман и спросил, не звонила ли мадам Ланье насчет Элен Михненко.
- Никак нет, хер групенфюрер! Тишина. Может, еще раз съездить?
- Не надо, эта дура сама позвонит, в ее рвении я не сомневаюсь. Такие нам нужны! Доброй ночи, Франц! - и пошел ужинать в офицерскую столовую.
Шарфюрер Грюнфельд уже побывал дома у махновской семейки, сразу после того, как мадам Ланье с самого утра рассказала ему, какой это вертеп огалтелых разбойниц.
Он взял два запасных ключа у хозяина дома, сдающего квартиры, и поехал на разведку (Галина как раз в это время уже сидела в кабинете на первом посещении у Шлипмана, когда в 10 утра пришла по повестке). В квартире никого не оказалось.
Другие соседи все как один утверждали, что ничего не знают ни о каком Махно и его дочери. А известная им дочь Галины Кузьменко давно здесь не появлялась. Черт их всех разберет! Может, толстая дура наврала? Вела она себя действительно неадекватно, описывая такие подробности, как дикие оргии посреди ночи, толпу пьяных мужиков, которые якобы завалились к ней однажды, перепутав квартиры ее и Галины, и в итоге к Галине не пошли, а остались у нее, всю ночь орали песни, распивали спиртное и приставали весьма настойчиво. Может - размечталась?
Вобщем - бандитский притон! Анархистов Грюнфельд, конечно, ненавидел, всем своим существом и по долгу службы. Но то, что рассказывала взахлеб истерическая мадам, все равно вызывало большие сомнения даже у него. А также и сомнения в психическом здоровье самой рассказчицы...
Шарфюрер посмотрел на часы - 8.20. Он уже собрался к себе на квартиру и ждал сменщика Вертера, как вдруг раздался звонок. "Кто там еще?"
- Господин шарфюрер? Это я - мадам Ланье. Эта шлюха пришла только что, одна! Там тихо, наверное - спать легла! Арестуйте ее скорее! И еще я Вам хотела такое рассказать, такое! Вы не поверите...
- Cейчас - нет! - брезгливо поморщился Грюнфельд, говоря на ломаном французском. Он заранее представил, каких еще небылиц эта ненормальная может ему навешать на уши,- Я сейчас заходить к вам.
"И к соседям снизу тоже! Значит, они врали, разберемся!"- и повесил трубку.
А подлая мадам как раз хотела рассказать о страшной угрозе, которую она получила от Галины и ее шайки, как только пришла утром из отделения, и попросить защиты доблестных властей (раньше, чем Элен прийдет домой, позвонить она не решалась, так как Грюнфельд весьма сурово и недвусмысленно дал ей понять, чтобы без данного повода звонить не смела).
"Вот ты и попалась, птичка!"- думал шарфюрер, беря один ключ и выходя на улицу, не дожидаясь своего сменщика Вертера, который должен был прийти с минуты на минуту,- "Групенфюрер будет доволен!"

[Мария Мезозойская]

- Это решать мне!
Шлипман подошел к Галине и наотмашь ударил ее по лицу. Он иногда применял такой метод - сперва успокоить жертву нестрогим допросом, а потом уже переходить непосредственно к пристрастию.
(Как раз в это время Лена открыла свой первый беглый огонь).
- Что Вы делаете?! Это возмутительно! - Галина сделала такой вид, будто оскорблена до глубины души, и как это немецкий офицер бьет добропорядочную женщину ни за что - ни про что. На самом деле она этого ждала.
Шлипман вдруг почему-то действительно смутился, словно его застали за чем-то постыдным. Мелькнула странная и безумная мысль, что эта женщина и в правду совершенно ни в чем не виновата, и что это он, в натуре, делает?!
"Что со мной? Старею, что ли?"
Групенфюрер отделался от непонятного наваждения и ударил Галину еще раз. Он хотел поработать с ней сам - это была его старая месть.
- Где твоя дочь?! Мне известно, что она в Париже!
- Я даже догадываюсь кто Вам это сказал, - Галина решила попытаться разузнать, что конкретно ему известно. Если ход неверный - тогда пиши - пропало. - Неужели Вы поверили этой ненормальной мадам Ланье? Ее же давно пора сдать в психушку! Она может сказать, что угодно. Однажды она с пеной у рта доказывала, что видела собственными глазами, как к нам зашел Владимир Ленин, и угрожала пойти и доложить об этом в полицию, если я не прекращу укрывать у себя этого коммунистического шпиона. Ленин, оказывается, все еще жив и хочет украсть у нее деньги, чтобы на них устроить новую французскую революцию! Угомонить я ее сумела, только показав, что у меня никого нет, и налив ей полстакана валерьянки, который она выхлестала залпом, у меня на глазах. Представляете?!
Групенфюрер молчал. Это был хороший знак.
- Потом она рассказывала всему дому, что Элен влезла к ней в окно - это на втором-то этаже! - посреди ночи и, угрожая ножом, ограбила ее, а потом забралась вместе с ней в ее постель, а утром исчезла! И это когда дочь уже неделю со мной не жила - мы сильно поссорились.
Галина перла напролом. Про Ленина она придумала на ходу, а вот вторая история была почти правдой. Соседка действительно была немного того.
(Сбылось "де жа вю" мадам Ланье в ее последний час!)
У Шлипмана и в самом деле не было других сведений о том, что Элен в городе или в стране. Американское посольство свалило за океан, не желая иметь никаких дел с 3 Рейхом. Если Элен поменяла документы нелегально... А мадам Ланье он сегодня утром видел - она явно была не в себе. Может она и в правду галлюцинирует?
Непривычно смутные сомнения закрались в несгибаемую душу групенфюрера - надо бы еще раз как следует допросить соседей. Как там было сказано? Рассказывала всему дому?
На самом же деле Шлипмана давно уже неудержимо тянуло самому побывать в жилище знаменитого бандита, о котором в пору его командования на Украине в гарнизонах рассказывали всякие небылицы - Махно - там, Махно - сям...Да и сам тогда еще молодой ефрейтор получал от него разгромные удары. И обыскать бы его квартиру собственноручно! Не сделали этого до сих пор, чтобы не спугнуть Элен видом разгрома, если она вдруг вернется. Посмотрели только ящики стола и шкаф, особо не углубляясь.
"Элен, 17 лет...Кто ты такая, любопытно взглянуть!" У групенфюрера уже с утра засела эта навязчивая идея. Если бы не мадам Ланье, он бы даже не стал проверять, кто такая Галина - упустил бы! А так - сразу полез в архив, и все подтвердилось!
Шлипман подошел к Галине и начал ее избивать. Скорее - по привычке, садистом он не был...

[Мария Мезозойская]

Галина внушила себе полное душевное спокойствие, совершенную отрешенность. Интуитивно она поняла, что делать и надрывно натурально зарыдала:
- Я не вру! Я даже не знаю ее адрес в Америке! Она сказала - напишет и сообщит...- Галина опять разрыдалась. И не для того, чтобы вызвать чувство жалости - на это она не надеялась. Галина хотела изобразить физиономию слабой сломленной обывательщины, которая не говорит только потому, что действительно ничего не знает.
Шлипман снова ударил ее в живот изо всех сил...
Она оказалась в маленьком каменном мешке с кровавыми кирпичными стенами и низким потолком. Напротив были 2 одинаковые железные двери. Левая каким-то образом воплощала в себе понятие "сдавайся!" Дверь сама распахнулась, и ее, Галинино "я", с резкой потерей невидимой хрупкой опоры, мучительно осознало, что дверь - бутафория. За этой дверью била по сознанию такая же кровавая кирпичная преграда...
Правая туго поддалась на себя...За ней простиралась золотистая рассветная степь, слепящее летнее солнце посылало сверкающие теплые лучи в измученные глаза. Ни облачка, ни дуновения ветерка, полный штиль. Где-то в небе поет жаворонок..."Затишье перед боем..." От порога уходила к горизонту, прямо к восходящему солнцу - на восток, проселочная дорога. "Родина..."
"Молчи! - шептали голоса, шептало все пространство, - И будешь свободна!"
Дочь была всего лишь огромной частью чего-то еще более огромного, что обозначилось в сознании словом "НЕЗАВИСИМОСТЬ". Это что-то было ослепительно-ярким, сверкающим, живым и безграничным, как вечно бьющееся сердце мироздания. Оно сметало все преграды бытия, расходилось во все стороны куда-то за рамки Вселенной и еще дальше. А затем, оттолкнувшись от неведомых запредельностей, устремлялось световыми лучами обратно и безжалостно било в солнечное сплетение...
Да, вот он, выход - молчать!
Галина увидала эту молниеносную картину не зрением, а всем своим существом.
...Проливной дождь...Море слез.
Над ней стоял какой-то великан, уже без очков и без кителя, в рубашке с закатанными рукавами и держащий в руке ведро. Очень хотелось туда, обратно, на "выход"...

[Мария Мезозойская]

- Ну что, не вспомнила?
- Господин...Не знаю Вашего звания. Я дождусь письма от нее и сразу сообщу адрес в Америке, если она, конечно, там...
Шлипман вдруг понял, что не хочет больше бить эту женщину. Мысли его не состыковывались, глаза говорили одно, а ощущения - другое. Перед ним лежала плачущая измученная жертва, но создавалось подсознательное впечатление, что все это - какой-то розыгрыш. "В ней чувствуется что-то такое...Властность?"
Групенфюрер почему-то ненавидел и презирал сейчас безликих евреев гораздо больше, чем вдову старого врага.
"К черту эту семейку! И далась она мне? Все равно эта, если и знает - не скажет. С глаз - долой, из сердца - вон! Нервы что ли расшатались? Пора в отставку. Мечтать не вредно, вредно - не мечтать...Даже если взять в заложники каких-нибудь родственников, которых у нее, к сожалению, нет - все равно вряд ли расскажет. А может и правду говорит про Америку...Хорошо, что завтра выходной!" - эти бессвязные мысли проносились у него в голове, когда он принял решение и вызвал по телефону конвоира.
- В камеру.
Сам же оделся и поднялся в кабинет к Вертеру - сменщику Грюнфельда, допрашивающему пожилого еврея.
- Никто не звонил?
- Никак нет, хер групенфюрер! - вскочил Вертер, приветствуя начальника,- А кого Вы ждете?
- Я сам знаю - кого! - почему-то вспылил Шлипман - Вот что, Вертер...Сейчас будет машина. Возьмите-ка "дело", оно закрыто. Отправляйте. Там все указано. Я уехал. И завтра уж постарайтесь управиться без меня! Ясно?
- Я воль, хер групенфюрер! - Вертер опять вскинул руку.
Захватив вторые ключи, Шлипман взял свою машину с шофером и отправился по следам своих воспоминаний. Во двор гестапо уже заехал грузовик с решеткой на задней двери.
"Пусть катится к чертовой бабушке! Там и сдохнет!"
Они ехали через темный парк, навстречу шагал патруль...
Фонари бросали отблески на лица двух солдат - шофера и групенфюрера - двух рабов своей судьбы, а не доброй воли...Шлипман достал фляжку со шнапсом и надолго приложился. Он вспоминал войну своей юности, дикую страну с ее гайдамаками, разбойниками и выскакивающими как из-под земли бандами казацких партизан.
В это время Галину втащили в переполненный закрытый кузов, и две пожилые еврейки принялись осторожно осматривать ее повреждения.
"Как там Елена? Что с ней?"
Шлипман подъехал к будто спящему или притаившемуся дому и увидел у парадной служебный фольксваген Грюнфельда.
"Это что еще за номер? Он же должен был ехать к себе на квартиру. Значит - прихватил!"
Групенфюрер всмотрелся в темное окно на втором этаже и заметил, что оно словно чем-то плотно завешено.
- Сиди здесь, - бросил он шоферу и, предвкушая интересную встречу, быстро поднялся по лестнице - прямиком в махновское логово.
Было ровно 9.00 - начался комендантский час.

[Мария Мезозойская]

- Машина подъехала, легковая,- сообщил стоящий на стреме у окна Андрюха.
- Много?
- Один. Вроде начальник какой-то, жирный. И водитель остался. И все!
- Вот так удача! Встань за дверью. Разобрался, как стрелять?
- Соображу.
- Тогда будь готов, только по моему сигналу.
Шлипман толкнул открывшуюся сразу дверь и вошел в чистенькую комнату, с изумлением обнаружив не картину ареста и обыска, а молоденькую девчушку, спокойно моющую пол.
- Ой! А Вам кого? - cпросила девушка.
- Тебя, моя прелесть! Чистота - залог здоровья? Молодец!
"А где же Грюнфельд?" - пришла запоздалая мысль.
Девушка кивнула куда-то за спину групенфюрера, сзади захлопнулась дверь. Шлипман потянулся к кобуре, но услышал команду по-немецки:
- Даже не думай! Руки! - и почувствовал острый тычок ствола в спину.
- Неужели я - столь важная персона, что за мной такая шишка пожаловала? Да еще и без охраны? - Лена вытащила пистолет Шлипмана,- Чай, кофе? А может - коньячку? А? Без церемоний!
Чего Вы хотите? - групенфюрер впервые оказался в таком дурацком положении.
- Моя мама у вас. Освободите ее. - Лена направила оружие ему в лицо.
- Ее завтра отпустят.
- Ох, запел сволочь! Если уж ты пришел за мной сам, значит мы вас сильно интересуем! Звони в контору, только без фокусов у меня! Сейчас приходит машина...
- Откуда такая осведомленность? "Они допросили Грюнфельда и скорее всего убили его!" - с ужасом подумал, но вид сделал надменный. Будто в ответ на его мысли, Элен кивнула подельнику:
- Действительно - откуда?
- Пошел! - довольно высокий человек в черной маске и с автоматом открыл дверь и отвесил Шлипману пинок под зад.
Они вошли в квартиру напротив. Сразу от порога протянулась темная зловещая дорожка.
Четыре человека лежали в ряд у стены.
Тела Грюнфельда и мадам Ланье были темно-багрового цвета и словно посеченные мечом или саблей - Шлипман не смог даже сразу сообразить, что с ними сделали, так это все было неожиданно.
"Махно! - мелькнули леденящие воспоминания, - Узнаю его почерк!"
- Вот откуда такая осведомленность. Звони! И не вздумай выкинуть какой-нибудь номер. Я этого не люблю, так и знай!
Лена дала ему трубку.

[Мария Мезозойская]

- Алло, Вертер! Немедленно освободите мадам Кузьменко! И привезите ее сюда, на...
Лена резко дала ему пистолетом в нос и сама стала слушать:
- Но машина уже ушла, Вы же сами сказали...
Шлипман мучительно раздумывал, как бы сообщить свое местонахождение и поднять тревогу, вызвать штурмовиков, а лучше - снайперов. И чтобы Элен ничего не заподозрила - рука у нее тяжелая.
Лена передала трубку групенфюреру.
- Тогда звоните на вокзал дежурному! - Шлипман понимал, что больше этим бандитам не понадобится, ляжет сюда же - у стены, и решил потянуть время.- Я сейчас сам туда подъеду, а если нет...
Лена приложила ухо к трубке с другой стороны, прижавшись к Шлипману головой.
- Но ведь состав только-что ушел...- это была правда, от отдела до станции "Венсенн" было 5 минут езды, и поезд с заключенными отправлялся в 9.00.
- Значит я сейчас туда подъеду, ясно?! И чтобы Кузьменко была там! Вы поняли?!
Кроме вышесказанного Вертер понял и то, что групенфюрер ведет себя очень странно. "Чего это он печется о какой-то вдове какого-то бандита давно прошедшей войны? (Вертер уже пролистал протокол допроса). Да еще и собирается на вокзал, когда состав уже ушел?! Что-то не так!"
- Так точно, групенфюрер, я понял! Может заглянуть на квартиру Кузьменко?
- Лучше сразу на вокзале! - Шлипман все это время пытался отодвинуться от Лены.
Он резко бросил трубку на рычаг.
- Все, я договорился! Поедем на вокзал, а там...
Лена заехала ему ногой в живот. Шлипман согнулся пополам и упал на колени.
- Нужна моя подпись...- прошелестел он, еле очухавшись.
- Я все слышала. Пошли. Знаешь дорогу?
Андрюха уже напялил фуражку мертвого Грюнфельда, не снимая маски, надел рюкзак и хлебнул остатки из бутылки, передавая Лене.
- Будет бой, надень лучше каску! - и оба нахлобучили черные солдатские каски. Лена мельком увидела в большом зеркале, где недавно мадам Ланье не узнала саму себя, трех фашистов - у высокого лицо черное, страшное, у низкого - бледное, смертельное...А у толстого - в крови из разбитого носа. Лена взяла с вешалки халат соседки и тщательно вытерла это лицо.
- Я сам знаю дорогу! - сказал "черный" фашист.
- Правда? Тогда извините, хер...не знаю Вашего звания. В машине и так тесно, а ты слишком толстый,- издевалась Лена, прицелившись ему в лоб.
- Ленка, а может - возьмем заложника?
- Ну как, ты согласен?
- Да, меня обменяют на з/к Кузьменко...Поедем на вокзал, а оттуда позвонят на следующую станцию и остановят поезд...
- Никаких вокзалов и станций! Делать больше нечего, вот еще! И звонить никому не будем! Ты же водишь машину? - обратилась Лена к Андрею.
Отчим у Андрюхи был богатый автомобилист и научил его классно гонять на машине.
- С шофером разберешься? Только по тихому. Возьми.
- Я воль! - Андрей взял нож.
Лена на секунду заглянула к себе домой.
"Все. Наша "явка" провалилась".
В последний раз посмотрела на свой рисунок на стене.
"Неужели я могу только рисовать картинки да писать стишки? Мама, мы тебя не бросим!"
Раздался телефонный звонок. Лена даже не удивилась, будто ждала его. Через полминуты - снова. "Это маяк!"
- Элен? Только сейчас смог позвонить. Мамаша совсем задолбала...
Это был Анри, тот самый, а не Андрюха - "пулеметчик". Тот, который взял с утра к себе ее вещи и ходил к дому на разведку. Как же давно это было!
- Прощай, Анри! Я уезжаю, ты меня, может быть, никогда больше не увидишь. Сохрани мамин дневник!
- Куда?! Я с тобой! Куда угодно! Постой, сейчас же комендантский час...
"Да. И час неуловивых мстителей!" А вслух спросила:
- Ты точно решил быть со мной, не смотря ни на что?
- Навсегда!
- Там у тебя во дворе тихо? Никаких патрулей? Я сейчас заеду, собирайся быстро. - Лена повесила трубку.
Анри бросился собирать вещи. Дневник в черной обложке, старый, написанный аккуратным почерком, а местами - наоборот, "прыгающим", словно писали в тряске. На незнакомом языке. Элен говорила - начало там про гражданскую войну в России.
Все! Элен, отныне и навсегда.

[Мария Мезозойская]

Лена вышла из подъезда, демонстративно ведя перед собой Шлипмана под дулом пистолета. Андрюха направил автомат на водителя, готовый стрелять через стекло. "А может оно бронированное?"
- Финкель, не стреляй!
Андрей подошел к Финкелю, вылезшему из машины, и стараясь не раздумывать, сунул нож ему под ребра, тот даже не успел ничего сообразить.
- Садись вперед, ты у меня на прицеле! - Шлипман втиснулся на место рядом с водителем, Андрей уселся за руль.
- А этого не уберем? И машина вторая стоит...
- Теперь уже поздно. Они скорее всего засекли, откуда был звонок и уже едут сюда. А тут - такое...Давай, гони на шоссе. Только заедем в одно место, тут рядом.
- Что вы собираетесь делать?
- Остановим поезд, поменяем тебя на маму. Ты нам поможешь?
- Вы насмотрелись американских вестернов? А не лучше ли связаться с начальством...
- Никаких начальств! - Лена не представляла, что можно сделать, но ни с каким начальством связываться вовсе не хотела, - Так поможешь или нет?!
- Сделаю все, что в моих силах. Вы гарантируете мне жизнь?
- На мертвого они не поменяют, дурак ты, что ли?

Во двор влетел черный автомобиль.
Анри стоял у подъезда и собрался уже скрыться за дверью - он увидел трех фрицев в салоне.
- В машину, живей!
- Это ты?! - Анри упал на заднее сиденье слева от Элен. Они помчались через парк к шоссе, идущему вдоль железной дороги.
- Элен, что случилось?!
- Заварила тетка кашу! - ответила Лена дословно по французски, - Сам сказал - за мной - куда угодно. Поможешь? Соображаем на троих. Этот - не в счет. - она ткнула дулом в спинку переднего сиденья, Шлипман вздрогнул: "Что это значит - не в счет?" - Стрелять умеешь?
- Я же охотник!
- Бери шмайсер, - Лена дала ему снять с себя автомат.
Андрюха свернул на лесную тропинку и выключил фары.
- Так быстрее доедем, а то там пост ГАИ, мать его ети...

[Алекс Капчинский]

Машенька, уж коли ты мне разрешила поучаствовать в создании этого захватывающего приключения с участием спецслужб, то мне бы хотелось уточнить, а кому будет принадлежать вот это:
гнать таких надо из гестапо, без права переписки и с конфискацией имущества! И фамилия у него еврейская! Вероятно, кто-то жестоко ошибся с параметрами его черепа! Тут расследование надо провести. А то - что же это?! Вот из-за таких Штирлиц хоть и был близко к провалу, а выкручивался, и в "провал" попал только уже в НКВД.Может это будет некто вроде Кристофера Робина из «Виннипуха и все, все, все…», или все-таки это чисто авторское?

[Мария Мезозойская]

Это, наверное, кто-то типа Мюллера, ну не люблю я групенфюреров, хоть и симпатишные! А принадлежать ВОТ ЭТО будет Кальтенбруннеру, не иначе!
И авторское тоже. (Честно говоря - не совсем поняла вопрос и при чем тут К.Робин?)
Проконсультируйте насчет спецслужб. Например - были ли в то время датчики движения или тепловизоры и другие секретные приборы и т.д.
А была ли ГосАвтоИнспекция, которую обругал Андрюха?! Или это я ее сочинила?!
Предложите в конце концов свой вариант развития сюжета, я так и задумывала эту тему, что меня будут поправлять или сочинять свое. Я ведь никогда раньше прозу не писала. (Может мне сны такие снятся?)
У меня - фантастический боевик. Надо было вообще Ленке не заваривать эту кашу, как она сама выразилась. А вообще я люблю, когда времена и пространства перемешиваются (дальше и в конце такая задумка), как у Пелевина, например, про Чапаева.
Читали? Ваше мнение об этой книге?

И объясните еще до кучи - как делать ссылки, такой системы, чтобы кликнул - и уже там! (и чтобы потом непременно - обратно!)

[Мария Мезозойская]

- Послушай, Анри, может тебя высадить где-нибудь, дойдешь до дома...Только смотри - не нарвись на патруль.
- Ну уж нет! Куда вы отправитесь?
Шлипман был бы рад ничего не услышать. И, конечно, не услышал - Элен молчала.
"Отправимся ко мне в деревню," - подумал Андрюха.
- Могу я говорить при нем? - Анри кивнул на Шлипмана.
- Только тихо. Эй, ты! Заткни уши и не подслушивай! Может у тебя в машине магнитофон?
- Мой старший брат Поль - макИ, - еле слышно зашептал Анри на ухо Элен,- Ты его знаешь. У нас землянка! Я буду партизаном, как вы! - белокурый парнишка был непреклонен.
- Что ж ты раньше мне не сказал?! - возмутилась Лена и сама себе закрыла рот рукой, - Я бы давно вступила в Сопротивление! - шепнула она.
Шлипман хотел сейчас только одного - ничего не слышать. Он сунул толстые пальцы в уши, хоть бандиты и говорили шепотом. "Боже! - начал он молиться, как в католическом детстве, - Пресвятая Дева Мария! Спаси и сохрани! Они сумасшедшие!"
- Ты ничего не расслышал?
- Кто? Я?! Боже упаси. А что вы сказали?
Машина осторожно пробиралась по лесу.
- Здесь случайно нет гранат?
- К сожалению - нет.
- А жаль! Много охраны на поезде?
- В каждом вагоне по три человека, всего должно быть пять вагонов.
"Пятнадцать человек на сундук мертвеца," - мрачно подумала Лена.
- И в кабине - двое машинистов.
- Вооружены?
- Машинисты - нет.
- Короче так. Ты подашь знак машинистам, чтоб остановились. Именем закона!
- А если не остановятся?
- А ты постарайся! Будешь молодцом - все пройдет..."гладко" - хотела сказать Лена, хоть и сама себе не очень-то верила. За ними уже наверняка погоня!
Они выехали на шоссе и помчались вдоль полотна на максимальной скорости. Вдали показались очертания последнего вагона. Низкий гул, будто они догоняли адскую колесницу.
- Это он? Больше никаких поездов нет?
- Да, должен быть он.
- Ну смотри у меня!
Машина на бешеной скорости промчалась через все пять вагонов. Это были темные слепые блоки на колесах с маленькими зарешеченными окошками наверху. Достигнув тепловоза, Андрюха сбросил скорость и поехал вровень с кабиной - единственным освещенным окном...

[Алекс Капчинский]

Машенька, коли ты приглашаешь всех поучаствовать в создании данного творения, то я думаю, что надо добавить в него больше жизни, в смысле сексапильности. А то выходит, что-то вроде детской повести с приключениями, которую пишет монашка (Ой, вспоминаю монашек из смоленского толи монастыря, толи еще чего, это как с аэродрома подыматься в город, там он и стоит. Я там был когда проходил стажировку курсантом.) из своей кельи, начитавшись всякой муры. А тут народ сюрьезный, как говорят «седина в бороду – бес в ребро».

[Мария Мезозойская]

У меня же там любовный треугольник, разве не заметно?
.................................................. ..............................

[Мария Мезозойская]

- Давай, открывай окно и маши руками, только фамилию ее пока не называй, понял?!
Шлипман заорал что есть силы:
- Остановись!!!
Машинист заметил его и очень удивился.
- Лос, лос, шнеллер! Хальт!!!
Поезд зашипел и вскоре остановился, Андрюха тоже нажал на тормоз. Ночная тишина оглушила, как показалось после грохота колес.
- Одну з/к - освободить! Срочно! Я - групенфюрер SS Шлипман! Выполняйте!
- Что?! - в окно выглянул охранник.
- Ты что, глухой?! Приказываю отпустить особо важную заключенную, она нам нужна здесь! Совершенно секретно! Это приказ рейхсфюрера Гиммлера!
- Документы! - бдительный охранник замахнулся на офигевшего машиниста.
- Но они же - групенфюрер...
- Дурак, - зашипел на него охранник, - Расстреляю!
Шлипман достал и показал свой документ из машины, она стояла совсем рядом с кабиной.
- Выходите из машины и предъявите приказ!
- А моих документов не достаточно?! Под трибунал у меня пойдешь!
- Без приказа не имею права! - орал охранник, он не помнил групенфюрера в лицо и не очень-то рассмотрел, что тот ему показывает.
- Пошли! - решила Лена.
Трое вылезли из машины, вооруженные "до зубов"..

Ну вот - опять!!! Мне постоянно не дают печатать!!! Ну что за анархия???!!!

[Мария Мезозойская]

Лена схватила Шлипмана за воротник и приставила дуло вальтера к его виску.
- Открывай вагоны! Иначе этот пойдет ко всем чертям! - предъявила Лена ультиматум.
- Выполняй! - добавил от себя Шлипман.
- Но Вы же сказали - только одну...
- Я передумала! - "Кому повезет - тот и уцелеет. Свободу всем!" - И скажи своим цирикам, чтобы не рыпались! Считай, что это приказ рейхсфюрера Гиммлера, совершенно секретный! И знай - мне терять нечего!
Из-под поезда полезли темные тени, много страшных бесформенных теней... Два Андрея одновременно подняли такой грохот, что тихая ночь превратилась в закладывающий уши и полный адреналина "свинцовый ливень" - в ответ полетели пули.
Из кабины тоже открыли огонь и задели Шлипмана, которого Лена держала как щит перед собой, и он упал на рельсы, прямо перед поездом. Отступая, Лена палила прицельно, не жалея патронов. Сама она была в тени, тогда как кабина - освещена. Охранник был убит, машинист тоже куда-то исчез...
Лена запрыгнула на переднее сиденье продырявленного автомобиля, и Андрюха нажал на полный газ. Анри с Леной отстреливались - она тоже посылала из окна очереди, взяв автомат у Андрюхи. "Мама, слышишь нашу стрельбу? Все напрасно!"
Андрей же вцепился в руль мертвой хваткой, не отрывая взгляда от несущейся навстречу дороги.
Солдаты попрыгали в вагоны, и состав тоже втопил следом. Еще живой групенфюрер Шлипман увидел огромное колесо, надвигающееся прямо на него. "Черт! Махно! - успел подумать он в последний раз, - Ты все-таки достал меня! Я облажался..."
- Анри, не стреляй в кабину! Кто состав-то поведет?!
Кабина оказалась уже пуста, поезд мчался без управления прямо за ними. "Неужели машинист убит?!" Но тот снова вылез из-под пульта...

- Все, друзья мои! Сделка не состоялась! Мы все сделали не так. Это я виновата! Слишком много на себя взяла!
"Скорее всего - это мы виноваты, что с перепугу устроили перестрелку," - подумал Андрюха. Сердце его еще сильно колотилось от страха.
Они уже оставили адский тепловоз позади. Анри сзади сидел смертельно-бледен и тяжело дышал.
- Что с тобой? Ты ранен? - обеспокоилась Лена.
- Андрей, сворачивай сейчас налево, в лес, - тихо сказал он.
Андрюха поехал по редкому лесу, между деревьями.
"Мы все еще живы???"

[Мария Мезозойская]

Галина впала в какое-то кошмарное забытье, ей виделся рычащий "Чего уставилась?!" шипастый трехметровый великан, втаптывающий ее ногой в песок, и она становилась не больше муравья, когда гигантская подошва закрывала собой все пространство. Бесконечные бетонные катакомбы с низкими потолками, толпы молчащих людей, похожих на призраков и не отвечающих на ее вопиющий вопрос - как отсюда выйти?! Длинные очереди за чем-то непонятным, но жизненно важным...Все это продолжалось вечность... Потом один человек все-таки прошептал в ухо: через канализацию ада! Галина успокоилась - значит выход есть!
Она очнулась на полу во мраке вагона, кто-то держал ее голову у себя на коленях. Мерный стук колес успокаивал - "Да, выход есть! Я буду молчать и буду свободна! Так сказал мне...кто? Не помню...Нестору было 45, я почти его догнала. Значит - судьба..."
Болели ребра и голова. В темноте кто-то поднес к губам кружку и дал напиться воды.
Вдруг поезд резко остановился. Потом застучали автоматные очереди.
Что это? Неужели партизаны? А может это нас расстреливают?
Люди жадно вслушивались. Поезд снова тронулся, быстро набирая ход. Галина и предположить не могла, что прямо в эту минуту тяжелые колеса наматывают растерзанное тело ее мучителя...
Она снова забылась...
Теперь ее видения изменились, не было больше вечного бетонного ада, а были дороги, свист ветра, Сплоченность и Противостояние, Предательство и Месть, и мучительная надежда на НЕЗАВИСИМОСТЬ...Вот оно, это сверкающее безграничное слово! Галина все вспомнила!..
...Тогда и началась эта обоюдная погоня. Война на два фронта была бессмысленна и беспощадна...

[Мария Мезозойская]

В итоге дошло до того, что деникинцы по вине совсем не вовремя взбесившегося Троцкого чуть не вошли в Москву, чему помешали неугомонные махновцы.
После предательства Махно отправил всем-всем-всем телеграмму о том, что снимает с себя все полномочия вождя, так как считает, что лично он вызывает у красного командования такую негативную реакцию, а люди пусть воюют с белыми без него. Ленин и соратники были довольны, но нужно было еще поймать Махно - он опасен сам по себе, люди его очень любили. (Многие командиры уже были расстреляны.)
А Махно пока затихарился. Ища у него поддержки, приехал атаман Григорьев, красные его почти разбили...
Батька с товарищами застрелил его, но далеко не сразу (и не по указке большевиков, как это показанно в фильме - красные наоборот очень боялись - не дай бог эти двое встретятся!)
Сначала Махно провел расследование - кто вообще такой Григорьев. Антисемит, поддерживающий богатых, да еще и связан с Деникиным! С таким было не по пути. Люди Григорьева стали махновцами.
Красные ушли далеко в тыл, белые прорывались к Москве...Махновцы разбили белых совершенно неожиданно и взяли Екатеринослав, где сразу провозглашалась свобода печати для всех партий (в том числе и большевиков), кроме, естественно, вражеских. Печатались и свои газеты - "Путь к свободе" и другие, которые выпускала анархическая конфедерация "Набат", в ее состав входил дядя Волин (махновцы его так и называли). Налаживалось самоуправление рабочих и крестьян.
Потом белые все-таки опять вошли в силу...
Красные и махновцы снова мирились и снова ссорились.
Большевики сами хотели перемирия с Махно - белые прижимали.
Красные газеты печатали разные байки, например, что Махно выпустил собственные деньги, чуть ли не на газетной бумаге, с таким текстом:
"Гоп, кума, не журись, у Махно гроши завелись! Хто не будет гроши брать,
того батька будет драть!" Нестор возмутился, объявив это гнусной клеветой, и потребовал напечатать опровержение, только после этого дал добро на мир.
Боеприпасы махновцы добывали в боях. И этих махновцев было довольно много - тыщ примерно 50, а иногда и больше, и они воевали посменно, хлеб растить тоже кому-то было надо.
Последний вынужденный союз с красными был заключен перед штурмом Крыма...

[Мария Мезозойская]

С 7 на 8 ноября 20 года, в день трехлетия Октябрьской революции и в день рождения двух Скорпионов - красного и черного, Троцкого и Махно, две союзные армии форсировали Гнилое море (Сиваш) и взяли Литовский вал. Махновский пулеметный полк на тачанках разбил конницу Врангеля.
После успешной кампании красные устроили бойню - были убиты все сдавшиеся в плен белые, которым обещали амнистию, ну и, конечно, бывшие союзники-махновцы. Не многим удалось уйти.
Опять подстава! Большевики так и не подписали обещаный пункт договора о независимой республике "Анархо-Махновии". Вообще они были абсолютно неразборчивы в средствах, потому и выиграли. В любви и на войне все средства хороши! Они не гнушались ни обманом, ни взятием и расстрелом заложников - родственников красноармейцев, чтобы заставить их воевать. Надо сказать, что по сравнению с красными, которые массово убивали мирное население за связь с "бандитами", махновцы были наивны (если считать по закону военного времени, а по-человечески - не так кровожадны) - они не убивали даже пленных рядовых красноармейцев, а только разоружали их и отпускали на все четыре стороны, предварительно сагитировав всех желающих пополнить ряды армии Махно (и таких находилось немало - это был тот же простой народ).
После крымского похода Махно еще почти год мстил большевикам, которые так и не смогли его поймать. В красных газетах несколько раз было опубликовано убедительное сообщение - Махно убит! Или - Махно взят в плен! Все это, сами понимаете, были "утки".
Наконец Ленину все это надоело - народ по всей стране продолжал вести борьбу с грабительской продразверсткой. (Большевики ведь под страхом смерти запрещали частную торговлю города с деревней, называя эту торговлю спекуляцией, и говорили голодному обманутому пролетарию - иди и забери у крестьян-кулаков хлеб силой! Кулаком считался человек, у которого есть лошадь, наверно поэтому махновскую кавалерию потом назвали кулацкой).
И вождь обьявил НЭП. С неба из самолетов полетели листовки, обещающие повстанцам амнистию. Народ вздохнул с облегчением и решил завязать с войной. Махновцы сходили еще в поход на Дон и в Поволжье, где крестьяне уже сильно голодали. Виной тому были сами понимаете - кто. Там уже было не до восстания.
Нестор предложил всем желающим повстанцам уходить с ним за кордон, кто не верит большевикам, и поднимать восстание там (да, он был настоящий фанатик!) Но абсолютное большинство решило остаться дома, люди устали. Тогда Махно устроил прощальный митинг, где произнес поистине пророческую речь. Он предупредил, что НЭП - это последний всплеск "барской" ласки (когда "баре" сперва отобрали все, а потом кинули корку хлеба, и народ остался благодарен - спасибо, дяденьки, что не угробили!) Прийдет время, и большевики вырастят новое поколение бездумных убийц, которые установят беспрецедентную по своим масштабам систему рабовладельческого строя и заставят работать "за кружку кислого молока".
Прощаясь, бывшие махновцы, видавшие виды, плакали как дети. Поблагодарив всех за доверие и поддержку, Махно с небольшим отрядом пересек Днестр. В последних боях он и получил свой последний шрам на лице.
"Если ты бился - ты уже не проиграл!" (FPG).
Впоследствии большевики писали - Махно виноват прежде всего в том, что крестьяне гуляйпольщины не заметили, какую пользу им принесла Октябрьская революция. Это была правда - замечать было нечего...

И мы с тобою будем вместе, как Сид и Нэнси...("Люмен")

Галина и Нестор.

[Мария Мезозойская]

Она родилась в семье жандарма, до революции училась в семинарии. Потом влюбилась в богатого дворянина и сбежала с ним в его поместье. Но его родители были против такого неравного брака, и Гале пришлось вернуться. Поднялся жуткий скандал, и она уехала и устроилась учительницей в гуляйпольской школе. Потом встретила его. В 19 году ей было 23 года, Батьке - 30 лет.
...Однажды, взяв город Екатеринослав (Днепропетровск), к Нестору привели молодую женщину, у которой нашли офицерские погоны, оставшиеся у нее еще с Первой Мировой, когда она работала в госпитале.
Когда перепуганная девушка вернулась домой, родители реально опасались за ее рассудок и долго приводили в себя. Наконец она рассказала, что у Махно был неподвижный взгляд маньяка, и в конце допроса он вдруг начал "любезничать" и перебрасывать маузер из одной руки в другую.
"Это было очень страшно! Я думала - мне конец на месте!"
Когда ее спросили - не бил ли он ее, она ответила, что такому и бить не надо, как глянет - мороз по коже!
Нет, эта девушка была не Галина...
Все очевидцы тех событий особо заостряли внимание на его глазах, в которые невозможно смотреть без страха (если он людям не нравился), или в которых - непоколебимая твердость человека, все уже для себя в этой жизни решившего (если нравился).
Она его не боялась...
...Ей снится школа. Урок... Заходит он. "Дети, открывайте новую тему "Тарас Шевченко" и читайте пока без меня.
Они стоят в пустом коридоре. "Выходите за меня замуж, Галина Андреевна!"
"Вот уж нет, Нестор! Теперь я не согласна! Мне страшно! Лучше найду себе какого-нибудь интеллигента, да хоть и простого хлопца! Не держи меня! У меня - большие проблемы." "Знаю! Так ты отрекаешься от своей судьбы?! Ты меня никогда не любила, а только то, что я атаман?! Почему не отказалась тогда? Или испугалась? А я-то тебя уважал за смелость!" "Любила..." "Тогда - выходите за меня замуж, Галина Андреевна!"
Штамп в паспорте им, понятное дело, не нужен - они сами себе - и "царь, и царица".
...Снова завертелась неповторимая жизнь в самом центре повстанчества! И Галина во сне опять радуется, что принимает в ней активное участие! В штарме РПАУ(м) - работы невпроворот! Да и школы не останутся в обиде - много нужно сделать для них в новом свободном обществе! Нет, надо сделать больше!
Ей снится бронепоезд, симпатичный поручик любезно приглашает ее пройти в его купе. Вот это уже ближе к делу! Пьют чай, беседуют о судьбах российского народа..."Не изволите ли чего-нибудь покрепче?" "С удовольствием!" "Я сейчас." Выглядывает за дверь: "Кузьма! Подай коньяк и два бокала!" "А чай у Вас вкусный, господин поручик!" Он делает глоток: "Да, английский!" Хватается за горло, хрипит и падает...Она открывает его портфель и находит то, что ей нужно - документы и карты! Теперь - на выход! И сразу - в лесок! А вот и он! Лихой всадник подхватывает ее на ходу! Это Нестор. "Ну вот, Галка! А ты отказывалась выходить за меня!"
Ей снится вокзал...Комендант железнодорожной станции...Рядом на стене - большой плакат - "Бей жидов! Да здравствует Батька Махно!" "Это что?" - спрашивает Нестор. "Это я сам повесил!" "Ты это серьезно?" - улыбается Нестор. "А як же ж! Мы вчера с хлопцами к одному сходили, так он вопил благим матом, когда мы его..." Нестор достает маузер: "Ты что, моего приказа не читал? Эх, я ж тебя сам комендантом назначил! Что это за компромат на мое имя! Нам тут погромщики не нужны!" Выстрел...
Ей снится родное село Песчаный Брод, тело расстрелянного отца... Это дело рук красных карателей! Соседка-доносчица ехидно улыбается... "Нестор, дай свою шашку! Теперь-то я отомщу!" "Бери..."
Ей снится большой митинг...Атаманша Маруся Никифорова произносит пламенную анархическую речь. Потом подходит к стоящему в стороне бывшему постовому жандарму, призывая народ линчевать его на месте. Вступается Нестор: "Он ни в чем таком не замечен! Наблюдайте за ним и поймете - он исправился и принял революцию!"
Ей снится Гуляйполе...Она идет мимо сарая и видит - какой-то боец насилует молодую девчонку, зажав ей рот. Та пытается кричать и отбиваться. Увидав Галину, хлопец вскакивает... "Ты читал приказ Нестора Ивановича? За грабеж и насилие над населением - расстрел! Теперь-то уж я сама тебя прикончу! За всех униженных женщин!" Выстрел...
Ей снится гулянка в небольшой хате...На столе танцуют полуголые девицы...Входит он. "Что это за шлюхи?! Вон отсюда! Найдите себе баб да женитесь, если уж так невтерпеж!" Выстрелы в потолок...
Ей снится свадьба какого-то бойца...Нестор выходит во двор и направляется к злющему, рвущемуся с цепи псу, самому свирепому на деревне. "Нестор Иванович, не подходите! Серый Вас разорвет!" - кричит хозяйка. Но он подходит и отцепляет пса, тот виляет хвостом...Нестор берет его на руки, несет в хату и сажает под стол, у своих ног. Гости разевают рты, гармошка замолкает..."Ну ты даешь, Батя! Чем ты его приманил - он у тебя чисто як собаченок!" "Праздник должен быть для всех! Собака - она тоже человек! Я дал ему волю! А что скисли? Начали за здравие - кончили за упокой. А ну-ка - заспиваем нашу! Играй, Сашко!" Шумная попойка возобновляется. Свирепый пес сидит под столом и грызет косточки. Да если бы и волк из лесу, тоже бы спел, до чего песня хороша!
Ей снится пленный чекистский продотряд, прославившийся особой жестокостью. "Вот, Батя, это они здесь орудовали! Все село подтверждает!" Среди пленных - бледный поникший мальчишка. "Как звать?" "Шолохов Михаил". "Сколько лет?" "Шестнадцать". "Эх, ну что за...Ладно, лекцию читать не буду, времени нет. Сам захочешь - вот это почитаешь, когда очухаешься. Иди!" Парень испуганно чего-то ждет. "Что, боишься? Правильно делаешь! Селяне порвут тебя на мокрые тряпки, если на глаза им попадешься! Если что - скажи, что я отпустил! Пошел!" Хлопцам: "Пускай подрастет, может поймет, что делает! Остальных - за околицу..."

...Можно увидеть сон длиною в жизнь, но нельзя прожить жизнь заново...
В кого же пошла урожденная "мадмуазель Махно", Елена Несторовна? Говорят, что на детях природа отдыхает. В данном случае природе было не до отдыха - работы непочатый край! Трепещите, подлые реваншисты, по второму разу возомнившие себя пупом Европы! Наше время пришло!

На каждого из нас - миллион ментов,
На каждого из нас - миллион люберов,
На каждого из нас - миллион стукачей,
На каждого из нас - миллион палачей...
На каждого из нас - легионы солдат
И когорты майоров Комитета ГБ,
На каждого из нас - водопад клеветы,
Ибо наша правда, наша вера, наше дело - анархия!
(Летов)

[Алекс Капчинский]

После успешной кампании красные устроили бойню - были убиты все сдавшиеся в плен белые, которым обещали амнистию, ну и, конечно, бывшие союзники-махновцы. Не многим удалось уйти.
Машенька, создеется впечатления, что это как у Сереженки, Петро с пьяных глаз праздновал победу и начал стрелять в кого не попадя. А нерасскажешь ли ты, кто конкретно отдавал приказы и самолично участвовал в растрелаХ?

[Мария Мезозойская]

Да сами знаете - кто, конечно евреи! Ленин же еврей. И Троцкий, и Склянский, и Фрунзе со своей знаменитой еврейской карательной дивизией...

[Алекс Капчинский]

Нет, Машенька не так. В уголовно-процессуальной практике так не принято. Там нет люберецких или солцевских, как нет красных и голубых, а идут конкретные фамилии, конкретные преступления и мотивы. А так у тебя получается как у Вислова, нагадят одни, а отвечать всем вместе, но другим.

http://forum.mozohin.ru/index.php?topic=7.0
Касаясь темы "Красного террора в Крыму" думаю стоит здесь привести статью Д.Соколова "Карающая рука пролетариата" с последующим комментарием.Итак...

«Для нас важно, что ЧК осуществляют
непосредственно диктатуру пролетариата,
и в этом отношении их роль неоценима».
В.И.Ленин

Ответственными за проведение красного террора в Крыму после эвакуации
армии генерала П.Н.Врангеля принято называть председателя Крымревкома Бела
Куна и секретаря Крымского обкома РКП (б), Розалию Землячку (Залкинд). (Очень интересные личности и их дальнейшая судьба. Да и если на таком уровне идут преступления, то как будут вести себя подчиненные и каких они себе подчиненных выберут?)
Нисколько не преуменьшая их роль в организации на территории полуострова
кампании массовых казней, нельзя оставлять без внимания и деятельность
других партийных работников, прежде всего, сотрудников карательных
органов. Именно они воплощали в жизнь распоряжение советского руководства
«вырвать с корнем гидру контрреволюции». О том, как это происходило,
рассказывается в пронзительной книге известного писателя Русского
Зарубежья, Ивана Шмелева, «Солнце мертвых»:
«Нужно было… показать, как «железная метла» метет чисто, работает без
отказу. Убить надо было очень много. Больше ста двадцати тысяч. И убить на
бойнях. Не знаю, сколько убивают на чикагских бойнях. Тут дело было проще:
убивали и зарывали. А то и совсем просто: заваливали овраги. А то и совсем
просто-просто: выкидывали в море. По воле людей, которые открыли тайну:
сделать человечество счастливым. Для этого надо начинать – с человечьих
боен.
И вот – убивали, ночью. Днем… спали. Они спали, а другие, в подвалах,
ждали… Целые армии в подвалах ждали. Юных, зрелых и старых – с горячей
кровью».
Проводниками репрессий выступали особые отделы (ОО) 4-й и 6-й армий,
Черного и Азовского морей. Деятельность особых отделов направлялась
Крымской ударной группой, начальником которой был назначен заместитель
начальника Особого отдела Южного и Юго-западного фронтов, Ефим Евдокимов.

Активное участие Евдокимова в «зачистке» полуострова от
«контрреволюционного элемента», подтверждается его характеристикой, данной
для награждения орденом Красного Знамени:
«Во время разгрома армии генерала Врангеля в Крыму тов. Евдокимов с
экспедицией очистил Крымский полуостров от оставшихся там для подполья
белых офицеров и контрразведчиков, изъяв до 30 губернаторов, 50 генералов,
более 300 полковников, столько же контрразведчиков и в общем до 12 000
белого элемента, чем предупредил возможность появления в Крыму белых
банд». На наградном списке Е.Евдокимова командующий Южным фронтом Михаил
Фрунзе оставил свою резолюцию: «Считаю деятельность т. Евдокимова
заслуживающей поощрения. Ввиду особого характера этой деятельности
проведение награждения в обычном порядке не совсем удобно».
Помимо особых отделов, на территории Крыма работали и другие карательные
структуры – Крымская чрезвычайная комиссия (КрымЧК) уездные политотделы,
ТрансЧК, МорЧК.

Деятельность советского репрессивного аппарата характеризовалась высокой
степенью произвола и бесконтрольности. Как написал в своих воспоминаниях
видный советский полярник Иван Папанин, в рассматриваемый период бывший
комендантом Крымской ЧК, – «царскими законами мы, естественно,
пользоваться не могли, новые молодая республика только еще создавала. При
определении меры виновности того или иного арестованного следователю
приходилось полагаться на свою революционную сознательность».
Принимая решение по делу каждого конкретного человека, члены особых
«троек» действовали в полном соответствии с рекомендациями члена Коллегии
ВЧК, Мартына Лациса:
«Не ищите на следствии материала и доказательств того, что обвиняемый
действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос,
который вы должны ему предложить – к какому классу он принадлежит, какого
он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и
должны определить судьбу обвиняемого. В этом смысл и сущность красного
террора».
Наглядным подтверждением этому служат опросные листы арестованных в Крыму
осенью 1920 г., хранящиеся в архиве Службы безопасности Украины. В графе
«В чем обвиняется?» чекистские следователи, не сомневаясь, писали:
«казак», «подпоручик», «чиновник военного времени», «штабс-капитан»,
«доброволец» и т.п.
Так, арестованный 20 ноября 1920 г. в Симферополе уроженец
Санкт-Петербурга Сергей Лефрансуа ОО ВЧК при 15-й стрелковой дивизии был
осужден к расстрелу «за службу в белой армии комендантом госпиталя», а
арестованный 17 декабря 1920 г. в Феодосии бывший чиновник Митрофан
Коробцев – «за принадлежность к белогвардейской власти и как дворянин».

Процедура рассмотрения анкет арестованных была максимально упрощена.
Выслушав краткий доклад начальника Особого отдела, участники «тройки»
подписывали заранее заготовленное постановление о расстреле и передавали
его к исполнению.
Наибольшее количество расстрелов происходило в Феодосии, Ялте, Севастополе
и Керчи. С не меньшим размахом репрессии проводились и в крымской столице.


22 ноября 1920 г. в Симферополе чрезвычайной «тройкой» ОО ВЧК при
Реввоенсовете (РВС) Южного фронта под председательством Василия Манцева
были вынесены постановления о расстреле 117, 154 и 857 человек. В тот
же день «тройка» ОО ВЧК при РВС 6-й армии под председательством Николая
Быстрых приговорила к расстрелу еще 27 человек, а сутки спустя – 28, 16 и
25 человек. Среди расстрелянных были не только белогвардейцы, но и
недавние союзники красных – махновцы.
Местом проведения экзекуций служила усадьба Крымтаева. Наряду с этим,
расстрелы происходили и в других местах, например, за железнодорожным
вокзалом. Сохранилось описание одной из подобных расправ:
«На рассвете всех офицеров вывели из дома в сад, где разделили на пять
групп. Первую группу заставили вырыть себе братскую могилу, и когда она
была вырыта, их поставили перед ней в ряд и залпом расстреляли.
Большинство тел расстрелянных попадало прямо в могилу.
Вторую группу заставили стащить туда остальных расстрелянных товарищей и
закопать могилу. После этого заставили их вырыть новую могилу для себя.
Затем расстреляли новым залпом вторую группу, заставив третью делать то
же, что и вторую и т.д… На другой день из казармы была уведена новая
партия офицеров, и с ней повторилось то же самое…»
«Окраины города Симферополя, – вспоминал генерал Иродион Данилов,
служивший у красных в штабе 4-й армии, – были полны зловония от
разлагавшихся трупов расстрелянных, которых даже не закапывали в землю.
Ямы за Воронцовским садом и в имении Крымтаева оранжереи были полны
трупами расстрелянных, слегка присыпанных землей, а курсанты кавалерийской
школы (будущие красные командиры) ездили за полторы версты от своих казарм
(бывшего Конного полка) выбивать камнями золотые зубы изо рта казненных,
причем эта охота давала всегда большую добычу. Общая цифра расстрелянных в
одном Симферополе со дня вступления красных в Крым до 1-го апреля 1921
года доходила до 20 000, а все число расстрелянных во всем Крыму – до
чудовищных размеров – 80 000 человек. Правда ли это или нет, сказать не
могу, так как ужасаясь такой цифре, сам не хочешь в нее верить, но ее
называли коммунисты, причастные к этим расстрелам, и хвастались ею в
разговорах между собой, ставя это в заслугу деятельности Чека и Особого
Отдела».

Расправившись с явившимися на регистрацию врангелевцами, чекисты стали
устраивать облавы, оцепляя целые кварталы. Сгоняя задержанных в
фильтрационные пункты, проводили в течение нескольких дней сортировку,
проверяя документы и решая, кого отпустить на свободу, а кого увезти за
город, на расстрел.
Среди казненных было много женщин, стариков и детей. Сохранился рапорт
красноармейца Рубежова о расстреле им 15-летней Марии Курбатской,
санитарки в госпитале 91-го полка 2-й конной армии, арестованной 25 ноября
в Евпатории по подозрению в выдаче белым группы советских
подпольщиков.
Старания чекистов были высоко оценены руководством. Приказом №1665 от 10
сентября 1921 г. заместитель командующего войсками Украины и Крыма,
Константин Авксентьевский, за «понесенные труды при ликвидации
врангелевского фронта» наградил трофейными конями Ефима Евдокимова и
Семена Дукельского – начальника ОО Всеукраинской ЧК по борьбе с
бандитизмом.

Еще один участник крымской «зачистки», начальник ОО Крымской областной ЧК
(КрымоблЧК) Николай Быстрых, получил от Дзержинского серебряную саблю с
надписью «за храбрость».
Не забывали и непосредственных исполнителей приговоров – участников
расстрельных команд. В качестве поощрения их наделяли дополнительными
продовольственными пайками, выдавали водку, вино.
Разрешали поживиться вещами казненных – нательными крестиками, одеждой и
обручальными кольцами.
По свидетельствам современников, каждый из палачей имел по 4-5 любовниц из
числа жен расстрелянных, заложниц и медсестер.[12] Под страхом смерти
женщин принуждали к сожительству, однако и подневольное согласие не
гарантировало несчастным спасения. Время от времени убийцы обновляли свои
«гаремы», расстреливая прежних сожительниц вместе с очередной партией
жертв.
Отдельного упоминания заслуживают взаимоотношения чекистов с армейскими и
партийными органами. Складывались они довольно непросто.
Поскольку среди арестованных было немало людей, чьи знания и опыт могли
быть использованы большевиками для упрочения своей власти, советские
учреждения ходатайствовали об освобождении тех или иных лиц. В отдельных
случаях чекисты удовлетворяли эти ходатайства, и некоторые потенциальные
смертники действительно обретали свободу. Так, арестованный 16 ноября 1920
г. бывший симферопольский городской глава Сергей Усов благодаря
заступничеству Правления союза рабочих городского самоуправления и
нескольких коммунистов, в итоге был отпущен на волю.
В то же время, имеется немало обратных примеров, когда поступавшие в ЧК
ходатайства об освобождении попросту игнорировались, и арестованные
приговаривались к расстрелу. Наглядным подтверждением этому служит
трагическая судьба Сергея Барсова. Уроженец Киева, чиновник, коллежский
регистратор, Барсов работал при Врангеле делопроизводителем в ялтинской
государственной страже. Не меняя места работы, с приходом в город частей
Красной армии стал работать на той же должности в ялтинской милиции. 25
ноября 1920 г. Барсов был арестован. Узнав об этом, начальник ялтинской
милиции направил в ЧК ходатайство об освобождении Барсова из-под стражи
«как человека аполитически нейтрального по отношению к Советской
власти».
Несмотря на это, 7 декабря 1920 г. чиновника приговорили к расстрелу.
Еще один случай творимого чекистами произвола упоминается в докладе о
положении в Крыму, составленном представителем Народного комиссариата по
делам национальностей Мирсаидом Султаном-Галиевым, побывавшим на
полуострове в начале 1921 г.:
«Ко мне в Симферополь приезжает представитель от 2-х населенных татарами
волостей Красноаремейского уезда (бывш. Ялтинского) с приговорами от
сельчан о необходимости освобождения арестованных особым отделом Морведа
татарских крестьян. Татары ручаются, что они арестованы по ложному доносу
и никогда ни в каких политических организациях не участвовали. Я посылаю
телеграмму в Севастополь с просьбой приостановить суд над арестованными до
моего приезда и, объезжая южное побережье Крыма, заезжаю в особый отдел
Морведа. Мне там указывают, будто раскрыт монархический заговор и что
татары, за которых ходатайствуют ялтинцы, имели связь с заговорщиками.
Узнаю также еще одну подробность, что, несмотря на то, что следствие по
этому делу еще не было закончено, подозреваемые в заговоре были уже
расстреляны».
Помимо свидетельств разногласий чекистов с партийными органами, имеются
также примеры конфликтов ЧК с военнослужащими частей Красной армии.
Известный крымский исследователь Андрей Ишин в одном из своих очерков,
посвященных анализу социально-политической обстановки на полуострове в
1920-е годы, приводит отрывок из телеграммы от 14 декабря 1920 г.,
адресованной председателю Крымревкома Бела Куну, в которой командующий
138-й бригады Козырь жаловался на действия сотрудников Особого отдела
Черного и Азовского морей:
«13 декабря около 19 часов, возвращаясь с начснабарм 4 (начальником
снабжения 4-й армии – авт.), догнали команду, находящуюся при ударной
тройке морского Особого отдела. Команда следовала в полном беспорядке. Я
приказал как начгар (начальник гарнизона – Д.С.) привести команду в
порядок и следовать к месту назначения в головном порядке. На мое
приказание последовал ответ: "Мы никаких начгарнизонов не признаем", – и
объявили меня арестованным, чему я не подчинился и уехал в штаб…
начособотдел (начальник Особого отдела – Д.С.) приказывает мне явиться к
нему для допроса…»
Говоря о динамике террора в Крыму, необходимо отметить, что массовые
убийства достигли своего апогея в период с конца ноября 1920 г. по март
1921 г., затем их волна стала понемногу спадать. Начиная с апреля 1921 г.
чекисты переходят к новым формам работы – массовой проверке населения на
лояльность. По-прежнему выносятся смертные приговоры, но их значительно
меньше. Широко применяется заключение в концентрационные лагеря и высылка
из Крыма.
Так, арестованный в Симферополе 21 апреля 1921 г. Крымской ЧК «за службу у
белых», уроженец Минска, Александр Кухарский, был осужден к 2 годам
исправительно-трудовых лагерей[17], а арестованная в Керчи «за эвакуацию
от советской власти», уроженка Харькова, Валерия Бровцина, 16 апреля 1921
г. выслана из Крыма по месту прежнего проживания.
Предпринимаются активные меры по реорганизации чекистского аппарата. Еще
21 января 1921 г. Оргбюро ЦК РКП (б), рассмотрев просьбу Крымобласткома,
постановило: «Создать в Крыму сильную ЧК с подчинением ей всех особотделов
Крыма (армии и флота), признать необходимым особые отделы армии и флота
подчинить Крымчека».
18 апреля 1921 г. на заседании Симферопольской городской чрезвычайной
комиссии (СГЧК) под председательством Е. Евдокимова принимается решение о
реорганизации СГЧК в Крымскую областную ЧК (КОЧК), с непосредственным
подчинением ВЧК. Особые отделы 4-й армии и Черного и Азовского морей были
ликвидированы, и вместо них создан Особый отдел при КОЧК.
Процесс усовершенствования структуры карательных органов сопровождался
многими трудностями. По-прежнему нередкими были случаи злоупотребления
чекистов служебным положением, и даже откровенная уголовщина.
В Керченской ЧК, например, избивали арестованных, незаконно приговорили к
расстрелу несовершеннолетнего. В Феодосии под видом обысков грабили семьи
бывших офицеров, зажиточных крестьян. В Ялте уполномоченный ЧК Петерсон
организовал банду, терроризировавшую мирное население. Серьезные
проступки допускали коллегии Севастопольской и Джанкойской ЧК.
Сам председатель ВЧК, Феликс Дзержинский, признавал, что в Крымской ЧК
процветают «уголовщина, пьянство и грабежи», и пока среди ее сотрудников
преобладают деклассированные матросы, «хулиганство не прекратится».[22]
Для устранения указанных недостатков были приняты жесткие меры. Коллегии
Керченской, Джанкойской и Севастопольской ЧК были привлечены к уголовной
ответственности, ряд сотрудников Феодосийской ЧК расстрелян, банда
Петерсона разгромлена, сам он убит.
Вместе с тем, смертные приговоры проштрафившимся чекистам выносились лишь
в исключительных случаях. Чаще всего, сотрудников ЧК, злоупотребивших
служебным положением, приговаривали к тюремному заключению либо изгоняли
из органов. Так, председатель Керченской ЧК, Иосиф Каминский, будучи
признан виновным в многочисленных нарушениях «советской законности»
(расстрел несовершеннолетнего, избиение арестованных), с учетом «прежних
заслуг перед революцией» был только освобожден от занимаемой должности, а
член коллегии Керченской ЧК, некто Михайлов, – осужден на 1 год
тюрьмы.
Несмотря на сокращение масштабов террора, режим чрезвычайного положения
сохранялся на территории Крымского полуострова до ноября 1921 г. К этому
времени советские репрессивные органы прошли длительную и сложную
эволюцию, конечным результатом которой стало усовершенствование
организации аппарата ЧК, улучшение его кадрового состава, изменение
методов и стиля работы.
При этом процесс истребления «буржуазии», начатый чекистами осенью 1920
г., не был ими доведен до конца. Подтверждением этому служат данные
годового отчета Крымской ЧК, в котором отмечалось, что «чрезвычайная
чистка ОО Ч-А (Особый отдел Черного и Азовского морей – Д.С.) и Крым.ЧК не
могли[25] с корнем вырвать «бывших». Они рассосались в советах,
хозяйственных учреждениях».
Тем самым сотрудники советских карательных органов ясно давали понять, что
массовые репрессии против «классово чуждых» будут продолжаться и в
будущем.
Автор выражает благодарность исследователю проблем истории Гражданской
войны в Крыму, магистру государственного управления, члену Союза русских,
украинских и белорусских писателей Автономной республики Крым,
В.Г.Зарубину, и главному редактору альманаха «Белая гвардия», кандидату
исторических наук, В.Ж.Цветкову – за помощь и поддержку, оказанную в
процессе написания данного очерка.

[Мария Мезозойская]

[QUOTE=Алекс Капчинский;14644]Нет, Машенька не так. В уголовно-процессуальной практике так не принято.

К уголовно-процессуальной практике я никакого отношения не имею, тьфу-тьфу-тьфу (кроме одного условного срока).
Вот видите, как Вы сами развернуто ответили этой статьей на свой вопрос.
Про Землячку и Куна я читала, и про рекомендации Лациса..."а Ленин - все ж таки Председатель!"
Спасибо за ссылку на исторический форум!

[Мария Мезозойская]

... Галина спала, ей слышался долгий низкий гул на одной ноте... Будто летишь в ночи над землей в тяжелом бомбардировщике... Этот гул вводит в транс, как монотонное горловое пение степного шамана... И вдруг на этом фоне, в той же тональности, раздается медленная, необычайно печальная мелодия... Незнакомый скорбный голос проникает прямо в глубину потрясенной души... Гул не смолкает...

Я разорву врагов кольцо уйду с боями...
Там за рекой оставлю дом утихнет пламя...
Слеза тяжелая бежит по жаркой коже...
Но успокоить злую боль она не может...
Прощайте братья и простите что не вместе...
Вы пали жертвою в полях кровавой мести...
Вы были верные бойцы святой свободы...
Но не сумели принести ее народу...
Пришли на родину мою враги - солдаты...
Поднял наган сын на отца и брат на брата...
А впереди лежит земля страна чужая...
Быть может ждет меня тюрьма неволя злая...
И вот бреду я без тропы почти без света...
Прошу совета у судьбы ищу ответа...
Где вы теперь в каком плену мои отряды...
Бегут домой потоком слез все реки ада...

"Вот что я тебе скажу, Галина Андреевна! Тебе придется идти до конца! А иначе - зачем тогда идти? Мы с тобой не скоро встретимся, а вот Люсю ты еще увидишь..."

Галина резко проснулась. Все тот же стук колес...
"Елена! Мы увидимся, я знаю!"
Она вспомнила сейчас почему-то июльский вечер 34 года (того самого года, когда в феврале Лена познакомилась с Андрюхой). Они с дочерью зашли в больницу.
- Передавай привет бойцу! Будь здорова и счастлива! - сказал отец дочери - Я устал, друзья мои, хочу уснуть.

...Всю ночь он видел своих погибших товарищей... А под утро проснулся, дышать было нечем, как всегда. Медсестра принесла ему кислород. Но легче не стало. Вот и все, жизнь прошла...Он закрыл глаза, пришли на ум собственные стихи, написанные еще в 21-ом, когда они с товарищами целый месяц отдыхали от боев (его еще в шутку называли "наш Пушкин"):

Я в бой бросался с головой
Пощады не прося у смерти
И не виновен, что живой
Остался в этой круговерти
Мы проливали кровь и пот
С народом откровенны были
Нас победили, только вот
Идею нашу не убили!
Пускай схоронят нас сейчас
Но наша Суть не канет в Лету
Она воспрянет в нужный час
И победит. Я верю в это!

"Веришь?" "Да!" "Тогда смотри..."

...Земля была безвидна и пуста. Тьма над бездною и свирепый космический ветер... Далекая песня... "Наши! Но что это здесь происходит? Федор?" "Да, Нестор Иваныч, я. Заждались мы Вас!" "Прости меня, теперь я вижу - ты был невиновен. Тогда никому нельзя..." "Да я уж простил давно, еще тогда." "Ладно. Докладывай!" "Вот глядите, видите, там, на горизонте?" "Что это? Разберемся!"

[Мария Мезозойская]

Не могу ничего отправить дальше про Лену, наверное - меня забанили.

[Мария Мезозойская]

Вечером того же дня Лена зашла к Андрюхе.
- Выйдем, разговор есть.
Они пошли в парк и уселись на скамейку, Лена всю дорогу молчала, молчала и сейчас.
- Что случилось? Ты какая-то не такая...
Она разрыдалась неожиданно и уткнунась лицом ему в плечо. Андрюха неловко обнял ее, гладил по голове...
На похороны пришло человек 500, анархисты из разных стран и просто сочувствующие, над толпой развевались черно-красные двуколоры.
Волин произнес речь о том, что Нестор был душой движения, подающий пример личной храбрости, и народ пошел вместе с ним. Другой еврей-историк, далеко не анархист, изучавший историю еврейских погромов во время Гражданской войны, заявил, что погромы были всегда, как при белых, так и при красных, но когда Махно входил в какой-нибудь район - они прекращались.
Спи с миром, товарищ!
На кладбище Пер-Лашез собрались друзья, в сторонке от всех стоял бывший белый офицер, по иронии судьбы подружившийся с Нестором после того, как тот издал первую часть своих Воспоминаний (правда, Яков Карабань был из армии Юденича, с которой махновцы не встречались...)

Все это вспоминала Лена, глядя на своего верного друга, который сидел слева, уставившись в освещенную фарами лесную темноту и крепко сжимая руль.
- Куда едем? - спросил он...

[Алекс Капчинский]

В одном из номеров еврейской газеты “Новое русское слово”, издававшейся в Нью-Йорке, от 14 апреля 1989 года видный израильский сионист Шимон Черток, бывший советский еврей, анализирует последний том “Еврейской энциклопедии” который только что вышел из печати. Он пишет: “Но, к сожалению, нет объяснения факта активного участия евреев в международном коммунистическом движении и высшем слое партийной бюрократии. Эти люди стали жертвами режима, который сами и установили”.
Таким образом, “Еврейская энциклопедия” – кладезь еврейской премудрости – совершенно умалчивает об участии евреев в становлении советской власти и в обеих русских революциях. Как не странно и наша Маша тем же занимается, ничего не скажешь – энциклопедистка!
Далее Шимон Черток приводит пример: “Венгерский еврей Бела Кун, эмигрировавший в Советскую Россию, вместе с Розой Землячкой осуществлял массовый террор в Крыму, а в конце 30-х годов сам был арестован и расстрелян”.
Фамилия Кун – это венгерская адаптация еврейской фамилии Коган. Он был руководителем Венгерской революции 1919 года, которая тоже была очень кровавой. После подавления этой революции он бежал в Австрию, где его прямехонько посадили... в сумасшедший дом. В свое время Швека не посадили, а вот Куна – посадили! А уже из сумасшедшего дома его и вывезли в Москву. Первое, за что он взялся будучи на свободе – массовые расстрелы в Крыму. С Розалией Землячкой-Залкинд. Они так поработали в Крыму, что Черное море покраснело от пролитой ими русской крови. Эта парочка евреев расстреляла около 100 000 белых офицеров и не только их, оставшихся в Крыму после эвакуации Белой армии. Вот поэтому-то “Еврейская энциклопедия” и умалчивает такие факты. Они им просто неприятны. Машенька, как я понял и тебе эти факты тоже неприятны? Но у меня вопрос несколько иного плана, как эта пара сумасшедших могла попасть в Крым на столь высокие партийные посты? По Машенькиной версии, наверное они приехали в глухую Архангельскую деревню, где им и выдали мандат на то чтобы землю в Гренаде крестьянам отдать. Приехав в кремль с таким мандатом Владимир Ильич не смог возражать, он же наш из чукчей, наивный, его было легко провести, не то что Льва Давидовича. Только интересная деталь:
http://www.gazeta-nd.com.ua/rubrics/o-klouny/250.php
И вот Лео Герман делает вывод: «Относительно предков вождя правдоподобной версией следует считать, что доктор А. Д. Бланк — обрусевший немец. Это, пожалуй, самая правдоподобная версия. Бланк — это чисто немецкая фамилия, в дословном переводе она звучит как «блестящий». Я полагаю, гипотезу о еврейском дедушке можно оставить в стороне как необоснованную, недоказанную»
Это одна точка зрения, а вот друга:
http://www.alefmagazine.com/pub220.html
Предположение Мариэтты Шагинян о родственниках-калмыках не подтвердилось. Отец Владимира Ильича был русским человеком. К нему у тех, кто озабочен чистотой крови, претензий нет. Все претензии — к матери Ленина, Марии Александровне Ульяновой. Писатель Владимир Солоухин писал, что не случайно Мария Александровна «натаскивала своих детей на революционную деятельность, на ненависть к Российской империи и — в дальнейшем — на уничтожение ее». Для Солоухина причина ненависти к России Марии Александровны была очевидной: «В том случае, если Анна Ивановна Грошопф была шведкой, в матери Ленина по пятьдесят процентов еврейской и шведской крови. Если же Анна Ивановна была шведкой еврейской, то Мария Александровна, получается, чистокровная, стопроцентная еврейка». В реальности бабушка Ленина Анна Ивановна Грошопф имела немецкие и шведские корни. Для сестры Ленина архивные документы были открытием, и сам Владимир Ильич не подозревал о своих нерусских предках. К тому же в старой России не занимались расовыми изысканиями, не вычисляли процент «чужой» крови. Значение имели религиозные различия. Принявшего православие считали русским человеком. Те, кого меньше интересует этническое происхождение вождя, уверены в том, что он совершил революцию на немецкие деньги.
Ладно оставим вопрос был ли Ленин евреем или нет, но зато он хорошо знал кто такие евреи. Вот там же:
http://www.gazeta-nd.com.ua/rubrics/o-klouny/250.php
Александр Богданов — один из образованнейших писателей-большевиков — говорил: «Придет время восстания, и все экспроприаторы, уголовники будут с нами. На баррикаде взломщик-рецидивист полезнее Плеханова. Но если Ленин и разрешил в 1917 году своим соратникам взять у немцев деньги, то без обязательств. Ленин думал только о революции и захвате власти. Он заключил бы союз и с самим дьяволом, если бы это помогло ему взять власть»
Поэтому то и оказались эта пара сумасшедших в Крыму.

[Мария Мезозойская]

=Алекс Капчинский;
Таким образом, “Еврейская энциклопедия” – кладезь еврейской премудрости – совершенно умалчивает об участии евреев в становлении советской власти и в обеих русских революциях. Как не странно и наша Маша тем же занимается, ничего не скажешь – энциклопедистка!

Вот поэтому-то “Еврейская энциклопедия” и умалчивает такие факты. Они им просто неприятны. Машенька, как я понял и тебе эти факты тоже неприятны?

Я не энциклопедистка.
И не сионистка, чтобы специально умалчивать, потому что мне якобы неприятны эти факты об участии евреев в становлении соввласти, мне просто пофигу, кто они там были по национальности (хотя я тоже Мария Александровна, ну прямо как мать Ленина!)
И не антисемитка, чтобы заострять внимание на этих вопросах в своем повествовании. (Лучше Вы занимайтесь такими вопросами, зачем же я буду вмешиваться, если у кого-то лучше получается выводить евреев на чистую воду!)
Сумасшедших хватает не только среди евреев, лично мне попадались в жизни только хорошие отзывчивые евреи. Но я, конечно, против мирового еврейского заговоро! Это точно!

[Мария Мезозойская]

- Куда едем? - спросил Андрюха.
- На реке лодка, как удачно в эту сторону как раз ехали...
- Анри, ты ранен? - повторила Лена.
- Зацепило немного. В левый бок. Да ничего, жить буду.
- Я видела там сзади аптечку, давай перевяжу, - Лена пересела назад и осмотрела рану.
- А! Пуля там? - всю левую сторону жгло, как раскаленным железом.
- Похоже - да. Темно, не вижу, - Лена туго обвязала ему живот бинтом, подложив кусок ваты. Крови было много.
- Не двигайся. А здесь какие-то капсулы, - она достала из аптечки маленькую прозрачную капсулу с припаянной иголкой и всматривалась в тусклом свете, что на ней написано, - Надо же, морфин! - Лена уколола Анри в плечо и нажала, раствор попал в кровь, - Удобная штука!
- Скоро придется идти, до реки на машине не доехать. Андрей, сверни правее, - Анри вытащил из кармана компас и разглядывал, куда дергается стрелка, - Наше направление - Норд-ост. Где-то там, за этим холмом, должна быть просека, если я не ошибаюсь.
Слева возвышался поросший соснами склон.
- Где-то тут должен быть большой валун. Надо же, как мы удачно все-таки заехали.
- Удачно?! - разозлилась Лена, - Операция провалилась. Надо было вначале заставить этого бумагу какую написать, что ли... Ну хоть что-то придумать!
- Не парься, Ленка, - сказал Андрюха, - у нас было мало времени.
- Хорошо еще, что все живы! Анри ранен. Мама едет в лагерь. Ее еще накажут за нашу вылазку. Этот по телефону... Я слышала, они собрались уже ехать к нам, и на вокзале засаду устроить. И тот, первый, наврал, что машина в 9.00, в 9 уже состав отходил. Как это они ее так быстро отправили, прямо - с глаз долой, из сердца вон, - Лена в точности повторила мысль групенфюрера Шлипмана, - Я вас в это втянула, теперь будут искать. Хорошо, что ты был в маске. Анри, да еще и с его белобрысой шевелюрой, машинист наверняка запомнил.
- Да я благодарен тебе за этот бой! Я ненавижу наци! И хватит об этом! А твоего буржуйского дружка мы перекрасим.
- Не называй его так!
- Говорите по-французски, я ни черта не понимаю!
- Извини, - Лена перевела почти весь разговор, кроме оскорбления, хоть ей было и неприятно.
- А вот и валун! Теперь налево по просеке.
Они поехали с выключенными фарами, небо после грозы было ясное, все усыпанное звездами, светила почти полная растущая Луна.
- Теперь сверни в лес, спрячем машину в тех кустах.
Друзья вылезли, Анри схватился за бок. Лена прихватила аптечку и надела его рюкзак.
- Андрюха, вытри руль и все, за что хватались. Анри, ты дневники взял?
- Конечно. Погоди, кое-что достану, - он вытащил довольно большой пакет и стал рассыпать что-то вокруг машины,- Придется пожертвовать.
- Что это?
- Табак, для собачек, чтобы нюх потеряли.
- На покурить оставь, - попросил Андрюха.
- Теперь через лес, - Анри глянул на компас.

[Мария Мезозойская]

Укол реально помог. Анри думал, что не дай бог начнет вырубаться, но морфий подействовал совсем по-другому - он придавал абсолютную уверенность в себе и бодрость, но не чрезмерную, а спокойную.
Друзья шли через густые заросли.
- Сюда бы шашку, порубать всю эту дрянь! - сказал Андрюха по-французски.
- Что такое "шашка"?
- Сабля такая. Это по-нашему, - он многозначительно посмотрел на Ленку.
Шли долго.
- Ты не устал? Болит? - спросила Лена.
- Побаливает. Но как будто не у меня, а у кого-то другого. Здорово!
- Смотри, не подсядь! А то аптеки брать будем!
Все трое нервно засмеялись. Андрюха сжал Ленкину ладонь, да так сильно, что ей стало больно, но она промолчала.
- Замерзла?
- Прохладно, - она только сейчас заметила, что дрожит. Влажное платье и летнее черное пальто еще не совсем просохли после той грозы. Лена взглянула на часы - около одиннадцати. "Ничего себе - денек! В 8.20 - чуть больше двух часов назад, я пришла домой и уснула. Проспала минут десять, а мне столько всего приснилось! Дороги, дороги, пыль да туман. Война... Точно, и отец! Это ведь он разбудил меня: "Люся, проснись, враги, береги патроны!"
Воспоминание вспыхнуло, как молния. "А ведь тогда, на нашем секретном полигоне, когда мне было 10 лет и я убила "Троцкого", он спас меня, запретив тратить больше трех патронов! И мне как раз хватило! Была бы я убита или арестована. Люди не должны жить в неволе! Или вообще ничего бы этого не было."
Где-то впереди, уже не далеко, слышался тихий плеск воды. Они вышли на берег, перед ними расстилалась довольно быстро бегущая направо неширокая речка. Другой берег тоже был весь поросший густым лесом. Анри огляделся.
- Ага, вон там, видите дерево, где река поворачивает? Там лодка.
Это было еще далеко. Сперва они шли по течению влоль реки, потом пошли по мелководью вдоль берега, густой кустарник подступал прямо к воде.
- Это хорошо! Еще больше заметем следы. Дома просушимся.
"Что ж ты мне раньше про этот "дом" не рассказал!" - мысленно возмущалась Лена, но вслух ничего не сказала, хоть все ее чувства были на пределе.
Наконец Анри велел демаскировать лодку, спрятанную в небольшой заводи у раскидистого дерева, заваленную ветками и совершенно невидимую. Они уселись, Лена и Андрюха взялись за весла, Анри привалился на носу. Он терял силы.
- По течению - полный вперед! И глядите за берегами и за "воздухом", могут разведку на самолетах послать...
- А ты классно ориентируешься на местности! - похвалила Лена.
- Я ходил с братом до войны в походы, Это Поль и папа меня всему научили. А землянка эта старая, мы охотились и жили в ней. Леса там большие начинаются...
- Там кто-нибудь есть? Не привести бы хвоста, всех подставим.
- Должно быть свободно. Я взял с собой хавчик и шнапс, поедите. Я что-то не хочу.
- Что ж ты сразу не сказал? - возмутился Андрюха, - Ленка замерзла.
Он полез в рюкзак и нашел большую флягу.
- Держи, согрейся!
Лена строго посмотрела на Андрюху, взяла флягу и отхлебнула, поморщившись, передала друзьям.
- Да если б не он - нам вообще некуда было бы идти!
- Можно было бы ко мне в деревню!
- Да какая деревня! Нас бы сразу задержали где-нибудь. Как удачно ты мне позвонил, Анри! Я ведь только на секундочку заглянула домой в последний раз, как чувствовала! А тут - ты! А я еще не хотела тебя с собой брать!
Анри закрыл глаза. Рана опять заболела.
- Увидите большой камень по левому борту, на том берегу, из воды торчит - там остановка. Я отдохну...

Другой, не убитый Леной начальник охраны поезда Вайс построил своих цириков у остановившегося состава. Овчарки лаяли и рвались с поводков...

[Мария Мезозойская]

Отряд двинулся редкой цепью вглубь лесного массива.
"Сам дьявол не разберет, куда они повернули! Но дальше по дороге - пост."
Поиск был долгий. Часть людей Вайс оставил на поезде, трое были убиты. Шлипман соврал, что их было "15 человек на сундук мертвеца", их было больше. Солдаты, не привыкшие в мирной Франции к таким погоням, ругались, на чем свет стоит. На подмогу им спешила еще группа из города.
"Что ж это за сучка такая? А машинист под суд пойдет! Еще и групенфюрера ухлопали! Вот так история!"
Наконец они вышли на спрятанную в кустах машину.
"Надо бы снять отпечатки."
Вдруг собаки зачихали и заскулили. Один пес жалобно посмотрел на Вайса и, подняв заднюю лапу, пометил автомобиль групенфюрера. Овчарки бегали кругами и чихали.
"Тьфу ты, дьявол! Хитрецы! Похоже, это табак."
- Ждем группу поддержки! - сообщил он солдатам, а по рации доложил:
- Собаки потеряли дальнейший след, хер штурмбаннфюрер! Но автомобиль найден, в квадрате...№34.
- Марш цурюк на поезд! Вы и так уже выбились из графика! На следующей станции вас сменят, остаетесь для дачи показаний!
- Я воль! Так, отбой! Все на поезд! - и Вайс со своей командой поперся в долгий обратный путь, заранее рисуя себе страшную картину встречи с начальством.

Плыли долго. Лена задумалась, монотонно работая веслами, но не забывала вести наблюдение. Ей представилось, что плывут они по сумрачной реке Стикс, и как раз на другой берег. Может сейчас убитые ими люди тоже где-то рядом, на том же пути? Куда они все попадут? Неужели в Валгаллу? Если их с натяжкой можно назвать настоящими воинами... А мадам Ланье, бедная и одинокая... Хотя нет, она была богатая. Прямо в Аид - царство забвения? Что же там, после смерти? Узнать бы это попозже!"
Когда умер отец, некоторые знакомые даже говорили - Царство Небесное. Вряд ли кто-нибудь скажет такое про Гитлера, Ленина, Троцкого, Сталина... Лена вдруг поняла, что совсем не помнит лиц первых убитых ею солдат, да и офицер с групенфюрером в памяти особо не зафиксировались. "Имя им - Легион. Отец тогда говорил - надо научиться воздействовать на оппонента силой своей воли и слов. Но с этими по-другому нельзя, они как зазомбированные роботы. И у марксистов только инструкции, как тупо захватить власть. А у отца в книге - прямо душа нараспашку."
Тут Лена увидела на фоне Луны крошечный крылатый силуэт, он промелькнул и исчез. Звука мотора она почему-то не услышала.
- Я видела самолет, вон там. - она сказала это так спокойно, что тоже задумавшийся Андрюха сперва даже не понял - о чем это она. Но Анри немедленно скомандовал:
- Быстро к берегу!
Они причалили к заросшему берегу и, быстро прикрыв лодку тростником, упали в густые кусты под деревьями. Огромная черная птица бесшумно, как призрак с прожектором, пронеслась почти над ними вдоль реки.
- Это планер! Если бы Ленка не заметила каюк бы нам всем!
"Ох, хлопцы, вероятно, что нам и так всем каюк...Может заметил" - подумала Ленка.
- Да, это нас рыщут, как пить дать! - отозвался Анри, вспомнив странную поговорку Элен.
- Ну что, поплывем дальше?
- Нет, пойдем пешком, вдруг еще полетит. Тут уже должно быть недалеко.
- Дойдешь?
- Куда я денусь! - заверил Анри, хоть и чувствовал себя уже не так хорошо, - Этот морфин - вещь! Я думал, под ним засыпают.
- Точно, вещь.
- А ты откуда знаешь?
Они встали и продолжили путь "домой".
- Я как-то в детстве сильно поранила ногу, мне было лет шесть. Мы с отцом гуляли в парке, я носилась, как угорелая, в войнушку с пацанами играли. Мальчишки увидали, что у меня нога вся в крови и рваная рана на бедре, и почему-то засмеялись. А отец вначале испугался, взял меня на руки и отнес домой. А я ему еще говорила: не журись, батя, все в норме! "Ну ты даешь, - говорит, - Люська, молодец! И не скажешь, что ранена. Я думал - разревешься. Вон, пацаны твои - и те ревут из-за всякой ерунды." Он позвонил знакомому врачу, тот приехал, зашил рану и сделал укол. Я потом узнала, что это был морфин. Нога у меня и вправду очень болела, но я, сколько себя помню, всегда делала себе установку, что я - солдат, и плакать мне нельзя. В тот вечер я заснула не сразу, а долго пела украинские песни и болтала ногами, сидя на стуле. Родители даже развеселились с меня!
- А ты хоть знаешь, кто у нее отец? - два Андрея немного отстали, Лена ушла вперед, - Про него уже кучу книжек написали, и документальных, и даже художественных, еще при его жизни, и во Франции, и в Союзе, и даже в Америке! В Союзе даже фильм про него есть! И мой отец был у него пулеметчиком.
- Да, знаю, меня интересует все, что касается Элен.
На самом деле для Анри многое было новостью. Но Андрей бы врать не стал, не умеет. Соперники уставились друг на друга.
- Ну где вы там, хлопцы? Давайте скорей, чего встали.
- Что такое "хлопцы"?
- Это значит - партизаны-махновцы, - Андрюха пошел догонять Ленку, ему самому было противно, что он выпендривается, но этот Квакушка его уже давно достал, - Не отставай!

[Алекс Капчинский]

Я не энциклопедистка.
И не сионистка, чтобы специально умалчивать, потому что мне якобы неприятны эти факты об участии евреев в становлении соввласти, мне просто пофигу, кто они там были по национальности (хотя я тоже Мария Александровна, ну прямо как мать Ленина!)
И не антисемитка, чтобы заострять внимание на этих вопросах в своем повествовании. (Лучше Вы занимайтесь такими вопросами, зачем же я буду вмешиваться, если у кого-то лучше получается выводить евреев на чистую воду! Спасибо!)
Сумасшедших хватает не только среди евреев (Согласен, но среди евреев их в шесть раз больше), лично мне попадались в жизни только хорошие отзывчивые евреи. (Вот в этом-то вся их и фишка. Многие «евреи» на самом деле к евреям никакого отношения не имеют, потому что в еврейских семьях принято брать приемных детей, и никто этим детям не говорит кто они на самом деле. Зато их очень удачно подставляют евреи за свои пакости, а мы и рады на расправу. У меня был знакомый рабочий, ему пришлось уйти с «высокооплачиваемой» работы, потому что от этой работы у него заболели руки. Руководство завода его постоянно обманывает по компенсации и лечению. И вот он мне однажды сообщил, что он еврей. Я и ему рассказал про такую фишку у евреев. Есть у композитора Верди очень интересная опера – «Жидовка», рекомендую ознакомится с сюжетом. Надо еще учитывать, что евреи большие артисты, (посмотри, что не артист, то еврей) и когда им выгодно, они могут прикинуться кем угодно, особенно они очень любят представляться французами, итальянцами, поляками даже китайцами и татарами, но только не евреями.). Но я, конечно, против мирового еврейского заговоро! Это точно!

[Мария Мезозойская]

Это все каббалистика ихняя и талмудические штучки! И холокост тоже мировая еврейская закулиса устроила, как ритуал Всесожжения. Только вот никак не могут мечеть Омара снести, чтоб Третий Храм построить. У них уже и красная жертвенная корова специально выращена, и Первосвященника выбрали своим тайным голосованием (или тоже вырастили? Они так и не поняли - поезд-то ушел: НАСТОЯЩИЙ ПЕРВОСВЯЩЕННИК уже давно родился, умер и воскрес) Им осталось объявить Шах и Мат, только мусульманская защита поставлена. Вот там и Армагеддон постоянно, а палестинцы - последний оплот Добра на Земле!
Так может всех настоящих евреев уничтожить, перевоспитать-то не получится, хоть тыщу раз их крести, кровь-то не обманешь!
Как предлагаете решить еврейский вопрос?

[Алекс Капчинский]

Нет ни каких еврев, русских, кзахов ипр., есть люди подверженные вырождению, когда они вырождаются, ктоме просто больных, получаются еще и такими как написал Дубовик про людей стремящихся во власть – жестокие, лживые и психически больные. Любой биологический вид на земле подвержен вырождению, если он замкнут и малочисленен. Вот эта замкнутость и малочисленность и возникает в результате так называемых наций и народов. Вислав говорит, что этнически смешанными людми управлять легче чем одним народом, это так, да не вдомек ему, что чем больше будет людей кротких, ответственных, тем меньше будет выродков и некому будет властвовать, а управлять будут нормальные. В каждой нации возникают иерахические пирамиды, где и происходит грызня за власть, а нормальные их кормят. Если не бутет выродков в колличестве для создания этх пирамид то и не будет власти как таковой. Властвовать можно над одним рабом – десятью, а вот одному иметь власть над тысячами рабов невозможно.

[Серго Житомирский]

Бред...Чувствуется Климов...

[Мария Мезозойская]

Они долго шли по густому лесу, углубляясь все дальше в чащу. Комаринное зудение уже почти не раздражало - привыкли, машинально отмахиваясь сорванными ветками. Лена поглядывала в звездное далекое небо, просвечиваюшее сквозь кроны высоких деревьев, Андруха вертел головой в разные стороны, чтобы не пропустить отблески очередного призрачного прожектора, постоянно чудилось - то там, то сям мелькают блики, но это был лишь пробивающийся лунный свет. Анри шел впереди и переодически сверкал зажигалкой, прикрывая ее рукой, чтобы разглядеть показание компаса. Друзья вышли к журчащему ручейку, Анри вошел прямо в воду и направился по течению, остальные - за ним, ноги у всех и так были мокрые. Потом вышли на берег и опять все шли и шли...
Наконец Анри остановился и огляделся. Они оказались на небольшой полянке, Луна тускло серебрила все вокруг. Анри подошел к неприметному замшелому пеньку и отковырял в траве маленький гвоздик.
- Андрей, открывай.
Андрюха подцепил прикрытую дерном крышку люка и открыл небольшой лаз прямо вглубь земли, зияющий мраком, в который мог протиснуться один человек.
- Вот это конспирация!
- Там лестница, спускайтесь.
Они по очереди спустились на глубину метра в три, замыкающий Анри плотно закрыл крышку и стало темно, как в могиле. Вспыхнула зажигалка, резко выхватившая из мрака бледное лицо и обитые бревнами стены и потолок.
- Дальше по коридору.
Дальше по коридору был тупик. Так, во всяком случае, показалось Лене с Андрюхой. Анри, протиснувшись вперед в узком пространстве, произвел с этим тупиком какие-то невидимые друзьям манипуляции и погасил зажигалку.
- Ну? - нетерпеливо сказал Андрюха.
Анри не ответил. Свет ударил неожиданно и ярко. Друзья увидали такую картину - посреди большой комнаты, тоже обитой бревнами, горела открытым пламенем самодельная керосинка, сделанная из большой снарядной гильзы с остро скошенным верхом, стоящая на полу, покрытом темно-бордовым ковром. От сквозняка пламя задрожало, по стенам заплясали тени. Вокруг огня сидели трое - парень и две женщины.
Анри сразу упал на нары.
- Лев Давыдыч?! Какая встреча.
- Михненко, ты, что ли? И Карпенко!
- Мы тебе не Михненко и Карпенко, а Елена Несторовна и Андрей Петрович.
Это был тот самый бывший одноклассник Левка "Троцкий", он радостно улыбался.
Лена стащила с Анри черный свитер и размотала бинты.
- Кровь остановилась, надо же! Сколько ты прошагал. Пулю надо вытаскивать, я ее нащупала.
Анри зажмурился и сжал зубы.
- Потерпи. Может еще уколоть?
- Лучше потом. Андрей, дай хлебну.
Лена прокалила на огне острый нож соседки и на всякий случай еще протерла спиртом. Потом налила немного спирту себе на руки.
- Андрюха, глянь, может там и новокаин со шприцем есть?
- Имеется! - радостно воскликнул Андрюха, порывшись в аптечке.
- Отлично! Набери, - Лена уколола под кожу рядом с пулевым отверстием, - Подождем. А нет ли антибиотиков?
- Почему нет? Все тут есть! Запасливый этот жиртрест! Как знал, что в бой собирается.
- Теперь чувствуешь что-нибудь?
- Вроде нет.
Лена сделала небольшой надрез и вытащила пальцами кусочек свинца.
- Держи на память о боевом крещении.
- Подогнали фашеки сувенирчик! Драть их во все места.
Лена протерла рану спиртом и зашила обычной иглой и протертой спиртом же ниткой, которые дала одна из женщин. Перевязала и уколола пациента ампициллином.
- Все! Поправляйся.
- Ты просто сестра милосердия! И совсем не больно!
- Скажи спасибо жиртресту. Без его препаратов было бы куда больней.
- Вот еще, - Анри разлил всем спирту. Ударились четырьмя кружками, включая Троцкого, и выпили за удачу, Сара и Голда отказались.
- Это ты его грохнула, когда пальба началась? Я так и не понял, - спросил Андрюха, загрызая шнапс вытащенными из кармана сухарями. Лена толкнула его локтем и еле заметно показала глазами на женщин, но Анри утвердительно кивнул.
- Нет, его крови на мне нет. В него попали свои же, и я случайно уронила его на рельсы. Насколько я помню весь этот кавардак, его никто не подбирал, а тепловоз сразу рванул за нами. Так что скорее всего Анна Каренина бросилась под поезд, и он долго влачил ее жалкое существование.
Пацаны заржали. Анри наливал еще, они снова пили, даже младшая Голда теперь не отказалась. Нервы у всех были на пределе - нужна была разрядка.
- Спокойной ночи всем, мы пошли спать, - Сара открыла небольшой шкаф высотой чуть больше половины своего роста, стоящий у стены, и обе женщины поочередно в нем исчезли. Лена и Андрюха удивленно переглянулись.
- Не понял. Вот так фокус!
Лена огляделась и увидела, что изнутри комната как будто не имеет выхода и выглядит совершенно замкнуто. Дверь различить было невозможно.
- Позднейшая доработка, - улыбнулся Анри Андрюхе, - так сказать - на всякий пажарный, как говорит Элен.
- А что там? - Лена заглянула в шкафчик...

[Мария Мезозойская]

Бред...Чувствуется Климов...

Серго, а я под кого кошу? Просто интересно узнать, не бред ли получается у меня.

[Мария Мезозойская]

В задней стенке шкафчика была дверка, которую Голда сразу закрыла за собой. Если бы Лена не видела, как эта дверка закрывается - нипочем бы не обратила на нее внимание, так все было тщательно замаскировано.
- А что там?
- Секретный ход. Потом покажу. Кстати, если хочешь спать, можешь лечь там. Возьмешь фонарик.
- Даже мне еще не показали, - обиделся Троцкий.
Лена все не могла себе простить, что не договорилась с Анри. Мама еще твердила - в лес, что ли? Как она была права! Именно в лес! Лена не выдержала:
- Если б ты мне сказал, что есть где спрятаться!
- Но я ничего не знал! Ты пришла ко мне утром с вещами, сидела и молчала, слова нельзя было вытянуть. Потом попросила сходить к тебе и узнать, есть ли на окне цветок. Я ж тебя все спрашивал - зачем? Может случилось чего? Но ты говорила что-то невразумительное, а когда я вернулся - рванула куда-то...
- Мог бы и намекнуть, что связан с подпольем.
- Да ни с кем я не связан! Поль приказал, чтоб я молчал, как могила, сама понимаешь. Если бы ты мне сказала сразу, что твоя мама собирается в гестапо и боится не вернуться...
- Эх, Анри, если б мы друг друга подольше знали и побольше доверяли...
- А когда вечером я вас увидел в автомобиле с автоматами и в касках, да еще и с пленником... Вначале я даже заподозрил, что у вас увеселительная прогулка под покровительством этого...
- Да уж, повеселились. Забудем это, назад не воротишь.
И они забыли...Выпили.
- Черт! Вояки недоделанные! - спохватилась Лена, - Мы же не подзарядили автоматы. Ботинки-то сушить поставили! Такая ошибка может стоить жизни. У меня в карманах - два вальтера, - сообщила она, - к ним патронов нет.
- Значит, надо достать! - Андрюха взял два шмайсера, стоящих у стены, и поменял "магазины", - Так надежней! Хотя и в тех еще патроны остались.
- Так. Один вальтер полный, в другом - три патрона.
- В моем рюкзаке еще твой наган, - Андрюха вытащил белую дамскую сумочку.
- Наган пустой. Он мне дорог как память, с него-то все и началось... Еще в 33-ем. Как раз когда Гитлер развернул свою политику, как символично! А сумку положи пока на место, потом разберем.
- Я приготовлю пожрать. Что у тебя там? - Андрюха стал копаться в рюкзаке Анри, - Ага! Тушенка, гречка! Хлеб! А черного нет? Жаль! - он нашел подставку для котелка в углу, набрал воды из ведра и стал кашеварить.
- А давайте я буду называть вас по-другому, а то вы оба - прямо какие-то Андреи- Первозванные! Ты, Андрюха, будешь Пулеметчик, в честь твоего отца, согласен?
- Ага, точно! А фамилия моя будет - Геенов-Огненный! - он произнес "фамилию" по-русски, Лена перевела:
- Пулеметчик Андрей Петро Геена-Огненная!- все засмеялись. Спирт был хороший.
Лена пыталась забыть сегодняшнюю неудачу, все-таки они не всесильны. "Против лома нет приема. Окромя другого лома! И мы будем ковать этот другой лом, пока горячо!"
- А ты, Анри, будешь...
- Охотник! Охотник и гез Анри Уленшпигель! Люблю Голландию! А ты, Элен - Жанна Де Арк!
- Нет, я просто - Елена Махно.
- А я - кто?
- А ты - по-старинке, Лев Давыдыч Троцкий-Бронштейн, мексиканец.
Троцкий понурился.
- Но он же вроде бы умер...
- Нет, он ещё жив. Но все умерли, а дело их живет! Хорошо, что ты обиделся, в школе, помню, гордился своей кличкой. Заслужи другую, и люди к тебе потянутся!
- Ты себе сейчас такую кличку дала - Елена Махно! Вот умора! А хотите, я вам анекдот про него расскажу? - развеселился Троцкий.
Трое уставились на него.
- Ну попробуй!
"Если уже анекдоты стали ходить - это уже ну очень круто, народу нравится", - мрачно подумала Лена.
- Приходят, значит, к батьке Махно его люди: "Батька, белого взяли!" "Расстрелять!" Потом опять: "Батька, красного взяли!" "Тоже расстрелять!" И снова: "Батька, опять белого взяли!" "Туда же!" "Да сколько ж можно, батька! Уже третий ящик вина расстреливаем! А может - выпьем?"
- Ты че, Левочка, рамсы попутал? - грозно глянул в глаза Левочке Пулеметчик.
- Тю, Пуля! Не пали почем зря, патронов не останется! - Ленка толкнула его кулаком в плечо, - Это же народное творчество! - они с Уленшпигелем и Троцким хохотали, как безумные. Андрюха посмотрел на эту картину, и его тоже пробрало.
- Ну шо, матка, а може выпьем? - Пуля, хохоча, тоже толкнул Ленку плечом.
- Наливай, браток! На левом фланге тара стынет!
- И кашки порубаем! Да с потрошками!
- Это уж как пить дать, к Гадалке не ходи, рубанем с плеча, только за ушами затрещит!
Ленка с Пулей переталкивались плечами и хохотали.
Безумный кровавый вечер отступал, а они наступали, брали прошлое штурмом, и оно растворялось, распадалось на молекулы, на атомы, и вовсе исчезало до поры - до времени, пряталось куда-то в дальние архивы подсознания...
Они говорили на каком-то странном языке, по-французски - чтобы Уленшпигель понимал, но абсолютно дословно. То есть - придумывали на ходу новые французские слова, прибавляя приставки и окончания, но смысл точно соответствовал русскому оригиналу. Получалось что-то вроде стишка из "Алисы в стране чудес":
Сверкалось хливкие шарьки пырялись по мове и хрюкотали зелюки как мюмзики в дрове...- только по-французски. Это был виртуозный, никем не слышанный забавный жаргон. Даже слово "шо" они озвучивали как "ква". А в голове звучала русская речь с малороссийским говором.
Уленшпигель и Левка переглядывались и смеялись...

[Мария Мезозойская]

- Ох, ребята, я не посинел еще? Дайте отдышаться! - Уленшпигель схватился за бок.
- А ведь он мне помогает на этом пути, - сообщила Лена,- Уверена, даже сейчас он нашептал Льву Давыдычу, чтобы всех нас развеселил.
- Да уж, Ленка, ты всегда на связи!
- Давайте выпьем за него, и за твоего, причем - чокаясь и до дна! Ведь все мы живем вечно, мы просто не можем умереть. И знаете почему? Потому, что это просто невозможно! Иначе весь мир не стоил бы и ломанного гроша.
Они "ударились" и осушили кружки.
- А знаешь, Лева, извини, что я тебя убила 7 лет назад, на секретном полигоне, причем дважды. Ты сначала был темной бутылкой, а потом прозрачной. Спасибо, что вы оба научили меня стрелять.
- Чего это ты гонишь, Михненко? - не понял Троцкий.
- Каждый иногда становится кем-то или чем-то другим, и его убивают, или он убивает или милует. И при этом ничего не подозревает, сидит себе в это время в уютной землянке, в кругу старых приятелей. Может я тоже сейчас где-нибудь в другом месте. Например, еду в темном вагоне...Или в Гуляйполе, в котором никогда не была, но которое снится мне во сне. Там наша территория, потерянный рай, в который надо вернуться. Пускай мы даже будем ломиться туда до потери пульса, чтоб наконец взять штурмом, если уж нам не открывают. И мы добьемся ответов на все вопросы...А может я даже в Нью-Йорке, на собственном венчании в соборе Святого Патрика, стою под ручку с молодым атташе и говорю: пока смерть не разлучит нас!
- Каким это еще молодым атташе?- возмутился ревнивец Пуля.
- Это легенда, которой я так и не сумела подыграть. Вы уж не обессудьте, если что не так. Благими намерениями, как известно, усеяны поля за Перекопом.
- Ну ты даешь! - усмехнулся Троцкий, но заметив мрачный взгляд Лены, прикусил язык. Все тоже молчали и, задумавшись, глядели на острое синеватое пламя.
- Жандарм родился! Элен, там еще много морфия? Новокаин отошел.
- Полно, - Лена протянула Уленшпигелю капсулу, - Этот Анна Каренина просто какой-то морфинист.
- Не исключено, что и морфинист! Все они какие-то с прибабахом! - предположил Пуля.
- Ну все, дорогие мои камрадос герильерос! Буэнос ночес. Но пасаран! - Лена подняла сжатый кулак.
- Чего это за герильерос такой?
- Эх ты, балда! Я сказала - доброй ночи, товарищи повстанцы. Враги не пройдут.
- Мы их не пропустим, - заверил Пуля.
Лена взяла фонарик и вошла в шкаф.
- Элен назвала тебя - балда. Что это значит?
- О нем написал еще наш поэт Пушкин. Балда - наш национальный герой. Что-то типа Фигаро здесь, Фигаро там...И где он только не был! Даже на дне морском чертей гонял. В итоге уложил своего хозяина, одного ушлого падре, тремя щелбанами.
- Понятно. И что, он тоже не знал испанский?
"Хорошо, что глаза слипаются, - подумал Пуля, скручивая самокрутку, - это кстати, а то уж я и не знал, как усидеть взаперти, раз пошла такая пьянка". Теперь выходить никуда не хотелось.
- Я бы тоже попробовал! - Троцкий посмотрел на аптечку, - Там же полно, Ленка сказала. Надо все в жизни попробовать!
- Какая оригинальная мысль! Я запишу, - съязвил Уленшпигель.
На самом деле они не были "язвительными язвами", но сегодняшний вечер сделал их такими, и Лева казался им несмышленым придурком.
- Откуда у вас автоматы? Кто это тебя ранил?
- Понятия не имею. Лучше скажи, как ты тут оказался.

[Мария Мезозойская]

- Твой брат Поль затащил меня сюда. Сказал, что там я пропаду, департируют куда-нибудь. Куда это меня депортируют, родичи мои живут спокойно! Правда я сейчас дома не живу. Гуляю!
- На историческую родину.
- В Израиль что ли? Не, что я там забыл? Мне и тут хорошо! Давай, рассказывай - что это вы вытворяли?
- Святая простота! - Шпигелю надоели эти расспросы, - Надеюсь ты не ортодокс! А то смотри - тушенка была свиная. Вдруг твой организм взбунтуется.
- Мне вообще наплевать на всю эту религию! И с предками я не дружу. Достали! Я хочу быть партизаном! Дайте мне тоже какое-нибудь дело!
Друзья переглянулись.
- Эк как тебя переперло! Скоро война кончится, посиди лучше здесь.
- Здесь скучно. А что это Ленка говорила про кого-то? "Он мне помогает...Выпьем за него..." Про Гуляйполе...Отец что-то рассказывал, что Махно там жил. Ох и поднадавал он евреям!
Пуля хотел уже взбелениться, но Шпигель начал первый:
- Бог, Леон. Он - это Бог. Ты веришь в Бога?
- Вот еще!
- Ладно, Леон, теперь ты наш клиент! Отделился от народа своего. Время сеять добрые семена! - зловеще проговорил Шпигель, - Я тебе буду проповедовать Новый Завет, по-новому! Не читал?
- Да ну вас всех со своими заветами! Родичи и так уже достали!
- Лева, ты не прав! - успокоившись, констатировал Пуля, сворачивая очередную самокрутку.
Друзья откровенно издевались. Шпигелю даже стало стыдно: "Да кто я вообще такой, чтобы поучать?" Он взял капсулу, которую дала ему Элен, и укололся - боль уже сильно обламывала.
- А завтра пойдем брать аптеку! - пошутил Пуля.
- Ага! И винный магазин! Ладно, Леон-киллер, иди спать.
- Не хочу я спать!
- Лева, у нас серьезный разговор.
- Да, Леон, будь другом, оставь нас! Спокойной ночи!
Троцкому пришлось удалиться под буравящими взглядами двух странных друзей. "Какие-то они не такие сегодня!"
- Ну и что теперь будем делать? Я люблю ее больше жизни и тебе не отдам! - начал Пуля, эта фразу он проговаривал про себя весь вечер, с того момента, как Шпигель сел к ним в машину.
- Не больше, чем я! Она сама должна выбрать.
Пуля вспомнил про молодого атташе. "А вдруг она любит кого-то другого? Нет, этого не может быть! За что бы ей любить кого-то еще? А мы - команда! Кроме нас таких крутых больше нет!"
- А может ты любишь не ее саму, а ее родство?
- Для меня это неразделимо!
- Вот видишь! А я - просто так.
- Ты не понимаешь! Мы с ней земляки!
- Ну и что?
- Как это - что?! Может это и ничего, но в нашем случае - это все!
- А почему ты называешь ее Ленкой? Смешно звучит.
- По-польски - нормально. Даже ласково.
- Ты что, поляк?
- Я украинец! - Пуля был наполовину русский, - Но родился и вырос в Польше. И Ленка тоже. Попал бы ты в такую переделку - и на суахили заговорил бы!
Пуля не знал, где это говорят на суахили, но слово звучало убедительно.
- В какую переделку?
- Какую-какую. Наши не захотели комиссарить, хоть и было сразу предложено. И правильно! Нечего Ленину и его красным дьяволам задницу лизать! Свобода и душа не продаются, ни за какие блага!
- И что?
- Что-что. Пришлось отступить. Вот тебе и вся переделка.
- А помнишь, как мы из-за нее подрались на выпускном?
- Еще бы не помнить! Славная была битва!
В этом году они окончили школу. Уже собирались на фронт, воевать с немцами. Но правительство решило иначе - да будет мир!...

[Мария Мезозойская]

Это было в теплый майский вечер, полтора месяца тому назад. Были танцы, выпускники танцевали фокстроты, танго, вальсы... Лену многие парни приглашали, но она всем давала от ворот-поворот. С Анри они только-только познакомились. С ним она станцевала танго, научившись прямо на ходу. Андрюха танцевать не хотел и не умел. Он смотрел на эту сладкую парочку и нервничал, а вид сделал равнодушный. "Мы ведь с ней знакомы с 11 лет! Откуда этот пижон взялся?"
Музыка умолкла, и хохочущая Ленка подошла к нему вместе с "пижоном".
- Познакомься, Анри, это мой камрадо Андрей! Дайте-ка я загадаю желание! - она схватила их обоих за руки, - Но вам не скажу! А то не сбудется!
Выпускной вечер закончился.
- Пойдемте куда-нибудь, я угощаю! - предложил Анри.
Они пошли в ресторан. Ленка веселилась вовсю. Потом пошли гулять по освещенному фонарями и многолюдному парку. Как будто и не было никакой войны!
Это был последний месяц без немцев. Но война уже носилась в воздухе, зрела в озабоченных головах и стояла прямо на пороге.
Ленка и Анри жили совсем рядом друг от друга, а Андрюха - через парк от них. Они как раз проходили мимо его дома, было уже поздно, и Ленка попросила:
- Погуляй еще с нами, Андрюха, проводишь нас до дома!
Андрюха вовсе не собирался оставлять Ленку с этим белобрысым ботаном.
- Ах, уже нас? Что это значит - нас? - сказал он по-русски.
- Ты чего? Нас - это значит, что мы живем с ним по соседству!
- Ну что, идем? - окликнул Анри. Он протянул Элен початую бутылку кальвадоса, прихваченную из ресторана.
Идя через парк, Анри с Леной весело болтали. Их разговоры были о какой-то чепухе - этот пижон рассказывал Ленке, какой у него офигенный дом в Нормандии, прямо чуть ли не замок какой-то! Андрюха плелся сзади и злился. "Брешет, как Лев Давыдыч Бронштейн! Позер беспонтовый!"
- Ну вот я и дома! Все, ребята, чао!
- Чао, бэлла!
"Надо же, уже бэлла! Да как он смеет?! Вот я ему задам!"
Лена пожала обоим руки, причем Анри первому, и скрылась в подъезде.
"А я хотел ее там поцеловать, в первый раз...Теперь есть дело поважней!"
- Чао, камрадо! - весело помахал Анри рукой, - Еще увидимся! - и зачем-то надел темные очки.
"Ну сейчас ты у меня повыделываешься!"
- Тамбовский волк тебе камрадо! - вспомнил Андрюха где-то слышанную чекистскую поговорку, - Снимай очки!
- Зачем? - Анри, естественно, произнес "куа".
- Заквакал! Очки снимай, говорю.
- Ах вот вы о чем! Хотите подраться? Извольте! Но Элен будет против, - Анри положил очки подальше на траву, - Дуэль на кулаках?
Андрюха подошел и сильно толкнул противника двумя руками в грудь.
- Ну получайте же, мсье трамвайный хам! - и Анри врезал ему хук правой, прямо в лицо. Андрюха встряхнул головой и в долгу не остался. Они мутузили друг друга, катаясь по газону в свете фонаря. Наконец Андрюха уселся сверху:
- Это моя девушка! А ты с ней - ля-ля, тополя про какой-то замок! На фига ей твой долбанный замок! Может ты ее туда увезти собрался?! Отвечай!
- Еще посмотрим - чья она девушка! Как это она до сих пор дружила с таким наглецом!
- Да что ты знаешь, квакушка, о нашей дружбе! - Андрюха держал руки соперника мертвой хваткой. Анри пытался скинуть его с себя, но этот "танк" прижал его к земле основательно.
- Эй вы! А ну-ка встать! Оба!
Лена стояла у темного открытого окна на недосягаемой высоте..."Друзья" подчинились. Лена выбежала из парадной и построила будущий отряд под фонарем. Эти двое были как позитив и негатив - ясноглазый, с колючим взглядом полярного волка жгучий брюнет и темноглазый и темнобровый, но почти платиновый блондин.
"Крестовый и червонный короли! А я пиковая дама, что ли?"
У Андрюхи губы были все в крови.
- Это ты начал, вурдалак проклятый? Знаю я тебя! Так хлебни из горла! Только из этого! - она протянула "вурдалаку" бутылку. Андрюха вытер кровь, глотнул, сморщился от боли и передал остатки кальвадоса Анри. У того уже начал проявляться синяк под глазом, пока еще еле заметный.
- Ну и чего ты к нему полез? - Лена смотрела строго.
- Ничего. Чисто мужской разговор.
- Два идиота! - Ленка вдруг засмеялась, - Если сейчас же не помиритесь, с обоими разговаривать больше не буду! А буду жестами с вами объясняться. Как вам это понравится?
- Ну что, мир? - Андрюха протянул руку. Он знал, что Ленка слов на ветер не бросает, а остаться без ее общения было страшнее всего.
- Мир, - Анри пожал сопернику руку.
- И чтобы я этих выкрутасов больше не видела!....

.... - Не лезь ты к ней! Знаю, частенько потом стал в гости захаживать! У вас ничего общего! А мы с ней давно!
- Не могу. Она должна выбрать.
Пуля опустил голову.
- Вот тут ты прав! Анархия - она такая, силком никак нельзя!
- Давай спать. Что день грядущий нам готовит - сам черт не знает, - Шпигель прикрутил пламя. По стенам успокоились дрожащие тени, они резко разрослись и ушли к потолку, совсем растворившись во мраке...
- Надо спать по очереди. Я подежурю, - сказал Пуля и зачем-то положил автомат на колени.
"Одинокий крошечный огонек, пламя во тьме...Последний оплот изгнанников... А кругом - нашествие злых духов," - думал Шпигель, закрывая глаза и засыпая.

[Мария Мезозойская]

Лена за стеной видела себя сидящей за каким-то светящимся голубым светом ящиком. Она подошла к окну на совершенно немыслимой высоте и увидела город весьма странный, непонятный, по улицам мчались невиданные автомобили на бешенной скорости. "Неужели и вправду Нью-Йорк? Нет, вывески на русском. Но как высоко! Таких домов не бывает!"
Она открыла окно и решила: "Попробую полетать! А вдруг это не сон, упаду и разобьюсь? Рассуждаем логически - раз уж я задаю себе этот вопрос, значит все в порядке! От винта!" И она спикировала и на бреющем полете устремилась куда-то за город, усилием воли набирая скорость, пока не помчалась, как ракета. "Я должна найти одно местечко, его нет на карте! Будем искать!"
... Земля была безвидна и пуста, тьма над бездною и свирепый космический ветер. Гул далеких взрывов с каким-то металлическим звучанием, над головой завихрялись огненно-алые протуберанцы, будто в небесных недрах шла бурная плазменная реакция. Лена увидала вдалеке редкие огоньки в море мрака. "Это оно! Я узнаЮ!" Она приземлилась в темном дворе, свет в хате не горел. На двери - большое объявление:
ШТАБ ЗАКРЫТ ВСЕ УШЛИ НА ФРОНТ ВСЕ СПР. НА Ю-З ЗАСТ. НАЧ. ШТ.
И подпись с печатью.
"На заставу!" На юго-западе горел крошечный огонек. Лена пешком пошла через темный сад, земля гудела под ногами, будто рядом несся адский поезд. Она вышла к большому кирпичному дому, окно светилось, мигая и подрагивая. Лена поднялась по ступенькам и прочла на двери:
СПРАВОК НЕ ДАЮ! ПАРОЛЬ!
- Какой еще пароль?! Это я, открывай! - крикнула Лена.
Дверь сразу отворилась, на пороге стоял молодой парень со строгим лицом в военной форме цвета хаки и в краснозвездной фуражке. В руках он держал интересный автомат с диском.
- Здравствуйте, Елена Нестеровна! Я сейчас.
Он надел наушники и закричал в микрофон:
- Степная! Степная! Я - ЮЗ! Как слышишь, прием! Что?! Передай всем постам - переходим к плану Б! Конец связи!
- Почему так тихо в селе?
- Я один. Нам пора уходить.
Парень погасил большую свечку, и они вышли. Гнедая лошадь стояла за домом. Парень сел в седло.
- Давайте назад!
Лена влезла на коня позади всадника, и они рванули наметом куда-то через поле.
Небо вспучивалось и лопалось, Лена крепко обняла всадника и прижалась к нему. Обернулась на родное село - на востоке, у них за спиной, загорелся горизонт, будто полыхал весь терминатор - планетарная граница между светом и тенью. Они гнали во всю прыть, Лена хотела спросить - что это такое их догоняет, но топот копыт, свист ветра и гул далеких взрывов заглушали все слова.
Вскоре они остановились у небольшого двухместного биплана. Подошел пожилой человек в кожаной куртке, тельняшке и папахе без кокарды, держащий в руках такой же дисковый автомат.
- Садитесь вперед, - сказал парень в краснозвездной фуражке.
- Я?! Хорошо. А как им управлять?
- Пилот - я, - парень надел кожаный шлем, и в руках у него появился пистолет.
- Прощай, Ветерок! Извини! - он выстрелил коню в висок, тот рухнул сперва на передние ноги, потом завалился набок.
"Да что же здесь такое?!"
- Садись, доча, поместимся! - Часовой (как Лена его про себя назвала) ловко залез на переднее сиденье, Лена за ним. Пилот сел назад, и машина сразу понеслась по полю, быстро набирая скорость, тарахча мотором и слегка подпрыгивая на кочках. Неожиданно тряска прекратилась, они набирали высоту.
- Куда мы летим?!! - кричала Лена сидящему слева соседу.
- Уходим!!! Магнитные бури!!! Пятна на солнце!!! Веселое будет утречко!!!
С этими загадочными словами человек в кожанке достал из-под кресла ракетницу и выстрелил в воздух. Красная дрожащая звезда осветила небо, на котором уже появился небольшая дымно пламенная воронка, похожая на небольшой смерч.
- Что это?!!
- А хиба ж я знаю!!! Знал бы прикуп - жил бы в Одессе!!!
- Он здесь?!!!
- Велено отправить тебя обратно!!!
- Как это - обратно?!! Я не пойду!!! - Лена ощутила такое всепоглощающее разочарование, что ее охватила еще большая паника.
- Тебе тут нельзя!!! Ты успела, иначе бы мы остались здесь!!! Надо кое-что сделать!!!
- Это тоже его приказ?!!
- Нет!!! Мы "одинокие добровольцы"!!! Но интэрэс общественный!!!
- А что там горит на востоке?!! Я чувствую оттуда холод, странно, должен быть жар!!!
- Ну и шо ты пристала к бедным артистам?!! Как ты вообще здесь находишься - не пойму!!! И тебе не страшно?!!
- Есть немного!!!
- Ого!!! Немного!!! Вот так выдержка!!! Есть в кого!!! Обычно ваши не выдерживают и пяти минут!!!
- Какие наши?!! Я же ваша!!!
Часовой промолчал.
- Я хочу остаться тут!!! Я хочу знать!!!
- Мы тоже!!! Вот и разбираемся помаленьку - что к чему!!! Никто ничего не знает!!! Но разведка уже хорошо поработала!!! Кое-что все-таки узнали!!! Задов - тоже молодец!!!
- Что?!! Расскажи!!!
- Ишь ты какая шустрая!!! Тебе это не надо знать!!! Нам туда!!! - он указал куда-то в бездну, где пульсировал огонек.
- Я должна остаться здесь, пожалуйста!!! Я должна повидаться!!!
- Там твои орлы тебя дожидаются!!! Кстати - тебе пламенный привет!!!
- Давай сюда!!! - обиделась Лена, - Без привета не уйду!!!
- Лови!!! - Часовой кинул ей что-то горящее ярким пламенем, маленький фаербол. Лена поймала его и спокойно сунула за пазуху, сразу стало тепло.
Они заходили на посадку. Самолетик мягко ударился колесами в землю и подпрыгнул несколько раз - по кочкам, по кочкам... Пропеллер остановился. "Они меня выгоняют! Да как они смеют!"
На поляне горел костер, вокруг которого сидели трое. Невдалеке паслись лошади. Один человек встретил их. Что-то в его чертах показалось знакомым.
- Ленка, тебе со мной!
- Счастливо, Елена Нестеровна! Может и свидимся! - пилот пожал Лене руку.
- Бывай, доча! Удачи! - помахал рукой Часовой.
Лена с провожатым шли через балку.
- А вы сейчас куда, дядя Петя? "Я его знаю? Откуда?"
- Куды-куды. На подмогу. Там на "Юпитере" у Башни зАраз така рубка идет! Тильки клочки летят!
- На каком еще Юпитере?
- Так поле называется, там юпитерА большие стоят - прожекторА.
- Он там?
- А где ж ему ще быти? Ясно дило!
- А она?
- Галина Андреевна? На Земле. Больше ничего не знаю, - предупредил Петро следующие вопросы.
- А кто с вами воюет?
- Хто-хто. Зараз дядька Лейба в кожаном пальто.
- Это он там пожар устроил?
- Та ни, - засмеялся Петро, - Куды ему! Он уж на работе сгорел! Теперь еще пуще бесится, и нас бесит.
- А здесь фашисты есть?
- Знамо дило - е! Знаешь, Ленка, и кого и чого здесь тильки нема! - и он мрачно пошутил: - И того нема, и этого.
- А почему у пилота звездочка на фуражке?
- У лейтенанта? Да новенький, в сталинскую чистку попал. Теперь наш! Тут таких много!
Они вышли на полянку.
- Стой! Хто идет! - раздался совершенно неожиданный окрик.
- Злая пуля, учи меня жить!
- Добрый камень, учи мене плавать! - Неизвестный Лене человек с винтовкой вышел из-за кустов, - Ба! Це ж наша Люся! И як же тоби угораздило?
- Та не туды попала, - ответил за Лену Петро, - Ну бывай, може ще побачимося! Передай Андрийке... Нет, не трэба. Передай, шо б не шугался, ничего и никогда! Напрасная трата! Запомнила?
- Запомнила! Ничего и никогда! Но он и так не боится!
- Уси боятся! Тем более у вас.
- А Бога?
- Бога надо любить и все ему прощать, тогда и он тебя простит. Ну, это лично мое мнение. Бог прощает лишь того, кто от души простил его! - Петро говорил то по-украински, то по-русски.Он расхохотался и поднял глаза к уже пылающим, свернутым в свиток небесам - воронка стала огромной, будто затягтвающей в себя всю планету, гул стал невыносимо громким, сильно похолодало, а за пазухой все равно было тепло. За деревьями что-то сильно взорвалось.
- Палундра! Зараз под ногами заполыхае! Давай в этот ход! - Петро открыл лаз вглубь земли, - Швыдче!
Лену что-то сильно толкнуло. Она полетела в пропасть...
И открыла глаза. Темнота, хоть глаз выколи. "Вот так потайной ход!"

Шпигелю снилась мятежная протестантская Фландрия, сражающаяся с испанским католицизмом. Он сидел в таверне, партизанское братство поднимало полные кубки - да здравствуют гезы! Огромные парусники плыли прямо между домами по улицам Амстердама, превратившимся в каналы... "Пепел всех невинно замученных и сожженных еретиков стучит в мое сердце!" Дверь резко распахнулась, на пороге стояла Элен, за спиной у нее полыхало пламя. "Вот она - моя еретичка!" Пуля вынырнул как из-под земли и, схватив Элен за руку, крепко поцеловал. Шпигель выхватил меч. Пуля показал длинную саблю.
- Сойдемся! - сказал он и ткнул Шпигелю в живот.
"Это слишком быстро! Я хочу продолжения!" Он открыл глаза. "Нас ищут! Где Поль?!"

Леону снилось, что он едет на танке, высунувшись из люка, и давит орущих наци. "Получайте! Куда девалась моя девчонка? Департировали на историческую родину? Что она там забыла?!" Он увидел огромное дуло напротив, нацеленное прямо ему в лицо...и открыл глаза. "Я буду иудейским партизаном! Как зелоты, которые бились с римлянами! Я им устрою Иудейские войны-2!"

Пуля долго сидел с автоматом на коленях, потом прилег на нары... Он стоял у бойницы на высокой Башне. "Хорошая огневая точка! А где же мой пулемет? Неуж-то потерял?!
Внизу у подножия Башни кипело что-то страшное, как будто под лучами прожекторов мелькали силуэты призраков, полыхнуло кровавым огнем красное знамя. "А где же наши?!" Пуле показалось, что на правом фланге как молния усмехнулся Веселый Роджер - Свобода или смерть! Ему нужно туда! Нет, надо прикрыть огнем! А где же пулемет?!
В дверь вломился хлопец, с поразительной легкостью тащимший "Максим". Он установил машину у другой бойницы.
- То-то я думаю - кто так фонит? Че здесь делаешь? - в свете молний Пуля увидел, что у хлопца совершенно невообразимая прическа, Пуля даже подумал вначале, что это шлем древнеримского центуриона - Вся голова бритая, а посредине - стоящий стоймя колючий красный гребень!
- Мне нужен пулемет! У тебя случайно второго нету?
- Ты хоть знаешь, где находишься?! А ну-ка сбрызни отсель, швыдче!
- Рядом с Гуляйполем...
- Тикай отсюдова, пока цел!
- Погодь! Есть еще пулемет? Или давай хоть ленту подержу!
- Шо?! - хлопец сделал страшные глаза, - Сам сделаешь, или помочь? - он вытащил из ножен шашку.
- Чего сделаю? Я остаюсь!
- Ты не понял? Так я подсоблю!
- Эй, ты чего, стой! Я же свой! - Пуля отступил к бойнице.
- Патроны еще на тебя тратить! - хлопец размахнулся и рубанул с размаху наотмашь, прямо по шее...
Пуля резко открыл глаза. Он долго лежал, не смея пошевелиться даже пальцем. Казалось, стоит шелохнуться - и что-то ужасающее схватит его на месте и уволочет в преисподню. Наконец он повернул голову и увидел в тусклом свете керосинки блестящий пристальный карий взгляд. Шпигель зачерпнул кружкой воды из ведра.
- Пить-то как все время хочется!
- Это от потери крови. А еще от шнапса твоего!
- Что это ты, заснул, что ли, на посту?
- Ничего я не заснул! Просто лежал.
Из шкафа прорезался луч фонарика, и к большой радости друзей вышла Лена. Она села на нары к Шпигелю.
- На уколы становись! - она сделала ему антибиотик, - Пуля, тебе отец твой велел передать, чтоб ты не боялся, ничего и никогда!
- Ты его видела?! - они с Пулей часто рассказывали друг другу ночные приключения.
- Я много чего видела и слышала. Но с тем же успехом можно утверждать, что я не видела ничего! Меня выгнали! Такого реалистичного сна я еще ни разу в жизни не смотрела! Я там БЫЛА!
- Я тоже! И меня тоже выгнали! Я был в Гуляйполе. Было очень страшно - я потерял пулемет.
- Где ты был?!
- На высокой Башне, и это место называлось почему-то "Юпитер". Я видел битву! Всадники под красными и черными знаменами рубились шашками.
- "Юпитер"? Башня? Не может быть. Мне твой отец рассказал про это место, и про битву, которая сейчас там идет. Они как раз отправлялись туда на подмогу.
Друзья переглянулись.
- Разве бывают одинаковые сны? - удивился Пуля.
- Нет, не бывает.
- Как говорил Шерлок Холмс - методом элементарной дедукции можно установить, что это был не сон, - шутливо констатировал Шпигель. "Они не только земляки, но еще и телепаты! Мне будет трудно!"

[Мария Мезозойская]

- Уже 7 часов! Что будем делать? Так и будем теперь тут сидеть, как крысы в норе?
- Угомонись, Пуля, надо брата дождаться.
- И когда же он прийдет? И как он доберется? Лодка-то в другом месте спрятана.
- Он другим путем ходит.
- Я сидеть сложа руки не собираюсь, - заявил Пуля, - Где тут ближайший населенный пункт?
- На север есть поселок, только далековато, километров 20 по лесу. Но там может быть опасно, нас же ищут...
- А может здесь и не ищут, мы же далеко уплыли! Там есть аптека?
- Конечно, как же без нее! И не забудь про винный магазин!
- Да ну тебя с твоими шуточками! Надо изменить нам внешность, вдруг пригодится. Тебя перекрасить! И Ленку тоже. И еще другую обувь Ленке, эти ее сапоги точно запомнили, и одежду, лучше светлую, чтоб уж наверняка! Ей пойдет!
"Ага, отведут тебя, куда следует, там точно пригодится!" - подумал Шпигель.
- Да какая разница - пойдет мне или нет. Я что - на танцы собралась? Сапоги эти и вправду надо поменять на что-нибудь легкое, а то жарко, да и внимание привлекают. Я их обула на случай грозы. Только вряд ли мне все это теперь сильно поможет.
- Поможет, Ленка, мы с тобой еще на танцы сходим, и не раз! Да, и хорошо бы еще что-нибудь от комаров! - размечтался Пуля, - вчера они нас высосали по полной прграмме.
- Да какие комары! Лично в меня всосались фашеки, прямо в душу! - Шпигель ударил себя кулаком в грудь, - Вот бы от них что-нибудь было! Они нас там в поселке так и дожидаются! Элен, ну ты-то хоть не сошла с ума? Зачем подставляться? Дождемся брата!
- От фашеков помогает только свинец! - Пуля поднял вальтер дулом вверх,- И нам надо достать его побольше! А пока прогуляемся на разведку. Дай компас.
- Шпигель прав. Нечего соваться. Прийдет Поль - тогда и решим, что делать.
- Значит - я в меньшинстве? А Троцкий - не в счет? Может он за меня проголосует! Ладно, ждем. А что у нас еще есть? - Пуля стал рыться в рюкзаке, - Так что здесь у нас? - он открыл белую сумочку, присвистнул и вытащил две толстые пачки денег и красивое ожерелье.
- Подарок мадам Ланье. Наш общак. Так, а это документы шарфюрера Грюнфельда, Франца-Дитриха. И зачем нам эти улики?
- Поменяем фотографию!
- Ну да, конечно. Кто хочет быть шарфюрером? Возраст почти подходящий. Или Генрихом Шмульке и Фрицем Моргенштерном.
- Точно! - подхватил Шпигель, - Добудем форму! Устроим диверсию в тылу врага! Представляю заголовки газет: "Коварный оборотень в погонах и с документом погибшего смертью храбрых шарфюрера Грюнфельда Франца-Дитриха захватил отдел гестапо. Не погнушавшись по ходу дела ограбить две аптеки и три винных магазина. С ним была его шайка, нагло переодевшаяся..." В кого там?
- В Генриха Шмульке и Фрица Моргенштерна, - прочла Лена, - Да, и еще некролог: "Доблестный шарфюрер погиб в неравном бою, зарезанный собственной осведомительницей, подлой мадам Ланье, оказавшейся двойным агентом".
- Да мы богаты! - сообщил Пуля, пересчитав купюры, - Ну, так неинтересно. Зато полезно! И у меня деньги есть, я захватил из деревни.
- А твои знают, куда ты рванул на ночь глядя? В розыск не подадут?
- Конечно нет! Мать ненавидит немцев, ее отец и брат погибли еще в первую войну. Я сообщил ей, что еду к тебе, чтобы...- Пуля хотел сказать: "чтобы сделать предложение", - чтобы сделать сюрприз!
- Твой сюрприз удался! "А ведь они могут выйти на него, расспросив кого-нибудь из одноклассников!"
- Я как чувствовал, что куда-то сильно опаздываю, как будто наша война начинается без меня!
- И ты, Шпигель, не подкачал! Позвонил в нужное время и в нужное место. Только вот я вас подставила. Вас же вычислят, допросят кого-угодно - с кем я дружила.
- Мы теперь - вооруженный отряд! Элен, мы же сами решили!
"А ваши родители?" - подумала Лена.
- Пойдем хоть выйдем, подышим воздухом, - предложил Пуля.

Человек в камуфляже и с рюкзаком пробирался по лесу на юго-запад. Утреннее солнце било сквозь листву и начинало пригревать, щебетали птицы, ветер тихонько шумел в кронах деревьев. Будто и нет на свете никакой войны и никаких наци! А в городе надо устраивать глобальную зачистку!
Он снова увидал далеко у горизонта маленькие самолетики. "Уже обратно летят! Кого-то ищут, что ли? А может ученья". Самолеты покружили и умчались в сторону Парижа...

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.
(мне тут говорят - хватит выкладывать, лучше бы книгу напечатала, у тебя же мать в издательстве работает, денег бы заработала! А я считаю, что много нас таких, "писателей", и ничего особенного не пишем, и продавать такую непрофессиональную писанину не стоит. А вы как думаете?)

[kareta]

Само название "Историческая фантастика" это у Солженицина что ли взято? это он любил побрехеньки писать и называть их историческими романами.


___________________________________
установка кондиционеров чернигов (http://www.tehproriv.com.ua/content/ustanovka-kondicionerov-chernigov)

[Мария Мезозойская]

Не, не у Соженициына. Я такое у него не читала))
Сочиняла, когда еще у меня сети не было никогда)) Нашла в библиотеке книгу Воспоминания, а там написано в конце - Галина попала в лагерь. вот и сочинила.

[musetel]

подскажите пожалуйста где можно скачать данное произведение.спасибо!

[Мария Мезозойская]

подскажите пожалуйста где можно скачать данное произведение.спасибо!
Да не за что!:) У меня файла нету, можете скопировать отсюда...))) Хотя нет, надо бы самой это сделать. Щас займусь. Так как надо отредактировать)) Если вам еще надо.